Вместе с приунывшим Фуэго и недовольным магистром они ждали в каком-то пыльном закутке, когда у инспектора найдётся для них минутка. В этот момент Дийну осенила спасительная идея. Вскочив с колченогого стула (почему-то во всех присутственных местах стулья никогда не отличались устойчивостью), она опустилась на колено перед Гонсалесом и твёрдо произнесла:

– Я прошу у вас защиты по праву Кодекса!

Краем глаза она увидела, как Фуэго растерянно моргнул опаленными ресницами, да и сам магистр, похоже, здорово удивился:

– Слушай, парень…

Тут Фуэго, наклонившись, прошептал ему что-то на ухо, чего Дийна не расслышала из-за стука крови в ушах. От волнения голос у неё зазвенел:

– По Уставу колледжа, если человек спасёт жизнь волшебнику, то ему предоставляется убежище в Кастильо, когда он того пожелает!

– Да я и не спорю, – покладисто кивнул магистр. Он посмотрел на девушку новым взглядом и внезапно исполнился учтивости. Поспешно встав с места, Гонсалес поднял её под локоть и аккуратно усадил на стул.

– Сеньорита, это правило было придумано миллион лет назад, когда моря вокруг Архипелага кишели пиратами, а по острову носились дикие племена ардиеро. В те времена Кастильо Вьенто был единственным безопасным убежищем на мили вокруг! С тех пор, как вы сами могли заметить, многое изменилось. Святые ёжики, да если перелистать наш средневековый Устав, там ещё и не такую чушь можно найти! Например, по закону каждый студент Эль Вьенто имеет право пасти козу на нашем лугу, чтобы ежедневно получать к завтраку свежее молоко. Разумеется, когда в колледже было всего двадцать студентов, это правило не причиняло больших неудобств, но представьте, во что превратился бы этот луг сейчас!

Дийна всхлипнула, отлично понимая, что Гонсалес просто пытается отвлечь её своей болтовнёй.

– Я хочу сказать, что в наше время такой симпатичной девушке, как вы, вовсе незачем запираться за каменными стенами в компании учёных чудаков! Жаль, конечно, что так получилось с вашей лодкой, но мы постараемся возместить ущерб…

– Дело не только в лодке! Мне действительно некуда идти, – прошептала Дийна, уже не сдерживая слёзы.

Всё как-то сразу навалилось. Усталость последних дней, утренняя обида на Гаспара и последующие «приключения», от которых у неё до сих пор ныло правое плечо и кружилась голова… Ей вдруг стало так жалко себя, хоть плачь.

– Ну что вы, что вы, – неловко сказал Гонсалес и с досадой похлопал себя по карманам в поисках отсутствующего носового платка.

– Вы же сами говорили, что в колледже не хватает рабочих рук! – заступился за неё Фуэго. – Из-за этой «аномалии Ланферро» всем портам и перевозчикам требуется всё больше прогнозистов, так что вам приходится выпускать их по ускоренной программе. Вы говорили, что преподаватели нервничают, а в колледже не хватает обслуги, секретарей…

– Ну, говорил, – был вынужден согласиться магистр. – Ладно, только не плачьте! Придумаем что-нибудь.

Он выпрямился, увидев направлявшегося к ним очередного полицейского со значком инспектора. Дийна быстро вытерла слёзы, шмыгнула носом. Сердце у неё от страха ухнуло вниз. К счастью, Гонсалес представился первым, вызвав уважение инспектора своей степенью доктора философии и другими учёными заслугами. Благодаря его заступничеству для Дийны всё прошло более чем благополучно. Когда полицейский к ней обернулся, Гонсалес заявил:

– Эта сеньорита работает в колледже вместе со мной.

– Как ваше имя? – только и спросил инспектор, листая блокнот.

– Дийна… Дийна Линарес.

От простого вопроса её обожгла мгновенная паника. Соображение подсказало, что называть здесь имя Веласко явно не следовало. Ну а Линаресы – большое семейство, их в Оротаве полквартала живёт, так что, если кто-то захочет проверить её слова – милости просим.

