Началась предсказуемо ненужная бойня.

Половина жилого квартала превратилась в руины после пятичасового обстрела. Проповедовать любовь к ближнему – это одно. Но заключать в объятия предателя в бронежилете и с автоматом наперевес – совсем другое. Захватчики давно установили правила: никакой пощады убийцам, их сподвижникам и подстрекателям. Неважно, кто виноват в смерти двоих протекторов – торговец фруктами на перекрестке, неадекватная женщина, солдат с четким приказом или мэр, отдавший этот самый приказ своим ручным радикалам. Все будут казнены публично, в назидание другим. Их тела либо хоронили в общей могиле, не позволяя родственникам приблизиться, либо просто оставляли гнить на земле. Чтобы ни у кого не возникло сомнений относительно намерений всех собравшихся демонов. К помощи авиации теперь прибегали крайне редко. Топлива не хватало. Патроны приходилось экономить. Постоянно расходующиеся материалы убывали. Требовались новые поставки, которые задерживались или застревали на закрытых границах. Европа отказала в дальнейшем сотрудничестве, требуя подчинения меняющимся концепциям. Но они породили монстра и не были в состоянии удержать его на поводке.

Таков закон природы: хищник выходит из-под контроля и убивает своих мучителей, вырываясь на волю. Поэтому никто не мог противостоять мощной армии безумных фанатиков и отставных военных. Опытность вкупе с энтузиазмом создавали гремучую смесь массового поражения. Она идеально балансировала на грани откровенного безумия и неконтролируемой жестокости. Ночь превращала их в невидимую карающую машину, а дневной свет освещал кровавые лица, давая возможность понять, что вместо людей перед ними предстали настоящие безбожники. Беспощадные, безжалостные, бесконтрольные, безудержные. Страх, сострадание, милосердие, мораль – такие качества не были им присущи. Никого не терзали угрызения совести. Никто не пытался обмануть себя и надеть чужую маску. Они знали, что представляют первородное зло. Не оспаривали факты. И спокойно существовали дальше. Как и любой здравомыслящий человек.

Их жизнь, в сущности, такая короткая, могла оборваться в любую минуту. Зачем жалеть о земных прегрешениях? Одних тренировали нарекать все грехом и истреблять живое в зародыше. Другие умели подрывать целый небоскреб и хоронить под его завалами невинных гражданских. Какие к черту моральные терзания, если мозги промыты до основания? Обычные человеческие качества уже не рассматривались как нечто абсолютно нормальное. Важно исполнить приказ командования, не задавая лишних вопросов. Любые сомнения истолковываются как неподчинение. После этого виновный больше никогда не завоюет прежнего доверия. Если останется в живых. Нужно верить в догматы, преподносимые лидерами. Иначе какой в них тогда смысл? Извращать истину все же может каждый. Но убедить других смертных, что именно его истина – единственно верная в нашем дурном мире, – вот настоящее искусство манипуляции сознанием.

Рокуэлл преуспел в этом умении лучше остальных. Его подчиненные, тенью скользящие за своим самопровозглашенным Пророком, молчаливо принимали на веру любые высказывания. Если бы завтра они действительно захватили Ватикан и короновали террориста, верные последователи сразу бы облачились в кардинальские одежды и разыгрывали бы роли добрых христиан до самого конца. Они выполняли задания с пугающей машинальностью. Убивали по первому требованию. Взрывали себя вместе со стратегическими объектами. Ни разу не жаловались на судьбу. И поддерживали Отца Джо до ожидаемой победы или унизительного поражения. Пока незаменимый пастырь, чье лидерство никогда не оспаривалось, любовался красивыми закатами на усеянных трупами холмами, рядом валялись использованные гранаты или боевые снаряды. Но он не обращал никакого внимания на внешнее кольцо хаоса. Его интересовали причудливо нежные тона, окрасившие ранее хмурое небо.

Солнце, редкий гость, выглянуло из-за облаков и зацепилось лучами за отлогие склоны.

По неизвестной причине нынешний закат казался самым прекрасным явлением во всем мире. Следует быть осторожнее. Этот тонкий лед разломается при следующем неудачном шаге. Куски сердца не выдержат напряжения и разорвутся окончательно. Достаточно было того, что они итак учащенно бились при любом воспоминании о недавней кратковременной встрече с женщиной-поставщиком. Его вины здесь было мало. Невозможно контролировать все. В последнее время он все чаще отказывался от пищи, предпочитая сигареты и омерзительный кофе. Разумеется, все подозрения пали на коронавирус.

