Но сути это не меняло, и ощущений при пожатии было как с большим кальмаром: холодное и липкое.

– Вообще-то, он Максим, но для знакомства с некоторыми людьми считает это имя простоватым, – объяснил хозяин и обратился к сыну, уж очень хотелось похвалиться перед ним. – Ты знаешь, какой сегодня нам гость попался?

Тут Ву быстро вставил:

– Вкусный! Силки больно красивые расставили, – и он обвёл руками пространство вокруг себя, показывая на дом и сад.

– И с юмором, – добавил наследник необычного дома. – Ну да по фото узнать нетрудно, в прессе вы – просто завсегдатай.

– Тогда приступим к дегустации. Сообразим, так сказать, на троих, – слова хозяина на фоне изящных хрустальных стаканов, стоящих на белом ажурном мраморном столе, выглядели смешно.

– Хорошо, что хоть есть из чего пить, а то пришлось бы из горла, – подхватил шутку Ву. – Я уже представил себе эту картину: мы вырываем изящную бутылку друг у друга, стремясь приложиться к её горлышку, виски часто льётся мимо, а мы вытираем рукавами разгорячённые борьбой лица.

– Браво! Вот это спец, на ходу подмётки рвёт! Сценарии прямо из воздуха плетёт. На местах преступления тоже так получается? Поделитесь – можно прямо сегодняшний случай, что из этого получится? Фильм? – хозяин дома сказал это ничего не значащим голосом.

– А никто и не знает, – «Вот и подобрались к основной теме…», – подумал Ву, вслух же произнёс. – Я погружаюсь в атмосферу, а родится ли что – неизвестно. Сильные эмоции рождают сильные фильмы.

– Такие, как сегодня?

– Да. Кинг отдыхает. Зрелище не для слабонервных. Человек-бабочка, а вернее – человек из бабочек.

– Как он там оказался? – Нушрок тоже заинтересовался, как бы ничего не значащим разговором.

– Как видно, сбежал из мастерской по изготовлению монстров, – Ву ответил специально расплывчато.

– И находится она поблизости от места, где вы его обнаружили. Решили, что у нас? Собака привела? – Йагупоп спросил это обиженным голосом.

Наступил момент истины, а всё что было раньше – всего лишь прелюдия. Теперь нужно подробно всё рассказать – не рассказывая практически ничего! – и чтоб при этом ему поверили ох какие непростые люди.

И Ву стал писать словесный сценарий:

– Да беда с этой собачкой! Побежала в одну сторону, потом передумала и к вам побежала, что ей вздумалось – никто не знает. А кроме её побегушек, ничего у полиции нет. Там, где нашли пострадавшего – ни одной зацепки. Его же могли из машины выбросить, и искать причастных надо ой как далеко. Это то, что я думаю.

– Только вы? А как компетентные органы считают? Я к тому: будут ли нас ещё дёргать?

Ву задумчиво мочил губы в виски, иногда дотрагиваясь до него языком. Пить такой благородный напиток глотками он считал неуважением и к нему, и к тем талантливым людям, которые произвели его на свет.

– Если честно, то никому ничего непонятно, вот только вас зря потревожили – это факт. Надо проверять… А кого – на то полиция есть. Моё дело – чтобы в фильме, когда его сниму, этого скульптора красиво нашли. И это, конечно же – не вы!

– Вы правы: у вас дела творческие, а я с криминалом лезу. Как напиток? Почти не пьёте, не понравился?

– Да разве такую прелесть можно пить? Её можно только дегустировать, наблюдая, как янтарный свет переливается в стакане, а лёгкий аромат щекочет и ласкает обоняние… И только потом губы касаются жидкости, покрываясь тоненькой плёночкой пьянящего напитка, пьянящего не от алкоголя, а от великолепия букета. Надо ли фантастической жидкости продолжать свой путь, стоит ли ей познакомиться с остальными частями тела?

– Просто браво! Вот что значит творческая личность! Как описал простое алкогольное возлияние! А как похвалил хозяина через его питьё! Учись, сынок! Не гость, а подарок! Господин Вуалов, всегда рад принимать вас в своём доме!

