– Покормили тебя уже. – нахмурилась Бэлла.

Молчун всем своим видом изобразила, что кормили, кто же спорит, неплохо бы еще покормить. Саша вопросительно взглянула на Бэллу.

– Ладно, раз уж такая добрая.

Саша обмакнула кусок оладьи в сметану и протянула Молчун. Та деликатно цапнула подношение и проследовала с ним под стол. Суровый взгляд Бэллы потеплел. Она пододвинула кастрюльку с вареньем поближе к Саше.

– Спасибо, но я больше не могу. Безумно вкусно! Правда, киса? – Саша заглянула под стол, – Извини, что нагрубила тебе.

– Забыли! И я не киса. – донеслось из-под стола.

– Слышишь ее? – спросила Бэлла.

– А вы разве нет?

Бэлла вздохнула, покачала косматой головой.

– Хотела бы. Да не могу.

– Зато готовите здорово. И угадываете любимое блюдо! Как вам это удается? – Саша думала, Бэлле будет приятно восхищение ее кулинарным ясновидением. Но Бэлла помрачнела сильнее.

– Как, как… – проворчала она. – Ты вот как узнаешь, кошка перед тобой или собака?

– Ну… – Саша растерялась, – ну видно же.

– Вот и мне видно. Только лучше б я всего этого не видела.

Взглянув в печальное лицо Бэллы, Саша удержалась от вопросов.

– Бери еще, наедайся как следует! – строго сказала Бэлла. – День-то незнамо как пойдет.

– А что будет?

– Сейчас драгоценные приедут.

– Какие?

– Приедут – узнаешь. Не бойся.

– А где Клара?

– На солнце сидит. Пусть, надо ей. Совсем уже ноги не таскает.

Сотни вопросов крутились у Саши на языке, но она боялась спугнуть Бэллу. Та, похоже, неплохо к ней относится, но очень уж сердитая. Саша решила зайти издалека.

– Бэлла, а что значит Агафьино отродье?

Бэлла вытаращила глаза.

– Кто сказал?

– Бабулька какая-то. Я вчера заблудилась, она мне дорогу показала. Назвала меня так…

– Что за бабулька?

– Не знаю. Маленькая, лохматая, глаза хитрые.

– Плохо… Что ж вчера-то не сказала?

– Не знаю… устала, забыла. Бэлла! Расскажите мне, что здесь происходит. Пожалуйста! А то я как муха в сметане…

– Некогда мне! Посуду надо мыть! – Бэлла рывком поднялась, сгребла со стола грязную посуду, поковыляла к раковине.

Молчун расправилась с оладьей, облизнулась и сказала:

– А ты понастойчивей. Бэлла добрая, жалеет тебя. Лучше бы тебе знать заранее. Ты же соображаешь туго…

Руки так и чесались хлопнуть Молчун по ушам, но по сути-то эта меховая негодяйка права!

– Я здесь совсем одна… ничего не понимаю… и помочь мне некому.– заныла Саша.

Бэлла устало оперлась на раковину.

– Спросила бы ты лучше Клару! А я сболтну чего ненароком…

Саша сложила ладошки под подбородком и сделала брови домиком. Бэлла не выдержала, махнула рукой. Вернулась к столу, села напротив Саши.

– Плохо у нас. Источник умер. Музы не рождаются, а те, что есть, от голода с ума сходят. В болото кидаются.

Превращаются в азум.

– Кто это?

– Муза-перевертыш. Убийца талантов.

“Девушка на площади вчера! – вспомнила Саша, – значит это была муза. И она собиралась броситься в болото. Теперь она убийца талантов… ”

– Тебе про источник мать-то не говорила? – спросила Бэлла как бы между прочим.

– Нет. Что за источник?

– У тебя какой талант? – спросила Бэлла вместо ответа.

– Никакого. – буркнула Саша.

– Не бывает так. – уверенно возразила Бэлла. – Мертвых талантов полно, а чтоб никакого – ни разу не слышала.

Саша опустила глаза.

– Нет у меня таланта. Не хотите – не верьте.

– Нет так нет. – не стала спорить Бэлла. – Тогда представь: сочиняет человек… ну… сказку, например.

Саша подозрительно покосилась на нее.

– Представила.

– Что он чувствует в этот момент?

Саша пожала плечами.

– А думаешь как? – не сдавалась Бэлла.

– Думаю… много чего… чувствует.

– Вот. А это “много чего” куда потом девается?

– Откуда мне знать?

