Регент не помнил, как вышел из пресловутый камеры и дошел по длинному коридору обратно к центральному входу. Его подкашивающиеся ноги неумолимо требовали падения всего тела, но рассудок, хоть и затуманенный, не позволял этому произойти. Значит, вот оно, первое ощутимое поражение. Как можно спасти того, кто не хочет быть спасенным? Как выиграть в игре, у которой постоянно меняются правила? Упершись спиной в стену , мужчина схватился за голову. Яростный стук в висках кипятил кровь. Зарычав от бессилия, он не сразу понял, что чьи-то руки поддерживали его все это время.

– Арман, пожалуйста, приди в себя! Посмотри на меня! – голос Зингера затерялся на фоне чужих криков, буквально дробящих сознание. – Вызовите скорую! Кто-нибудь!

Господи. Почему так больно?

– О, не надо плакать, Волкер. Это всего лишь преступник государственного масштаба. Ты раньше таких на завтрак сжирал, – откровенная насмешка вырвала Советника из бредового астрала. Он мгновенно выпрямился во весь рост, вызывающе вздернув подбородок. – Да, так гораздо лучше. Поверь, оно того не стоит. Но вот когда дело дойдет до тебя, тогда следует занервничать.

– Это прямая угроза, господин Генеральный Прокурор? – иногда Кен вспоминал, что его наняли с определенной целью – дробить кости противникам с особой юридической жестокостью. Двое личных телохранителя Волкера сделали шаг вперед, предусмотрительно держа руки в карманах. Им ничего не стоило перестрелять всех присутствующих, включая случайных свидетелей, но без прямого приказа начальника вынужденное бездействие сдерживало их.

– Ну что ты. Я и в мыслях этого не держу. Позволь напомнить, что из нас двоих эта должность все же досталась мне. А ты прозябаешь на задворках чужого величия. Вот оно, торжество истинной справедливости, – ослепительная белоснежная улыбка больше напоминала оскал. – Правда? – пронзительные голубые глаза лукаво прищуривались, избегая прямого зрительного контакта. – В любом случае, рад был повидаться. Мы еще увидимся. Завтра на заседании. Желаю удачи.

Положив руку на сердце, Хьюго Санденс, слегка наклонил голову вниз. Своеобразный поклон не был оценен по достоинству. Однако мужчина не особо расстроился – плотоядная усмешка почти не сходила с пухлых розовых губ. Надменность его позы несказанно раздражала. Он всегда был таким непредсказуемым ублюдком. Идеальная кандидатура на пост Прокурора. Иронично, что у главного защитника государственных интересов фамилия совпадала с фамилией знаменитого разбойника с большой дороги, грабящего поезда. Подходящее описание для изворотливого голубоглазого блондина с волевым подбородком и очаровательными ямочками. Но за всей этой маской пряталась безжалостная натура инквизитора, управляющего людскими душами. Обожая игры с жертвами, он неустанно дергал за тонкие ниточки, постоянно угрожая их перерезать. ***

– К слову, как себя чувствует Виктория? – задержавшись на мгновение перед стендом охраны, Санденс показательно поправил синий галстук. – Передавай ей большой “привет” от меня. На тот случай, если с тобой что-нибудь случится, ты же снабдишь ее моим номером? – рассмеявшись, Хьюго снова поклонился, после чего исчез за ближайшей дверью в сопровождении нескольких помощников, нагруженными огромными папками с делами.

– Кен, будь хорошим юристом и напомни мне, когда придет время, вытащить наружу компромат на этого уебка, чтобы запрятать его в такую далекую дыру, откуда не выберется ни одна грязная душонка, – умышленно подавляя плескавшуюся в расширенных зрачках ярость (уже в который раз за сегодня), Мануэль перешел на высокопарные речи. Недооцененный трагик бушевал. – Не будем убивать его.

Ведь у нас новая демократия.

Комментарий к Правосудие для всех

* Послереволюционная Конституция - Конституция государства Республика, принятая после завершения “Революции белых”. Став президентом, Кассиус Маунтан серьезно видоизменил учредительный документ.