– Весьма приятно! – Ву церемонно наклонил голову, а про себя подумал: «Важно, чтобы количество моих входов в этот дом равнялось количеству выходов. Уж очень не хочется стать очередной скульптурой боди-абстракционизма. А то, что живая скульптура убежала отсюда – у него сомнений не было. Хотя откуда такая уверенность образовалась – он сказать не мог.

«Пиковая» калитка захлопнулась, разделив друзей, и Кот не видел ни единой возможности оказаться с той стороны этой злополучной калитки. Конечно, он не бросил друга – так было задумано, только Ву мог что-то разузнать в этой бело-чёрной крепости – но всё же на душе майора было неспокойно. Сейчас, всё что он мог – это ждать, не отключая телефон даже на свой знаменитый «детский час».

После насыщенного трудового дня мужчины расслаблялись по-разному: кто в баре, повышая свой градус жизни, кто в стрип-клубе, чувствуя себя хозяином жизни, кто дома принимал на грудь 100, а то и 200 грамм под горячий ужин жены…

Майор же, придя домой, наскоро принимал душ и, даже не заходя на кухню, шёл к детям. Преображаясь прямо с порога то в лошадку, то в страшного-престрашного Бармалея. Безусловно, эти образы менялись вместе со взрослением детей. И в конце концов остался один – «Папа – лучший друг». Мир вокруг этой комнаты переставал существовать для майора – только два любимых комочка счастья, которые с каждым годом увеличивались в размере и счастья, и роста.

И целый час этой возни, шума и гама…

Кот где-то прочитал, что ребёнку надо уделять хотя бы 15 минут в день, но не отвлекаясь ни на что, посвящая всего себя в это время только ему. Но отцом он был хорошим, поэтому решил увеличить это время до 30 минут, а поскольку детей было двое – то всё это превратилось в детско-родительский час. И естественно, что при этом выключался телефон, который не выключался ни при каких других обстоятельствах.

И в дежурке, и начальство – да и вообще все сослуживцы – об этом знали и привыкли к этому.

Поначалу, правда, начальник, как-то не дозвонившись до примерного папаши во время его родительского часа, устроил ему головомойку, приближающуюся к полному несоответствию по службе. На счастье Кота, по управлению ходила проверка, собственно, именно для неё-то и выслуживался начальник, устраивая разнос подчинённому.

– Ещё раз такое повторится – пиши рапорт, не нужны здесь пропадающие неведомо куда, преступления тебя ждать не будут! Телефон он, видите ли, выключает! Отдых у него!

Тут в кабинете засверкали генеральские звёзды проверяющего, но Кот – на тот момент юный старлей – не стушевался.

– Дети – главное богатство нашей страны, оберегать их – одна из первых обязанностей российского милиционера. Так сказать, основа его морального облика. А как же он сможет соответствовать этому высокому предназначению, если он своим собственным детям не уделяет внимания, кем тогда они вырастут без соответствующего воспитания?

Меж генеральских звёзд появилась улыбка:

– Полковник, отставить. Предоставить час полной изоляции от работы для воспитания детей старшему лейтенанту Котову. Но только – в вечернее время! Свободен!

Как только за Котовым закрылась дверь, генерал присел на стул.

– Как тему-то обыграл, паршивец! Скажи спасибо, что райкомов нет, а то тебя за разваливание семьи советского милиционера точно бы не пожалели. В общем, отстань от него по этому пункту, да и по другим тоже отыгрываться на нём не надо.

Давно уж нет этого полковника, да и Кот уже не старлей, и комочки счастья уже требуют отдельные комнаты – только родительский час остаётся ежедневным законом. Только сегодня, впервые за много лет, телефон не был выключен – он ждал звонка от друга. Ждал и волновался.

Тем не менее детско-родительский час прошёл как всегда замечательно. Они отчаянно резались в какую-то видеоигру, сидя по обеим сторонам своего любимого папули, который время от времени то гладил их, то дёргал слегка за ушко – как бы напоминая: я здесь, и я очень люблю вас.