– Я бы с радостью, но… – Саша как загипнотизированная смотрела в глаза, наполненные участием. – Но мой папа послезавтра уезжает из города на вахту, времени почти не осталось. Он будет работать полгода на севере и, если ему понравится, останется там навсегда.

– А вы с мамой?..

– Они в разводе. А я… Куда я поеду без матери? Мне нужно увидеться с папой, мы должны были встретиться завтра, после школы. Мне правда надо наверх, очень-очень.

– Выведем, – кивнул Костя и указал на Сашину руку. – Что, болит?

– Да. Кажется, я ее сломала.

– Давай помогу, – откуда-то сбоку вынырнул Юра, в руках он сжимал несколько палок и проржавевших арматурин. – Сделаем шину…

– У нас где-то были бинты, – засуетилась Мила, укладывая спящую Валю на заскорузлый матрас. Девочка чуть приоткрыла рот, посапывая, лицо ее смягчилось.

– Рана открытая? Воду кипятить? – спросил Костик, осторожно приподнимая Сашину руку. Саша замотала головой:

– Нет, закрытый…

– Хорошо. Но придется немного потерпеть, – предупредил Юра, примеряя найденные палки к ее руке. Саша стиснула зубы.

– Ну надо же, засуетились, – фыркнула Женя подходя к ним. – Вылечим, спасем… Молодцы!

– Заткнись, – попросил Костик. – Лучше бы помогла.

– А что, я могу. Давай, впр-равлю.

– Не надо! – пискнула Саша.

– Не бойся, никто ей не даст трогать твой перелом, – успокоил Костя, прикладывая шину к руке. – Мил, где там твои бинты?

– Да иду уже!

Спустя полчаса Сашина рука была не только туго примотана к импровизированной шине, но еще и висела на повязке. Саша наконец-то сняла с себя мокрую одежду и переоделась в чье-то вонючее тряпье, толстое и крепкое. Женя и тут не сдержалась – буркнула, что они теперь еще и шмотки будут тратить на эту дуру.

Саша же, бледная и взмокшая от боли, только слабо улыбнулась бродягам:

– Спасибо… Уже лучше. Ну, и когда пойдем к выходу?

– Уже ночь, – ответил Костик, глянув на механические наручные часы.

– Постой… Покажи-ка.

– Кого, часы? – Костик развернул руку запястьем к Саше. Она осторожно коснулась пальцами мутного циферблата, провела по металлическому браслету:

– У моего папы точно такие же… Точь-в-точь.

– Потому что они крутые, – Костик провернул кисть, позволяя часам чуть сползти. – Даже под водой работают. Так вот, ночь. Надо перекусить, или я сдохну от голода. Идти нет смысла. Это долго и…

– Очень долго?

– Да, – вмешался Юра, сидящий на полу. – Почти сутки.

– Сколько? – выдохнула Саша, оборачиваясь к нему. – Сутки?!

– Нет, мы можем отвести тебя к запаянным люкам, повизжишь там, может, кто-то и услышит, – вставила Женя. – Если бы нашелся путь кор-роче, мы сказали бы, а?

– Но это же… Это канализация, обычная канализация. Должны быть выходы!

– Эй, ты вообще слышишь? Или мозгов нет?!

– Жень… – выдохнул Костя с таким видом, будто этот выдох давно стал его коронным. – Но вообще, хоть это и свинство, она все же права: недавно все люки или заварили, или закрыли навесными замками, не сломать. Мы знаем только пару выходов, но они на другом конце города. Надо пройти через всю канализацию.

– Тогда я пошла, – Сашино лицо окаменело. – Ребят, серьезно, если я не успею увидеться с папой, он улетит… Я не могу столько ждать.

– Ты можешь пойма сама, – кивнул Костик. – Мы объясним, нарисуем дорогу. Но это трудно даже с картами, почти нереально… Может, лучше все-таки с нами?

– Я никуда не пойду! – взвилась Женя перед ними, напружиненная и взбешенная. Ее матовые глаза заволокло холодом. – Мне и здесь отлично! Мы недавно делали вылазку за едой, у нас все есть. Я не хочу из-за какой-то…

– Это не «из-за какой-то», – вмешался Юра. – Ты давно в тоннель-то выходила, а? Нет? Так выйди и посмотри.

Женя исподлобья глядела на него.

– Выйди, выйди. И посмотри внимательно. Воды уже по пояс, и она все прибывает. Сама говорила. Нижние ступеньки почти затопило. Если дожди будут и дальше, то мы просто уйдем под воду.

– Не уйдем! Лестница высокая.

