Поднявшись с уступка, за которым пришлось скрываться во время обстрела, Джозеф стряхнул с черной сутаны пыль и направился в новую келью, недалеко от города. За ними последовали два десятка полуобнаженных фанатика, с накинутыми на плечи автоматами. Проповедовать сегодня не хотелось. Не было настроения. Ограничившись крестным знамением в сторону перепуганных граждан, Антихрист спокойно шествовал по разрушенным улицам в сопровождении паствы. Для них ничего радостного в войне не было. Запах людской крови не будоражил сознание. Убийства не представлялись чем-то тягостным или священным. Скорее обязательным, необходимым для выживания прихода. Дойдя до высокого храма со шпилем, построенного в квадратичной форме и уцелевшего после многочасовой бойни, Рокуэлл велел всем разойтись по постам. Они обязаны охранять покой служителя Господа, даже если он в Него не верует.
– Я хочу побыть один, – все еще страдая от головных болей, Отец Джо с интересом разглядывал интерьер мормонского логова, изящно вписавшийся в мрачную городскую обстановку. Фанатик кивнул и направился к выходу, плотно затворив дверь. – Все по-прежнему идет согласно Твоему плану? Или Ты давно разочаровался в человечестве? – изучая собственное отражение в мутной воде помпезной мраморной купели, мужчина наклонил голову. – Испытываешь меня? Иначе как объяснить тот факт, что единственная ближайшая церковь здесь принадлежит мормонам? – прошла ровно неделя с момента последний встречи с эдемовцами около храма той же паствы. – Я оценил иронию.
Проведя спешный осмотр небольших помещений с низкими, давящими потолками, Джо выбрал себе спальню и велел перенести туда матрас. Шире, чем предыдущий. Во время болезни он едва не сломал себе шею, когда валился на пол с узкой кровати и пытался доползти до запертой двери со спасительным воздухом снаружи. На этот раз все будет по-другому. Несколько часов Рокуэлл неподвижно лежал на голом матрасе со сложенными на животе руками и пересчитывал бусинки четок. Пятьдесят. Единственная стабильная вещь в круговороте его жизни. Недавно ко всей этой неустойчивой пляски присоединились новые, практически неизведанные эмоции. И нельзя было сказать, что они приносили успокоение. Больше растравляли израненную душу. Заснув, как ему показалось, на пару секунд, он резко подвился от тихого стука. Чуткий сон был востребован еще в юные солдатские годы, но теперь представлял острую необходимость.
– Святой отец, Вы там в порядке? – женский голос донесся до затуманенного сном сознания. Качнув свинцовой головой, Джозеф размял затекшую шею и, поднявшись, повернул ключ в двери и обнаружил перед собой Мелиссу. – Мы Вас обыскались.
– Я все время был здесь, – выпрямившись, священник окинул гостью суровым взглядом. – Только не говорите, что Лукас прислал Вас для неформальной беседы. Сегодня я не смогу составить Вам компанию.
– Это ведь не выходной день. Я думаю, сможете. К тому же, через восемь или семь часов к нам прибудет долгожданный груз, – заметно оживившись, Джозеф спохватился, но было поздно. За ним так же пристально наблюдали смеющиеся женские глаза. – Сможете познакомиться с моим любимым эдемовцем Томасом. Кстати, он ее брат.
Тяжело вздохнув, служитель креста прикрыл непослушные веки и мысленно проклял открытость и откровенность. И такие вещи, как мнимая дружба и вытекающие отсюда доверие. Разумеется, друзей он не заводил – подобный эксперимент закончился неудачно в прошлый раз. Доверять кому-либо – еще более бесперспективное занятие. Доверившись однажды своему командиру с блестящим послужным списком, Джозеф был подведен им же под черту безумия и так остался балансировать над пропастью. Больше таких ошибок он не совершает. Но искушение вернуться к нормальной жизни возобладало над холодной отстраненностью. Закрыв дверь за спиной, Отец размеренным шагом направился в центральный зал, уставленный деревянными скамейками. На удивление здешняя мормонская церковь отличалась подкупающей скромностью. Городок был слишком маленький для кричащей роскоши, стандартной для представителей этой секты.
