– И давно пай-девочка с красным дипломом и интеллектуальным багажом за спиной использует такие выражения? Ты стала походить на дядю Райджела больше, чем думаешь. Вы же друг друга стоите.

– Во-первых, не с красным. Не знаю, откуда у тебя такая информация. В университете, в котором я училась, тоже любили лизоблюдов. А я питаю к этому благородному занятию отвращение. Где-то на природном уровне. Во-вторых, дядя уже заходил ко мне и жаловался на то, во что ты превратился. И вынуждена с ним согласиться. А это вдвойне обидно. Я не думала, что это правда.

– Не смей так говорить! – рявкнул подскочивший Ридус, опрокидывая бутылки и банки, заменявшие пепельницу. – Это не моя вина. Не мой выбор! Со мной это сотворил отец…

– Он умер больше семи лет назад. В нищете и одиночестве. А тебе пора жить дальше.

Кто бы говорил. Разве не она сейчас доводит себя до передозировки, чтобы увидеть брата? Не она вспоминает их поворотный разговор пятилетней давности? Надеясь исправить что-то? Или почувствовать ту же неизбывную жалость к самой себе?

– Дальше? Где? С кем? Я всю жизнь был другим, Виктория! Очнись. Я всю жизнь страдал от этого. Знаешь, как меня называли в твоем клубе? Волкопес! Был никем и остался таким. Меня даже в этом паршивом заведении не принимают, считают изгоем.

– Вот, что я тебе скажу, брат, – она умышленно сделала акцент на последнем слове, напоминая, к какой семье он принадлежит. – Собака не пережила бы то, что пережил ты. Я бы не смогла. – и это правда. Королева бы сломалась, если бы отец сотворил с ней подобное. – Но, может быть, с этим справится волк? – стоя на выходе из смрадного помещения, Маргулис улыбнулась и тут же вышла, закрыв дверь.

Громкий хлопок вывел искалеченное принудительными галлюцинациями сознание из опасного состояния. Мрак угрожал подавить остатки человечности, укутывая разум в псевдо-безопасную пелену. Нельзя было верить лживым полушепотам, скрывающимся за завесой тьмы. Очнувшись от трехчасового путешествия во времени, женщина снова ощутила крепкую хватку и стакан воды у побледневших, искусанных в кровь губ. Отметив про себя, что при первом движении с нее упал плед, Перри привстала на локтях и выдохнула. На этот раз понадобилось больше времени, чтобы прийти в себя и смириться с неприглядной действительностью. В дверь перестали тарабанить, а комната приобрела мрачные серые тона. Опускались сумерки. Улицы тонули в безысходности и обреченности, навеянной покровом ночи. Французские романтики воспевали это время суток и тосковали по заходу солнца. Они просто не жили в Республике. Их мнение сильно поменялось, если бы они понаблюдали за разлагающимся обществом, дрожащим от страха при наступлении темноты. Потому что в ней скрываются настоящие демоны. Аномия процветала. ***

– Майкл, неужели это ты? – взглянув на телохранителя, вдова неожиданно положила холодную руку на его пылающую щеку. – Ты жив? – дурманящее облако рассеялось и рука была мгновенно отдернута. – Ты не тот Майкл.

– Виктория! Сейчас же открой эту блядскую дверь, иначе мои люди ее выломают! – убивающий все хорошие начинания голос донесся через массивную деревянную дверь. – Что ты натворила?

Закрыв лицо руками, Маргулис с ужасом строила теории относительно того, каким образом Волкер мог узнать о произошедшем. Прошло меньше двенадцати часов и ни один новостной портал не заявил о перестрелке на отдаленном от Города шоссе. Но откуда ей знать? Она провела все время в астрале и не жаждала выходить из него ради унижающих сочувствий и глупых предположений репортеров. Арман тем временем ломился в кабинет, не обращая внимания на столпившихся за спиной эдемовцев со скорбными лицами. Когда ему впервые позвонили, он не поверил в историю с перевозкой, но по мере углубления в детали общая картинка обрисовалась слишком ясно. Это разозлило. Невзирая на рекомендации врача соблюдать постельный режим, Кардинал сразу же собрал многочисленную свиту зверолов и пошел на штурм крепости под названием “Эдем”. Сраный замок Монсегюр. Каково же было изумление, когда ему просто открыли парадную дверь и пропустили внутрь. Почему-то во взглядах собравшихся отражалась вселенская пустота.

Они будто лишились частички себя.

