– Вы пытаетесь втереться ко мне в доверие? – не успев договорить, Том ощутил удар в область уха и застонал, нагнувшись. – Видимо, не совсем.

– Позвольте мне все Вам разъяснить, – обойдя заложника, Брэм наклонился над ним и вцепился в хрупкое плечо, сдавливая. – Я не Ваш друг. Не Ваш защитник. Я – палач. – сверкнув очками, он нанес второй удар прямо в лицо.

– Вы же говорили, что Республика заботится о своих сыновьях, – выплюнув красный сгусток крови, Ридус проморгался.

– Несомненно. Я имел в виду честных граждан, а Вы к ним не относитесь. Продолжим диалог? – размяв плечи, Министр прошелся по комнате и остановился перед стулом. – Назовите имена людей, причастных к убийству Пирса Бэйли.

– Кого?

Очередной толчок в грудь, прямо в грудную клетку. Выдохнув, Том сцепил зубы.

– Еще раз. Я же не прошу называть имя работодателя. Или кто платит вашей шайки. Нет, все проще. Назови имена исполнителей. Я знаю, что это не ты. Говори правду.

– Правда – это субъективная вещь. У каждого она своя…

Следующий удар пришелся по скуле. Ощутив привкус собственной крови, начинавшей скапливаться на губах, эдемовец с присущей ему изысканностью слизал ее языком и мотнул головой, убирая завитки волос с глаз.

– Считаешь, в твоих жилах течет голубая кровь, напыщенный петух? Аристократия и высокий интеллект, да?

– О чем Вы? Я же исправно плачу налоги.

Улыбка – острие ножа. Кулак – железо кувалды. Опасная смесь. Особенно для мозга, рискующего получить сотрясение. Рухнув на пол вместе со стулом, Томас закашлял.

– Пирс был моим лучшим агентом. Достойным человеком. А ваша организация убила его. Подожгла, пока он спал. – возвышаясь над лежащим врагом, Брэм фыркнул. – Вы не животные. Вы гораздо хуже. И вас нужно истребить.

Принявшись закатывать рукава рубашки, Гровер резко поднял голову, стоило двери распахнуться без предупреждения. По его напряженному взгляду стало понятно, что с весельем придется покончить. Нахмурившись, Министр поднял с пола полотенце для рук и поспешил на выход. Там его уже ожидали непрошеные гости в виде Королевы, адвоката с внушительным портфелем и трое вооруженных охранника без улыбок.

– Мисс Маргулис, приятно снова увидеть Вас! – разведя руки в разные стороны, Брэм с удовольствием демонстрировал свои владения. – Коллеги любезно одолжили моим людям временно закрытый участок. На улице самого Принца Столаса, Вы представляете? К тому же, по весьма сносной цене. – чуть улыбнувшись, он тянул время, изучал своих врагов и просчитывал тактику отступления. – Чем я могу Вам помочь? ******

– У Вас мой брат. И мои люди. На каком основании Вы их задержали? – не переставая осматривать мрачное помещение, чьи отсыревшие стены приобрели синий оттенок с примесью зеленого, Перри решила не поворачивать голову в сторону изувера в форме.

– Они нарушили комендантский час, – пожав плечами, Гровер отбросил испачканное кровью полотенце и поправил съехавшие на переносицу очки. – Существует закон. Конечно, для Вас это слово смерти подобно. Но кто-то же должен следить за его исполнением. Кстати, как вы нас нашли?

– Можете ломать телефоны сколько угодно, но про маячки почему-то даже никто не подумал. Мы живем в двадцать первом веке, а я хочу поговорить с заключенными, – на Маркуса дешевые трюки чиновников не производили должного впечатления уже больше двадцати лет, поэтому он ограничился сухим профессионализмом. – Вам не пристало говорить о законе, господин Министр. Я видел документы Вашей фирмы и спорю, от закона там одна подпись Вашего же юриста. А если Вам хочется поиграть в маршала США, то арестовывайте людей на площади, поголовно нарушающих предписания.

– Вы устроили бардак в стране, а нам предлагаете его исправлять? – расхохотавшись от такой абсурдности, Брэм повернулся к другим офицером, призывая поддержать веселье. – Типичные дельцы смерти.

– Я не делец смерти. Я – хранитель конституционных прав. Вы позволите пройти? – Салливан прошествовал мимо кордона охраны, нервно поглядывающего на молчавшего начальника.

