– Я предчувствовала нечто подобное и связалась с Мелиссой пару дней назад. В скором времени она должна вернуться.

– Не перестаю восхищаться Вашим трудолюбием и умением оперативно реагировать на разные ситуации.

– У меня был хороший учитель, профессор Курц.

– Уверяю, Вы оправдали все возложенные на Вас ожидания, мисс Маргулис, – женщина крайне редко упоминала титул своего главного наставника. Где бы она была, если бы он тогда отказался присоединиться к оппозиционной организации?

Мир бы потерял достойного представителя человечества.

Республика, Столичная прокуратура.

Волкер редко поддавался приливам неконтролируемой ярости, стараясь держать себя в руках – должность пресс-секретаря обязывала. Однако, простояв в пробке больше полутора часов, дабы добраться до Столичного Суда через плотное полицейское оцепление, он в итоге просидел под нужным кабинетом около двух часов. Глаз задергался уже на третьей любезной фразе секретаря немного потерпеть, а руки непроизвольно сжались в кулаки. Кофе из ближайшей кофейни никак не помогало скрасить вечер томного ожидания. Никто еще не осмеливался так унижать его. Тут чувствовалась мстительная рука поганого Дуайта, совершенно случайно заполучившего влияние на запуганные массы. Ничего страшного. Скоро их нелепая эпоха подойдет к концу. Регент умел терпеть, попутно вынашивая долгоиграющие планы мести. Пожалуй, величайшим достижением в его огромном послужном списке должна значиться связь с неприступной хозяйкой Эдема.

Неоспоримое доказательство титанического упорства и мефистофельской манипулятивности. В лучших традициях будущего Президента Республики. Рано или поздно он перестанет именовать себя Регентом. А когда этот день придет, ублюдки заскулят о пощаде, хватаясь за окровавленную черепную коробку с раздробленной костью. Очереди не будет. Как и часовых ожиданий. Ибо все получат по заслугам. Воображая себя карающей дланью, мужчина вполне спокойно воспринял очередную просьбу подождать. Судья очень сильно занят, а прокуроры отсутствуют ввиду очень большого количества уголовных производств в отношении участников незаконных протестов. Не желая выслушивать оправдания низших чинов, Волкер закинул ногу на ногу и отвернулся к окну, предварительно вставив наушник обратно в ухо.

Ему необходимо добиться встречи с подсудимым. На текущее положение коалиции Кардинала и Королевы данный маневр никак не повлияет, но одно с другим не соприкасалось. Нужно было просто морально поддержать наставника, который ни разу не отказал в поддержке ему самому. Как бы там ни было, около девяти часов вечера разрешение было подписано освободившимся судьей и торжественно передано в руки заждавшемуся политику. Тот ограничился фырканьем и поспешил убраться подальше от бюрократических учреждений. К счастью или к сожалению, но следственный изолятор находился недалеко от здания суда. Можно было пройтись пешком, не попадаясь на глаза социально активным гражданам. Теплый летний воздух, наэлектризованный людской ненавистью, как раз располагал к быстрой ходьбе. Телохранители едва поспевали за ним.

– Боже мой, Арман, где тебя носило? – облачившись в свой самый претенциозный костюм, Кен демонстративно припустил рукав, чтобы высвободить наручные часы для опоздавшего. – Что ты там делал? Принимал участие в протестах?

– Заткнись, придурок, – рявкнул доведенный до предела Мануэль, дерзко швырнувший бумажку с судейской печатью на стенд охранников и поднявший руки для предстоящего обыска. Немного возмущенные такой бесстыдной наглостью, стражники порядка тщательно прощупали каждую складку на помявшейся одежде Советника. – Получаете удовольствие, когда лапаете мужчин? – окончательно смутившись и покраснев, верзилы отступили назад и долго не могли сообразить, что делать дальше. – Вы наконец отведете меня к заключенному Новаку?

Через несколько минут он оказался в небольшом помещении с полупрозрачным зеркалом почти во всю ширину стены. И без того немногочисленная мебель была надежно прибита к бетонному полу. Видимо, будущим смертникам отказывали в такой малости, как иллюзия свободы. Волкер с трудом представлял, какому психологическому давлению они подвергались, пока ждали казни или оправдательного тюремного срока. Хотя с какой стати ему проникаться психологией жертв его же собственного режима? Мотнув головой, чтобы избавиться от излишних мук совести, он стал нетерпеливо стучать пальцами по металлическому столу. Внезапно массивная дверь отворилась и в комнату ввели знаменитого верховного судью.

