Светловолосая женщина приблизилась к высокой чугунной ограде, оглядела пустынный проулок. Никого.

Она проскользнула сквозь ограду и шмыгнула в колючие дебри. Быстро и уверенно пробиралась она между корявыми стволами старых яблонь, сквозь душные заросли жасмина и одичавших роз.

– Куда лезешь? – послышался насмешливый голос позади нее.

Светловолосая замерла, обернулась.

Из-за кустов жасмина бесшумно выступила высокая женщина, одетая в бесформенный черный балахон, широкие штаны и резиновые сапоги. Лицо и волосы прятались в глубоком капюшоне.

Светловолосая склонила голову.

– Хозяйка… Я шла к вам.

– Идиотка! Не хватало, чтобы тебя кто-нибудь заметил. Любой дурак распознает твою гнусную природу даже в этих желтых перьях.

– Меня никто не видел. Я бы не посмела…

– Говори.

– Я сделала как вы велели. На этот раз все получилось!

Хозяйка угрожающе молчала.

– Могу я рассчитывать на ваше снисхождение? – прошептала Светловолосая.

– Бессмысленное существо. – донеслось из-под капюшона. – От тебя всего-то требовалось – стереть ей память и сделать безвольной. Паршивый хухлик – и тот бы справился! Ты бесполезная. Катись к людям!

– Умоляю… Я старалась! Но моя сила не беспредельна… – шептала в ответ Светловолосая, ломая пальцы.

– Сила? Не смеши! С ребенком справиться не сумела!

– На нее не действует морок! Проклятое Агафьино отродье! Но скоро она будет здесь, и мой помощник встретит ее.

– Твой помощник… Такой же клоун, как и ты. Только и умеете, что менять личины, как дурная девка тряпки перед зеркалом.

– Он справится, клянусь Великой Прорвой!

– Ну-ну, посмотрим… Сиди здесь. Позову.

Глава 3

Угнездившись в кресле у окна загородного автобуса, свернувшись в своей любимой позе – колени к подбородку, Саша блаженствовала. Слабела хватка ее прошлой жизни, в голове появлялись мысли, не исковерканные Светланой.

“Вот приеду, сяду на паром, – размышляла Саша, – переправлюсь через реку, войду в город и…”

Тут только до нее по-настоящему дошло, что она едет в полную неизвестность. Ни она сама, ни один человек на свете не знает, где она окажется через пару часов и что ее там ждет. Впрочем, кое-кто знает. И, возможно, даже поможет ей, раз прислал записку. А что если он сейчас здесь, в этом автобусе?

Саша рассеянно, как бы невзначай, обвела глазами немногочисленных попутчиков. Никого подозрительного. Бабули в пестрых кофтах крепко сжимают ручки сумок-тележек. Молодая женщина с усталым лицом держит на ручках мальчишку лет четырех, а он равнодушно уничтожает плитку шоколада. Дама со сложной прической сверкает Саше в глаз старомодной сережкой с красным камнем. Пожалуй, автора записки здесь нет. Остается надеяться, что он сам найдет ее в городе.

Что ж, остается всюду ходить, внимательно смотреть и слушать. Саша вздохнула, привалилась растрепанной головой к окну и уснула.

– Просыпайся, дочка! Приехали! – загудел ей в ухо хриплый бас.

Саша открыла глаза – перед ней маячила веселая бородатая физиономия. А в автобусе никого.

–Уже? А сколько времени?

– Тринадцать пятнадцать, точно по расписанию. Паром тебя ждет.

– Откуда вы знаете?

– А тут больше некуда, только в реку! – бородач захохотал своей шутке. Отсмеявшись, серьезно добавил – Или в лес.

“ Вот глухомань!” – расстроилась Саша, выбравшись из автобуса и осмотревшись. Проселочная дорога оканчивалась небольшим пятачком, только-только развернуться автобусу. Справа, слева и позади темнел лес. Впереди река. Возле хлипкой пристани покачивается покачивается подозрительного вида сооружение. Широкая дощатая платформа. По бокам здоровенные колеса, а в центре небольшой домик с трубой.

– Эй, на суше! – Бородатый шофер, хохоча, махал ей из окошка.

– Вы? – округлила глаза Саша.

– Так точно! Прыгай на борт!

Недоверчиво примерившись, Саша скакнула на платформу, от чего вся конструкция сильно заколыхалась.

– Что это за хаусбот? – поинтересовалась Саша на всякий случай.