Впрочем, ответ на не заданный вопрос появился при входе в главный зал, в центре которого уже стояли четыре гроба. Один из них стал прибежищем для изуродованного тела великого Томаса, заместителя Королевы. Отшатнувшись, Мануэль раскрыл рот и пробормотал что-то несуразное, потом наклонил голову и простоял так несколько минут в окружении скорбящих, шепчущихся и плачущих. Гнев пожирал его нутро, но позднее он уступил место раскаянию и печали. Позорная пуля вывела его из игры на месяц, когда в нем больше всего нуждались близкие и соратники. Но Виктория всегда будет на первом месте среди них всех. Поэтому он не стал повторять дважды и отошел на безопасное расстояние от двери, позволяя Артуру тремя мощными ударами выбить ее из петель. Внутри они обнаружили лежавшую на полу женщину и безучастного незнакомца, что стоял рядом.

– Кто ты такой? – рассвирепев, Регент оттолкнул сгрудившихся солдат и свирепо взглянул прямо в глаза телохранителю, бросая вызов. Тот никак не отреагировал, даже не пошевелился. – Я повторяю вопрос…

– Это Майкл, – слабый полушепот, напоминающий загробный вой, заставил всех обернуться. – А что Вы здесь делаете, Джозеф? – брови Мануэля шокировано взметнулись вверх, а язык заплелся, так и не найдя подходящих слов. – Вы пришли за мной?

– Ты снова принимала, – констатировал Арман, знаками подзывая главного зверолова. Артур не стал мешкать и поднял женщину с пола, взвалив на руки. Вместе они последовали к выходу. – Я знал, что этим все кончится. Ты меня не послушала и вот расплата…

Она не слышала дальнейших причитаний. Ей казалось, что Рокуэлл подхватил ее на руки, чтобы помочь перейти на Ту Сторону. Почему именно он? Не дядя, не брат, не убитый отец. И не мать, так ни разу не появившаяся во снах или видениях? Виктория не могла думать и переносить боль одновременно. Отключившись, она погрузилась в долгожданный сон, где все было прекрасно и так красиво. Где не было страданий, печальных концов и разбитых сердец. Одна сплошная мечта художника, потерявшего смысл жизни и веру в человечество. Но из блаженных грез ее насильно вытянули последствия принятия многочисленных веществ. Сутки она промучилась, подскакивая в постели и срываясь на душераздирающий крик. Ее успокаивали незнакомые люди, накрывали одеялами и возвращали обратно в покинутый сон. Так продолжалось бесконечно долго. До тех пор, пока вся отравляющая разум гадость не выветрилась вместе с иллюзиями. Ощутив заветное облегчение, Перри распахнула глаза и вобрала свежий воздух, прорывающийся через открытое окно.

– С пробуждением, – слившийся с темнотой ночи Волкер не стал щадить ее чувства и подал голос в первое же мгновение. Устроившись в глубоком кресле, мужчина явно неоднократно проводил там часы сна. Тем не менее, сейчас он выглядел изможденным и нервно отбивал такт пальцами по набалдашнику трости. – Хочешь воды?

– Где я? – обстановка казалась ей знакомой и вместе с тем неизвестной. Все из-за сгустившегося мрака. – Куда ты меня привез?

– В твою собственную квартиру, разумеется, – не став углубляться в ненужные детали переездов и треволнений, Волкер раскрыл маленькую бутылку воды и буквально вложил в дрожавшие руки. Видимо, любые движения причиняли ему н меньше боли, так как он сжимал зубы одновременно с тростью. Подойдя к окну, Арман задумчиво отдернул штору и выглянул наружу. Мелкие капельки барабанили по стеклу.

– Это разве не трость Эрика Мундона? – Советник как-то странно посмотрел на нее, полуобернувшись. – Он просто хвастался ей месяц назад. Сказал, что приделал голову собаки в знак…

– Эрик умер в больнице вчера, – осекшись, Виктория опустила померкшие глаза тусклого оттенка на простыни. – Трость передали через знакомых по личному желанию покойного. Ему не удалось победить коронавирус. Может, оно и к лучшему. Не стал свидетелем того исторического фарса, что творился в нашем Парламенте. Мои поздравления. В стране официально нет Президента, а досрочные выборы назначены на начало лета. – усмехнувшись мелькнувшим мыслям, Мануэль прислонился лбом к оконной раме. – Забавно. Никогда бы не подумал, что Маунтан окажется на свалке истории благодаря обычному голосованию недалеких кретинов. Он мог бы оставаться у власти еще лет десять, подготавливая почву для меня. Мастерса бы уже ничего не интересовало в его возрасте и все бы прошло без лишнего шума. Но судьба – та еще стерва, правда?