Точнее – его призрак.

– Как Вы себя чувствуете, Фабиан? – проникнувшись увиденным, Арман едва не взял его за руку. Вовремя одумавшись, он пристально вгляделся в осунувшееся старческое лицо, уже отмеченное кровавой могильной печатью. Безжизненный, лишенный привычного достоинства взгляд, почти не отрывался от гладкой, наполированной поверхности стола. – Вы меня слышите, Фабиан?

– Разумеется, Арман, – с трудом выговаривая каждую букву, Новак протер

уставшие глаза, почти полностью слившиеся с темно-фиолетовыми кругами, ярко выступающими на бледной коже. – Что ты здесь делаешь?

– Пришел помочь Вам. Не переживайте, мой адвокат позаботится обо всем на суде. А я, в свою очередь, позабочусь о судьях. Мы уже собираем деньги для Вашего освобождения.

– Зачем? – такой, казалось бы, примитивный вопрос поставил Регента в тупик. Он раскрыл рот в надежде подыскать подходящие эпитеты, но мозг отказался содействовать. Впрочем, старик не собирался ждать вечно – у него не было столько времени. – Я не так давно пришел к мысли о том, что все происходящее – не случайность. Что, если это наказание за мои грехи? Ты даже не представляешь, как их много.

– Догадываюсь, – ледяным тоном заявил Волкер, закусив нижнюю губу от клокотавшего внутри гнева. Он полдня мотался по Городу с высунутым языком, чтобы в итоге послушать выдержки из книги “Страдания юного Вертера”? – Вы – судья Верховного Трибунала. За пятнадцать лет своей стабильной карьеры наверняка совершили множество непростительных поступков. Как и мы все. Однако у Вас не было иного выбора. Как и у нас всех. Поэтому я настаиваю, чтобы Вы взяли себя в руки и…

– Выбор есть всегда, мой юный друг, – внезапно подняв тяжелую голову, Фабиан взглянул в глаза собеседника, явно пытаясь найти там отклик на свои душевные терзания. – Когда-нибудь и тебе представится возможность побывать на моем месте. Тогда ты поймешь, о чем я говорю. А пока что мне хочется побыть одному. Мы уже все обсудили с твоим адвокатом и разработали линию защиты.

– Что?! Какую, к черту, линию? Вы что, не понимаете, что это дело полностью сфабриковано? Не догадываетесь, что Вас подставили? Мастерс хотел пошатнуть мои позиции в правительстве и не нашел способа лучше, чем атаковать Вас.

– Это ты не понимаешь. С твоей точки зрения, политической, дело, несомненно, сфабриковано. Но с моей, юридической, оно наконец-то всплыло наружу, – невероятно. Даже находясь на той самой грани жизни и смерти, Фабиан оставался смиренным грешником, кающимся и молящимся о прощении. – Ты же знаешь, каким судом судите, таким будете судимы вы. **

– Сумасшедший, – пробормотал раздосадованный Мануэль, осознающий неминуемость падения. – Ты знаешь, где скрывается Кассиус? Вы связывались с ним после исчезновения? Как он допустил все это?

– Власть совсем свела тебя с ума, мой мальчик. Увы, не знаю, не связывался и не подозреваю. А даже если бы знал, то подумал бы, прежде чем говорить, – поднеся палец к правому уху, Новак дважды осторожно постучал по мочке. Их прослушивают. Ну конечно. – Но мы с ним вряд ли снова увидимся. Разве что в Аду. С большим удовольствием приберегу для него место в адском котле. – вымученно улыбнувшись, Фабиан прищурился, изучая отрешенное лицо своего неудавшегося спасителя. – Если это все, то мне нужно идти. Хочу выспаться перед завтрашним заседанием. – с трудом поднявшись со стула, судья положил тяжелую, но трясущуюся ладонь на плечо Армана. – Не переживай. Грех все равно приходит в этот мир. Но горе тому, через кого он приходит.