– Сама ты бот! А это пироскаф! – гордо произнес бородач,– Не слыхала про такое? На паровой тяге. Видишь трубу? Это печка.

– И оно… не утонет?

– Не боись! Сколько лет на нем хожу – ни разу не подвел. Знай уголь в печку подбрасывай. Не слыхала про пироскаф?

– Нет. – честно призналась Саша.

– Его двести лет назад один француз придумал. Только у него он и часа не проработал, а у Леонардыча нашего до сих пор бегает. – Бородач вдруг погрустнел. – Да… Лет уж тридцать, как сгинул человек, а творение его служит людям…

Он печально вздохнул, но тут же снова просиял.

– Харитоныч. – объявил он и протянул Саше здоровенную ручищу.

– Очень приятно. А я – Евгеньевна. – хихикнула Саша.

– Красиво! – оценил Харитоныч. – Ладно, Евгеньевна, пошел я к штурвалу. Отваливать пора.

Он зашел в домик. Через минуту внутри что-то запыхтело, засвистело, пироскаф дрогнул и отчалил от пристани. Забурлила вода, закачались берега, лес поплыл назад. Пироскаф двинулся вверх по реке.

– Тебя звать-то как, Евгеньевна? – Харитоныч возник в окошке прямо у Саши за спиной, как Петрушка в уличном балаганчике.

– Александра. – вздрогнув, ответила Саша.

– А я – Ксенофонт.

– Как, как? – чуть не рассмеялась она и поспешно добавила: – Красивое имя. Странное немножко.

– Странное? – удивился Ксенофонт. – Ты странных имен не слыхала! Ничего, в Самородье и не такие услышишь.

– А какие?

– Всякие. Обычные тоже встречаются. Но необычных больше. Традиция потому что. Куда едешь-то знаешь?

– А… что именно я должна знать? – осторожно спросила Саша.

– Ну ты, мать, даешь! Как тебя вообще сюда занесло?

Пока Саша искала подходящий ответ, разговорчивый паромщик сам пришел ей на помощь.

– Место здесь особенное. Если человек не хочет, чтоб его нашли – это сюда. Это к нам.

У Саши екнуло сердце.

– Колдуны сюда сбегались. Со всего света. – продолжал Ксенофонт, понизив голос. – И все со своими именами. Так и повелось.

– А как они узнавали, куда бежать?

– Кто как. Кому птичка чирикнет, кому рыбка шепнет. Были счастливчики – добирались. А здесь хороших людей принимали, не гнали.

– Всех или только колдунов?

– Кто теперь разберет. Народ-то жгли почем зря. – Ты про Агафью слыхала?

Саша созналась, что не слыхала.

– Ну что ж ты, мать? Главного не знаешь. – пожурил Ксенофонт. – Ладно, время есть, расскажу. А то будешь там ушами хлопать.

Саша никак не могла взять в толк, зачем ей знать историю какого-то странного городка. Чем это поможет в ее поисках? С другой стороны, если мама спряталась в Самородье, то наверняка не случайно выбрала именно его.

– Дело это давнишнее. – неторопливо начал Ксенофонт, – Лет пятьсот, как стоит Самородье. Так Бруныч говорит, по крайней мере. Библиотекарь здешний. Не всякому удавалось сюда добраться. Но кто добирался – тот жил спокойно. Здесь уж он под защитой был. Если сам не начинал безобразничать…

– Это как?

– Пакостить. Скотину портить, бородавки вешать. Таких на болота выгоняли, к Черной горе. И говорят, – понизил голос Ксенофонт, – что на болотах еще одно селение появилось. Из тех пакостников. Правда это или нет – неизвестно, По болотам бродить нет охотников. Место гнилое, гиблое. Одно слово – поганая яма. Слушай дальше.

Явились раз в Самородье путники – старик и девочка маленькая. Старика звали Ефимом Безобразовым, а девочку – Агафьей. Ефим ее внучкой называл. Но не внучка она ему была. Горели они в одном срубе. Колдунов тогда в срубах сжигали.

– И девочка? – ахнула Саша.

– Девочка мать искала. Не нашла. А Ефима спасла. Огонь заговорила. Ефим чудом жив остался, обгорел весь, щеку спалил, шрам остался страшный. А девочка ему и рассказала про Самородье. Мол, мать ей перед смертью велела найти это место и там скрыться. Вот и пришли они сюда. А когда подросла чуток Агафья, то приключилась в Самородье история.