– Ты хочешь остаться тут, в этой тухлой комнате? Как в клетке?.. – влезла Мила. – Если и правда воды все больше, то нам лучше перебраться в другое гнездо.

– И оно – о, совпадение! – там, куда надо вести эту… новенькую, – выплюнула Женя. – Как удачно! Вы ведь не можете выставить ее в тоннель, потому что она выловила из воды вашу дебильную Вальку. Идиоты!

Саша чувствовала, как в груди поселяется дрожь от обиды. Но молчала, закусив губу. Лишь выдохнула коротко:

– Почему ты так, а? Я ведь ничего…

– Потому что я знаю тебя лучше, чем ты сама, – процедила Женя.

– Жень, – оборвал Юра, и та сразу же сникла.

Саша переспросила:

– Ты… Меня знаешь? Откуда? Мы были знакомы?

Женя отвернулась, не собираясь продолжать беседу. Она отошла к своему прогнившему дивану, сгорбленная и мослатая, а потом и вовсе затихла там, с ненавистью поглядывая на Сашу.

– В общем, я предлагаю перебраться, – сказал Костик. – Под утро соберем вещи и пойдем ко второму гнезду, оно выше, и там не должно быть воды.

– Переходы могут быть затоплены, – напомнила Мила. – Нам же придется спускаться вниз…

– Не думаю, – отозвался Юра. – Там переборки, уровни… Где-то и правда может стоять вода. Но, я думаю, доберемся. Там спокойнее.

– Да я вообще не против, – пожала плечами Мила. – Давайте перебираться. Если лестницу затопит…

– Отлично. И по пути забросим Сашу наверх. Договорились?.. Жень?

– Да пошли вы, – буркнула Женя.

– Значит, договорились. Давайте ужинать.

Они сновали по узенькой комнате, словно чьи-то воспоминания, выпуклые тени на блеклых обоях. Саша, присевшая к столу рядом со свернувшейся калачиком Валей, разглядывала их, не желая участвовать в толкотне.

Юра доливал вонючий керосин, от которого щипало глаза, в погашенную лампу, Костик суетился, двигая матрасы, Мила стучала жестяными банками в дальнем углу, где сгорбилась набыченная Женя. На деревянный столик бросили зажженный фонарь, и по комнате разлился холодный неживой свет.

К Саше подошел немой Егор, осторожно тронул ее за плечо и сразу же отвел взгляд в сторону.

– Привет, – Саше стало неловко. – Ты что-то хотел?..

Он взмахнул руками в воздухе, словно печатал что-то на телефоне, и снова глянул на Сашу. Она покачала головой:

– Ты хочешь на чем-то написать?

– Он просит твой мобильник, – сказал Юра, подкручивая лампу. – Телефон пережил падение?

– Да, но… – Саша вновь посмотрела на бледное лицо Егора, на котором невозможно было прочесть ни единой эмоции. Он стоял, умоляюще протянув руку, и Саша не знала, как ему отказать.

Его друг нашел ее в черных коридорах, привел в уютную комнату, где вот-вот зажжется теплый свет в керосинке, Сашу накормят, проводят до выхода… А она думает только о том, как бы сэкономить заряд батареи?

– Зачем он тебе? Там все равно нет связи, я проверяла.

Егор кивнул и, вытянув вперед пальцы, изобразил выстрел.

– Он хочет поиграть во что-нибудь. Любит стрелялки, но у нас такого давно нет. И электричества тоже нет.

Сашин слабый протест, что глупо тратить батарею на игры, когда ей надо дозвониться до матери и папы, комом застрял в горле. Она улыбнулась через силу и протянула телефон.

Егор сразу отошел в сторону и сел на первый попавшийся матрас, носом уткнувшись в разбитый экран. Саша, растерянно наблюдающая за ним, хотела попросить не сажать батарейку слишком сильно, но даже этого не смогла сделать.

Юра протер лампу грязной ветошью и вновь запалил, закрутив пробку. Дрожащее свечение озарило бледные лица.

– Откуда здесь эта древность? – спросила Саша.

– Керосинка? – Юра затушил спичку и снова завозился, возвращая стеклянную колбу на место. – Я нашел ее в одном из технических помещений. Крутая, да? Свет шикарный. Теплый…

Бледный фонарик потух, и к бродягам на огонек словно бы заглянул сам уют.

– Да, только ты когда-нибудь сожжешь тут все к чертовой матери, если будешь заправлять этим вонючим керосином, пока она даже не остыла, – беззлобно буркнула Мила, подходя к ним. В руках она держала жестяную банку с оторванной этикеткой.