Когда они втроём вышли из полицейского участка, на город уже тихо спускался вечер. Небо на западе загорелось всеми оттенками золота, и слоистые скалы на мысу Тано погрузились в серо-лиловую тень. Фуэго, извинившись, поспешил к себе в гостиницу, чтобы, как он выразился, «привести себя в приличный вид». Дийна с магистром направились к подъёмнику, проходя мимо крикливых вечерних дворов и лохматых пальм в воротниках из сухих листьев. Гонсалес в своей растерзанной одежде обрёл ещё большее сходство с пиратом (чудом уцелевшим в хорошей драке), но держался с завидным достоинством.

Когда они добрались до Эль Вьенто, Дийна затаила дыхание от предвкушения. Неужели ей наконец улыбнулась удача? Высоченные замковые ворота, потемневшие от времени, окованные железом, вызывали невольное почтение. Всем своим видом они будто говорили миру: «Даже не надейтесь». Гонсалес постучал в калитку, и маленькое окошко в ней тут же открылось. Угрюмый привратник, уже знакомый ей по предыдущему разговору, смерил их обоих подозрительным взглядом. Потом загремели засовы.

Проходя мимо ворот, она втянула голову в плечи, ожидая насмешливого «Ба! Это опять ты?», но привратник её, кажется, не узнал. Он стоял, скудно освещённый фонарём на Воротной башне, и держался с профессиональным равнодушием, словно это не он три месяца назад смеялся над её наивными попытками проникнуть внутрь. Его грузная фигура в своей неподвижной угрюмости напоминала горгулью, охранявшую это волшебное место.

– З-здравствуйте, – невольно вырвалось у Дийны.

Строго сжатые губы скривились в ухмылке:

– Добро пожаловать в Кастильо Вьенто.

Почему-то в его голосе ей послышался оттенок угрозы.

В сгустившейся темноте было трудно оценить красоту и размеры строений Эль Вьенто. Дийна и магистр с привратником стояли во внутреннем дворе, откуда через арку вёл проход в огромный замковый парк, а поодаль, за каштановой аллеей, высились башни главного здания.

На первый взгляд здесь всё казалось таинственным и волшебным. Свет от фонарей источал особую теплоту, а сквозняки, гулявшие между деревьями, сами собой сочетались в лёгкую, еле слышную мелодию.

– Это ветровая арфа в садовой беседке, – пояснил Гонсалес. – Похоже, что Фрайо сегодня в озорном настроении! Ишь, как насвистывает!

Дийна знала, что такое ветровая арфа – ящик-резонатор, внутри которого натянуты пластинки разной толщины, колеблющиеся от ветра. У неё тоже была такая… дома, в Фелице. Когда приступы головокружения стали повторяться всё чаще, они с матерью переехали из столицы за город, и отец, чтобы Дийна не грустила, сделал для неё ветровую арфу на веранде дома. Через две недели она научилась различать по голосам все ветра, прилетающие на Ланферро.

Тем временем в двух шагах от неё шёл тихий, но ожесточённый спор:

– …Что ещё за «новая помощница»? Всех работников нанимает сама госпожа декан, лично! И вам, доктор Гонсалес, об этом прекрасно известно!

– Ну так отведите её к сеньоре ди Кобро, и всего делов.

– Вы что, предлагаете мне в такой час побеспокоить сеньору ди Кобро? Серьёзно? Да я лучше в вольер с больвеной нырну, там хоть какой-то шанс…

– Ладно, – с досадой поморщился Гонсалес. – Отложим это на утро. А пока проводите девушку во флигель к аспирантам, у них точно была свободная койка. Завтра же сеньора ди Кобро оформит её на работу по всем правилам, как полагается.

Дийна, очнувшись, подошла ближе:

– Не волнуйтесь из-за меня. Я могу заночевать хоть в сторожке…

– Это вряд ли! – с живостью возразил привратник. – Пойдёмте со мной.

Попрощавшись с Гонсалесом, они вышли через каменную арку в тёмный парк, окружавший замок. За деревьями смутно виднелись очертания башен. «Где-то там находится библиотека, – думала Дийна. – Архивы. Реликвии. И Эспиро».

Но сегодня добраться до заветного ветра было никак невозможно. Не всё сразу. Молчаливый привратник шагал впереди, показывая дорогу. Звуки «арфы» здесь стали слышнее. Вскоре к ним присоединилось мягкое журчание ручья. Кое-где светились огоньки преподавательских коттеджей и служебных построек.

– Флигель там, за Мельничным ручьем, – махнул рукой провожатый.