** “Каким судом судит, таким будете судимы сами” - Мф. 7:2.

*** Речь идет о персонаже Санденса Кида из фильма “Бутч Кэссиди и Санденс Кид”.

========== К Востоку от Рая ==========

Абсолютное зло невозможно, оно непременно уничтожило бы само себя.

Фома Аквинский.

Та Сторона, зона отчуждения.

Он уже где-то слышал это выражение, отражавшее нынешнее состояние души. Вечная бойня под бесконечными порядковыми номерами. Израненный дух, мечущийся между двумя абсолютами с взаимоисключающей составляющей. Что лучше – быть всего лишь одним из многих хранителей Света или величайшим рабом Тьмы? До сих пор он умело балансировал на грани, приобретал от служения двум догматам больше, чем от слепого проповедования одного пути. Потому что знал цену всех псевдо-гуманистических идеалов и претенциозных аморальных учений. Все они ведь не стоили ровным счетом ничего, привнося в хрупкий мир сплошное моральное разложение. И все заканчивалось очередными войнами за несуществующие агитационные мечты. А потом они заканчивались, наступал долгожданный мир, все возрождалось и начиналось заново.

А люди не подозревают, в каком замкнутом круге живут.

Хаосом и болью заканчиваются каждая их пресловутая кампания. Будь то сторонники Света, или адепты Тьмы. Поэтому лучше соблюдать баланс. Придерживаться строжайших канонов, надеясь на его поддержание. Иначе иллюзия выбора, шедшая по кругу, восторжествует и заполнит собой все земное пространство. Рокуэлл прекрасно разбирался в подобных вещах. Не благодаря сану священнослужителя, а солдатскому прошлому. Он уже расплатился с Тьмой, когда расстреливал невинных и сжигал целые поселения. Когда умывался кровавой водой и склонял колени перед обугленным распятием. Но разве была в том вина наивного юнца, подчиняющегося приказам и верящего в авторитеты? Если бы его тогда предупредили, чем обернется та проклятая операция в Кандагаре, то все еще можно было исправить.

Мир бы не содрогнулся от гнета тоталитарной демократии во главе с военным преступником и безжалостным убийцей Маунтаном, а либералам не пришлось бы снабжать оружием какого-то безумного религиозного фанатика-сепаратиста, оккупировавшего кусок Республики. Реальность временами причудливее сказок. Все верно. Многое можно было изменить, сохранив мир. Чаша весов, уравновешивая Тьму и Свет, не переполнилась бы и не расплавилась в Адском пламени. Под яростные вопли святых и грешников. А рядовой Рокуэлл не стал бы таинственным Пророком, что презирает и тех и других. Предвестник Апокалипсиса, беспринципный безбожник, ложный бог, самопровозглашенный Мессия и признанный шарлатан. Кто же он на самом деле? Антихрист? Божий посланник, призванный искоренить зло?

На эти вопросы он сам не мог ответить.

Вселенная снова потребовала от него решительных действий, снова поставила перед выбором. Кого нужно принести в жертву на этот раз? Собственный покой или догнивающий мир? Уверенность в завтрашнем дне, которой никогда не было, или бытие во мраке? Однако кромешного мрака, как и абсолютного зла, не существует. Противоречит всем законам природы и здравого смысла. Бывает полное затмение разума, отбирающее возможность контролировать реальность. Так он себя утешал в дни кровавых зверств на отшибе земли. Лишившись человеческого обличия, юный Рокуэлл превращался в бездумную машину для убийств. С атрофированным чувством жалости и понимания. С почерневшими глазами, налитыми чужой кровью.

Но разница между двадцатилетним солдатом и сорокапятилетним святым невелика. Он все тот же безжалостный убийца. Только масштабы человеческих жертв увеличивались с каждым днем. Можно с уверенностью констатировать, что его будут судить за массовый геноцид и другие виды преступлений против человечества. И никому не будет дела до того, что он пытался всех спасти, наставить на путь истинный и повелеть обрести долгожданную свободу. Впрочем, новые шансы предоставлялись ему с завидной регулярностью. Если банальная подрывная деятельность вкупе с безрезультатными диверсиями никого не впечатляли, то всегда можно пойти дальше.