– Я знаю, что нарушила деловой этикет и всевозможные правила приличия, но не удержалась от того, чтобы не поведать Виктории о Вашем заболевании по телефону, – поймав на себе недобрый взгляд из-под хмурых бровей, Кокс пожала плечами, удобнее усаживаясь на скамью. – Она спрашивала, как Вы поживаете, а разве я могла упустить такую экстравагантную деталь? Ей было интересно узнать, что Вы победили коронавирус. И выжили после этого.
– Несомненно, увлекательная тема для обсуждения, – на самом деле он все еще ощущал боль в мышцах и страдал от галлюцинаций, но легенда должна быть приукрашена. Он ведь не человек, а божья ипостась. – Но я рад, что тема моей возможной смерти доставляет вам столько удовольствия.
– Совсем наоборот! Мы заинтригованы. По крайней мере, я. Вы остаетесь загадкой для меня. И для прессы тоже. Это хорошо. Создает ореол таинственности и пугает врагов. А победа над этим поганым вирусом добавляет баллы.
– Расскажите мне о Виктории, – сцепив пальцы обеих рук, Рокуэлл зажал в ладонях распятие. – Наши роли давно расписаны. Все предрешено и переплетено. – сеточка морщин собралась возле глаз, намекая на улыбку, которая так и не появилась на губах. – Что насчет Вашего работодателя? Почему ее называют Королевой? Откуда это пошло?
– Будьте осторожны, Вы избрали гибельный путь, – будто бы в первый раз. – Не возражаете? – она продемонстрировала неиссякаемую пачку сигарет и достала одну, дожидаясь, пока пастырь извлечет зажигалку. – Так гораздо лучше. Честно, я понятия не имею, как ответить на Ваш вопрос. – выдохнув спасительный дым, скрывающий часть лица, Кокс прищурилась. – Кажется, это было как-то связано с ее матерью. Она из семьи потомственных аристократов. Но из родственников у нее почти никого не осталось. В прошлом году умерли отец и дядя. Мама – гораздо раньше. Я еще застала ее при жизни. Мировая женщина. Все успевала. Была невероятно красивой. И умела всего лишь при помощи одной фразы заставить собеседника заткнуться до конца вечера. Можно сказать, что дочь унаследовала это от нее.
– Почему именно собаки? – закурив уже собственные сигареты, Мессия запрокинул голову. Боль иногда возрастала с такой силой, что сдерживать стоны приходилось сквозь сцепленные зубы. – Я слышал много теорий.
– Нас постоянно об этом спрашивают. Официальное название организации – “Эдем”. В сущности, так называлось подпольное казино или ночной клуб, который был там до этого. Но его хозяева бесследно исчезли. Скорее всего, попали в списки репрессированных. Странное место выбрали они под заведение. Впрочем, ходили слухи, что там проходили тайные собрания масонов. Даже я склонна согласиться с этой мыслью, потому как лично заведовала реставрацией помещений и находила немало интересных предметов. А Виктория обожала загадки цивилизации. Она хотела назвать будущую организацию “Масоны”, но звучало абсолютно непривлекательно. Мы сошлись на броском Эдеме, перебрав множество названий. А насчет своры – это скорее неофициальные наименования, которыми нас награждали различные политики в слабых попытках унизить. Но они сыграли нам на руку. В какой-то период времени каждый мечтал стать частью общины и получить в подарок кличку с названием конкретной породы. Нам звонили из Парламента, чтобы забронировать разных питбулей, овчарок и доберманов. Сильно обижались, когда обнаруживали, что все занято. Ведь так в клуб не попасть. Но немецкий дог всегда оставался за Викторией. Вот уже пятнадцать лет.
Ничего не ответив, Рокуэлл продолжил задумчиво парить в бесконечном пространстве мысли. С таким наслаждением он еще ни разу не погружался в никотиновые грезы. В этом таилось нечто запретное. Не по религиозным канонам. По моральным, жизненным или любым другим. Нельзя царствовать в Небесах. Это нарушает вековые уставы.
– Мы мечтали создать новое общество, не стеснённое политическим режимом. Неустрашимое, неделимое, непреклонное и несдающиеся. Взамен мы получили горстку неудавшихся бунтарей, боящихся собственной тени. И ненадёжных. Что уж говорить о преданности.
