Упершись лбом в острые камни, Джозеф разрешил себе сдаться. В последний раз он с отчаянием погрузился в прошлое и закрыл глаза. Резкий всплеск где-то в отмершей части мозга запустил всю систему. Вдохнув спертый воздух комнаты, пастор вскочил с постели и застонал. Ему по-прежнему было плохо, но что-то изменилось. Головная боль ушла. Можно было свободно сжимать кулаки, не испытывая слабости. Неужели он излечился?

– Я знал, что ты выживешь, – поддерживая подрагивающую голову рукой, Гуру взглянул на пробудившегося товарища. – Они говорили, что для тебя все кончено. Просили не заходить сюда. Но каждый в своем теле одинок… они хотели убить тебя. Покончить с нашим делом. Однако забыли, что все переплетено!

– Ты был тут все это время?

– Наш город не спасет и чудодейственная мазь. Я лечил тебя! Поил аяваской! Две или три недели. Ты умирал. Засыпал и просыпался. Осознанные сны, флэшбэки, дежавю, – запустив пальцы в густую бороду, солдат подошел ближе и положил шершавую ладонь прямо на горячий лоб союзника. – Что тебе там сказали?

– Они говорили, что я не великий король Баал.

– И что ты им ответил?

– Назвал великими лжецами, – удовольствие мелькнуло в безумном взгляде Гуру. Он облизнулся и кивнул. – Что сейчас происходит в нашем мире?

– Все переплелось.

– Я получил ответ, как распутать эту паутину, – вцепившись ладонью в изголовье, не обращая внимание на головокружение и тошноту, Рокуэлл поднялся на ноги. Ударив по запертой двери кулаком, он впервые вышел на улицу, где накрапывал дождик. – Я не стану ее заложником.

Верующие, продолжавшие собираться на паперти, синхронно отпрянули назад перед ликом бледного, полумертвого проповедника. Выставив вперед обе руки, связанные между собой деревянными бусинками четок, Джозеф таким образом призвал многих смельчаков подойти поближе. Они повиновались, завороженно глядя на отощавшую фигуру с разросшейся бородой и отросшими волосами. Без того неживой взгляд еще сильнее померк, словно остекленел. Но гипнотизировал, притягивал жертв ложных догматов. Большая часть последователей носили маски и соблюдали дистанцию. Им не хотелось болеть, но они понятия не имеют, какую боль перенес он сам.

– Вы не получите от меня долгой проповеди. Убирайтесь. Убирайтесь! – адский крик достиг испуганных ушей. Не поверив в услышанное, они взволнованно шептались. – Я сказал – убирайтесь! – взревел разгневанный Мессия, требуя исполнения своей воли. Перепуганные прихожане бросились прочь. Им потребовалось меньше минуты, дабы опустошить улицу. – В болезни твоей не будь небрежен, но молись Господу, ибо Он… *

– Вы устроили замечательное шоу, господин Рокуэлл, – женщина, державшая в руках сигарету, с интересом наблюдала за действиями священника. – Рада видеть, что Вам стало гораздо лучше. – выкинув окурок, Мелисса натянула на часть лица защитную маску и рискнула подойти ближе. – И что теперь? Продолжим наступление? Посидим по домам до окончания пандемии? Или вернемся к исходной точки? На Ту Сторону?

– Разве не знаете, что Той Стороны больше нет? – прежде, чем Кокс спрятала пачку в карман легкой куртки, Джозеф протянул ладонь с немой просьбой одолжить одну из сигарет. Она поделилась без колебаний, но руки держала спрятанными в перчатках. – Я уничтожил ее. Стер все линии.

– Вы бы прекрасно вписались в наш Парламент. Не думали пойти в политику?

– Я – истинный гражданин Республики. Хотя я прожил на Той Стороне около двадцати лет, она пропитала меня ядом ненависти и безразличия ко всему живому, – Рокуэлл опустился на ступеньку и прикурил. – И Вы еще говорите о каком-то делении. Его же никогда не было. Мы сами плетем эту паутину и становимся заложниками клише. Не самое правильное решение. – размяв шею, пастор блаженно затянулся. – Скажите, Вы давно связывались со своей работодательницей?