Разве могло быть иначе?

– Все переплетено… каждый в своем теле одинок… – бессмысленное бормотание Гуру начинало раздражать больше, чем он сам. Сцепив зубы, Джозеф рассчитывал побыть наедине с природой и собственными мыслями, но был вынужден развлекать полоумного соратника. – Скажи мне… а концерны делают патент на антидот? – солдат мгновенно оказался рядом, присев на свободное от оружейных ящиков место. – Я не прав? Скажешь, что я выжил из ума? Король Баал в поисках королевы! – вздрогнув, Отец Джо поднял отстраненный взгляд и сосредоточил его на фигуре Лукаса. Тот не смутился, вопреки ожиданиям. – Позволь мне кое-что прояснить для себя. – подскочив на ноги, протектор бесцеремонно опустил ладонь священнику под правую грудь, сжимая место, где должно было биться сердце. – Вот оно что! Я оказался прав!

– Пошел к черту! – зарычал Рокуэлл, отталкивая навязчивого союзника. Тот мог бы легко сломать себе шею при падении с покатого склона, но удержался на ногах и бешено расхохотался. – Когда-нибудь тебя пристрелят. И меня не будет рядом.

– И где ты будешь? С ней? – облизав потрескавшиеся от холода губы, солдат наклонил голову. В застланных пеленой глазах мелькнула задорная искорка, несвойственная обычным маньякам. – Город не спасет и чудодейственная мазь… в конце концов, мы все – человек-невидимка. Нас не замечают… нам не помогают… боль не облегчают… – расширенные зрачки вперились в профиль захватчика, отвернувшегося к горизонту. – Но все переплетено… ты согласен со мной? Тебя тоже не замечают?

– Гуру! Они выпустили самолеты! – военный в голубой каске, именуемый Миротворцем, быстро подошел к двоим командирам и отдал честь. – Мародер уже приготовил зенитную артиллерию. Прикажите открыть огонь?

– Тут ногу сломит черт, и даже Астарот, – насмешливо протянул возбужденный воин. – Где у нас… аэродром? Как пташки выпорхнули из гнезда? – протекторы еще не успели захватить аэропорт. – Ждите меня. – кивнув, мужчина с забавным головным убором, выделяющимся на темной коже и широком черепе, устремился обратно. – Говорят, я выше держу нос, только сердце в бегах. Но это про тебя, Король Баал!

– Когда-нибудь твой набор цитат иссякнет. И на этом все закончится.

– Тогда чья наркоимеприя будет по артериям этого города… – неразборчивый текст едва можно было расслышать по мере отдаления безумца. – Пригнись! – резко остановившись возле одной из машин, Гуру обвернулся и перешел на неистовый крик. Оглушительный рев самолетов выбил солдат из колеи, вынудив упасть на землю под точечным обстрелом. – Люблю запах напалма по вечерам! Подайте мне их сюда! – кинувшись следом за маневрирующими истребителями, лидер достал из поясничной кобуры классический маузер, украденный из личной коллекции местного предпринимателя, и приготовился встретиться с железной птицей лицом к лицу. – Ну давайте! Я жду вас! Мне суждено тут помереть еретиком…

– Стойте! – один из командиров среднего звена обхватил главаря сзади и повалил вниз. Вовремя. Зенитное орудие открыло огонь и протаранило обшивку низко пролетевшего истребителя. – Я бы выкосил их всех! Эти демоны с крыльями не схватят меня! Им меня не взять!

Оба вражеских самолета, охваченные черным дымом, обрушились на заигравший красками лес. Деревья прогнулись под весом железной махины и треснули у основания, падая вместе с копной светло-зеленых листьев. Уничтоженная природа застонала от последовавшего взрыва. Огненная полоса распространилась по всему кусочку земли, пожирая всех обитателей. Через пару часов в густой лесистой поросли, почерневшей от пламени, работали пожарные. Предвестники не особо разделяли восторга братьев по оружию, огласивших местность громкими победными криками. Напряженно разглядывая местных жителей, ринувшихся на помощь отчаявшимся пожарным с ведрами и простынями, Рокуэлл прищурился и повернул голову в сторону похвалявшихся вояк. Тот, что прежде накрыл Гуру собственным телом, именовался Мародером из-за сомнительного прошлого на просторах социалистической Украины. Судя по заискивающей улыбке и попыткам очистить военную форму командующего от грязи, он привык подчиняться, но сам был не прочь взять бразды правления в свои неумелые, трясущиеся от алкоголизма руки.