Бэлла хитро посмотрела на нее.

– Небось, столько всего вспомнишь, и придумаешь и представишь, пока сочиняешь…ты ж не все это запишешь?

Саша припомнила, сколько всяких мыслей, образов рождалось в ее голове, сколько слов она отметала, подбирая единственно возможное, сколько вычеркивала всего…

Она кивнула, не глядя на Бэллу.

– Вот! А намучаешься как, пока что-то стоящее получится… Да? А сколько радости потом? Вот она, инспирия, из этого и получается. Из мыслей твоих, из мучений, из радости. Летает повсюду, и в небо поднимается, в облака… А потом вниз… с ветром, с дождиком. И в землю уходит.

– Как вода? – задумчиво спросила Саша.

– Вроде того. Только достать ее как воду из колодца не получится. А вот если Пегас копытом ударит, земля треснет, как скорлупа, а оттуда инспирия фонтаном брызнет!

– А музы откуда берутся?

– Чтобы муза родилась, надо, чтобы история твоя тронула кого-то до слез или до смеху. Чтобы дыханье перехватило. Знаешь, как оно бывает?

Саша упрямо помотала головой. А Бэлла, ничуть не смутившись, продолжала:

– Вот тогда-то и музы появляются из источника. Красивые – глазам больно. И радость от них неимоверная. Такая, что землю хочется перевернуть…

Ее глаза сияли, разгладилась морщинка между бровей. Она помолодела и похорошела при одной мысли о музах.

– Но это редко бывает. Заставить других чувствовать – каждый может, но не каждый справится.

– Это как? Не понимаю.

– Что непонятного? Пахать надо как лошадь.

– Как Пегас? – засмеялась Саша.

– Зря смеешься. Не все умеют. Не все хотят. А не будешь трудится – талант погибнет. Савву нашего знаешь?

– Виделись.

– Драгоценный. Муза в лоб поцеловала.Талантище – на десятерых хватит. Так он и пашет за десятерых. С утра до ночи. Из дому уходит, и то флейту с собой берет. Дорого талант обходится… Но когда он играет… Ни человек, ни муза, ни азума – никто ровно дышать не может. Услышишь его – поймешь.

– Тебе было бы полезно послушать… – заметила Молчун.

Саша кинула в нее вишневой косточкой, чтобы не вмешивалась.

– Так что же все-таки случилось с источником? – напомнила она Бэлле. Та нахмурилась.

– Лунную гору мхом затянуло. Источник и задохся. А музам без него смерть. Инспирия для них – еда, вода и воздух. Как затосковали они, как побежали на болота, так Магнус, главный наш, понял, чем дело пахнет. Пошел на Лунную гору посмотреть что творится, да и не вернулся. Пропал. Альбинаты пошли, говорят, ни Магнуса, ни источника. Только мох по пояс…

Она наклонилась ближе к Саше и добавила шепотом:

– Альбинаты – что они могут? Только муз ловить, да в Башню свою утаскивать. Гору оцепили, дороги перекрыли, да и успокоились. Клару вместо Магнуса пока назначили. А куда ей такой воз тащить? Тут и драгоценный не всякий справится, а она – муза. Она виду-то не подает, а я знаю, каково ей приходится. Одна я и знаю…

– И что же теперь делать?

Бэлла вдруг насторожилась, прислушалась.

– Клара возвращается. И не одна. Иди-ка, барышня в свою комнату, позовут тебя. А мне убрать тут надо. Молчун, отведи ее!

Молчун просеменила к двери, обернулась на Сашу.

– Пойдем, так и быть, покажу тебе кое-что.

Саша пожала плечами, пошла следом. Молчун привела ее в комнату с окном на лужайку, окруженную кустами синих гортензий и акаций. Посреди лужайки торчала калитка в никуда, та самая, что Саша видела из окна своей мансарды.

– И что дальше?

– Сейчас все драгоценные будут здесь.Смотри и слушай.

– Драгоценные – кто они такие?

– Хранители муз. Это если коротко.

– А если длинно?

– Длинно они тебе сами расскажут, если захотят.Уберись из окна!

Калитка неожиданно распахнулась, и из нее, шатаясь как стебелек под ветром и увязая шпильками в мягкой земле, ступила первая гостья – миниатюрная дама, облаченная в черный балахон, расшитый стеклярусом. Она сверкала на солнце как елочная игрушка. Золотистые локончики танцевали вокруг надменно-плаксивого лица при каждом ее шаге.