– Каждый день. Пользуюсь привилегиями технологического прогресса. Даже ее лицо вижу. Вам будет интересно узнать, что господина Волкера, если Вам доводилось что-либо о нем слышать, не так давно подстрелили во время выступления на площади. С прискорбием сообщаю, что он жив и успешно перенес все операции. Однако Виктория сейчас фактически сосредоточила всю власть в своих руках. Вместо неудавшегося Регента.

– Значит, Волкер больше не является препятствием для поставок? – изумлению Кокс не было предела, но она все же осторожно кивнула. – Неисповедимы пути Господни. Он дает жизнь и отнимает. Разве не прекрасно? – окружив себя клубами дыма, Отец Джо взглянул на блуждающего по лестнице Гуру. – Я хочу наконец-то встретиться с ней. Как одна легенда с другой.

Республика, офис мэра.

Никто бы не подумал, что здание мэрии, расположенное на улице Герцога Валефора, станет обзорной площадкой для лицезрения мерзостей, творившихся на площади. В нем, на момент кровавого террора, прятались активисты и работники, сбежавшие от ружейных дул и полицейских дубинок. Они сидели там всю ночь, съежившись, дрожа от каждого нового выстрела и крика. На следующий день явившийся на работу мэр с нескрываемым сочувствием помог выжившим гражданам эвакуироваться из комнат и незаметно отправил их по домам. В Городе стало спокойнее. Не так, как бывает по выходным или праздничным дням. Скорее в воздухе царила похоронная холодность. Случайные прохожие, скрывавшие лица под масками, быстро проходили по улицам и исчезали за ближайшим поворотом. В небе все еще стоял дым от горящих шин.

Грязь смешалась с кровью до такой степени, что узоры на площади нельзя было отличить от ошметков чьих-то трупов.

Ни одно средство массовой информации не осветило произошедшее. Все испугались. Осудить действия нынешней власти, без колебаний перешедшей Рубикон насилия – равносильно подписанию добровольного согласия на самоубийство. Никто не хотел терять работу или, еще хуже – жизнь. Поэтому по местным телеканалам давали эфир о борьбе с коронавирусом в западных или восточных странах. В студии приглашали унылых экспертов, вещавших о вреде карантина на мировую экономику. Остальные помалкивали. К тому же, под утро в кабинет градоначальника наведались двое парламентариев и от имени Премьер-министра попросили очистить площадь от загрязнений. Они даже выделили деньги из бюджета на непредвиденные расходы. Потрясенный откровенным цинизмом, Гудвин исполнил приказ и активизировал муниципальные службы, дабы те отмыли позорные следы преступления. Среди дворников оказался один эдемовец, спрятавший телефонную камеру в карман, чтобы приберечь сюжет для будущих поколений.

И Военного Трибунала.

На этом тяжелые испытания не закончились. Через пару часов явилась целая группа поддержки Мастерса и велела обеспечить соблюдение карантина в Столице. Значит, закрыть все рестораны, рынки и магазины. Более того, если в них окажутся остатки вчерашнего гражданского сопротивления – их следует немедленно выдать полиции или агентам службы безопасности. Вздохнув, контрабандист сделал несколько очень важных звонков и раздал необходимые распоряжения. Конечно, без постановлений кабинета министров ввод таких жестких ограничений – противоречило Конституции. Но мало кто стал жаловаться на произвол вышестоящих после яркой демонстрации силы. Гвардия еще не покинула Городские кварталы и могла снести любого недовольного. Полдень ознаменовал для уставшего градоначальника начало очередного испытания. Гровер неспешно вошел внутрь, не удосужившись постучаться или предупредить заранее.

– Господин мэр! Добрый день! – он привел себя в приличный вид: избавился от всего пропитанного кровью тряпья, побрился и приоделся. Легко было поверить в то, что это самый обычный человек, если не прочувствовать натуру чудовища. – Я зашел на пару минут, не хочу отвлекать от работы. – улыбнувшись из-под очков, Брэм ярко демонстрировал, что пришел отнюдь не с оливковой ветвью мира. – Мы с Вами придерживаемся разных взглядов на многие вещи, но это не должно повлиять на наше сотрудничество. Верно? – получив в ответ утвердительный кивок, Министр хмыкнул. – Мои люди будут патрулировать все улицы и контролировать соблюдение комендантского часа. Донесите до граждан Столицы то, как важно нынче сидеть по домам. Иначе случится беда. Мы поняли друг друга?