– Мы столько лет друг друга знаем, мисс Маргулис, но так ни разу не пообщались. Вы не составите мне компанию, пока Ваш друг занимается важными делами? – Гровер на удивление вежливо обращался к своему старому недругу. – Юристы. Мы их никогда не поймем. – кивнув в сторону соседней двери, мужчина галантно отступил в сторону. – Ну же, не отказывайтесь.

Они очутились в скромном кабинете какого-то клерка, погребенного под завалами отчетов. С нескрываемым превосходством Брэм расположился на вершине стола и уперся ногами прямо в деревянную панель под ним. Сложив руки на коленях, он с интересом разглядывал полулегендарную женщину, умудрившуюся завоевать сердце неподатливого народа. И, разумеется, безудержного маргинального Кардинала. Она действительно владела неким шармом. Даже не женским.

Тут нечто другое.

– Скажите, Вы уже приняли решение относительно предложения нашего друга? Или же играете на два фронта? – полюбопытствовал чиновник, мгновенно изменившись в лице. – Избрали гибридную тактику? Враг и тех и других? Будьте осторожны. Немногим удавалось прожить в таком идеальном балансе. У меня вот не получилось. Благодаря Вам.

– Вы продавали собственной армии непригодные военные запчасти втридорога, а потом скрывали от налоговой крупные офшорные счета. Если последнее не запрещено законом, то за первое Вас могли казнить, если бы Вы не сбежали.

– Что же, а Вы продаете оружие террористическим группировкам на Востоке, чтобы они убивали Ваших сограждан. Так чем Вы лучше меня? Отличие лишь в том, что Вы просто не знаете исхода своих махинаций, поэтому, формально, защищены моралью.

– По крайней мере, я продаю качественный товар. А Ваши бронежилеты официально признали мусором после нескольких экспертиз. Вы – сознательный убийца. Я просто работаю.

– Это помогает Вам спать по ночам? Самовнушение, да? – не меняя положения, Брэм то отклонял голову, то наклонял вперед. – Я уже встречал таких людей, как Вы. Мне посчастливилось побывать на Ближнем Востоке и пообщаться с местными жителями. Они тоже творили всякие мерзости. Конечно, зависит от персональной оценки, но все-таки мы живем не по волчьим законам. В общем, мерзости. И представляете, там люди тоже в себя верили. В свое бессмертие, в свою великую миссию и священный долг. Но самое интересное заключалось в том, что они почему-то верили в силу демократии. Словно их выбор распространялся на на нечто большее, чем на польские или украинские яблоки на их же прилавках. Это утрированно, разумеется, в Иран не поставляют ни того, ни другого. Сказано для общего представления картины.

– Не совсем понимаю, какое отношение я имею к восприятию демократии жителями Ближнего Востока.

В ответ раздался сдавленный смешок. Его, похоже, забавлял этот разговор.

– Меня предупреждали, что Вы остроумны. Не думал, что настолько, – Гровер сложил пальцы рук домиком и прислонил к пухлым губам. – К рассуждениям о демократии и человеческой природе Вы имеете прямое отношение. Вы же так отчаянно бьетесь за них. Дух захватывает наблюдать за этой схваткой.

– Я сражаюсь за справедливость. Это субъективная вещь и может подразумевать все, что угодно. Мне угодно. Поэтому Ваши предположения относительно лучшего политического режима неверны.

Ее пронзительные зеленые глаза загорелись в пылу дискуссии. Скрывать эмоции ей не в новинку, но не в замкнутом пространстве наедине с нестабильным убийцей.

– Неужели? Можете обманывать меня, но, прошу, перестаньте обманывать саму себя. Я помню Ваши устремления в самом начале карьеры. Пример покойного супруга Вас так вдохновил, что Вы хотели пробиться на вершину и изменить миропорядок, дабы почтить его память, продолжить его наследие. И Вы искренне думали, что получится преобразовать этот дивный новый мир. Но знаете, в чем заключалась главная проблема?

– В недостатках либеральной демократии?

– Перестаньте. Об этом написано уже достаточное количество книг. Я не собираюсь разводить тут дискурсы на пустом месте, хотя обожаю хорошие полемики. Однако времени у нас не так много, как Вы полагаете. Я просто хотел объяснить Вам, как работает система.