– И какая твоя любимая? – полюбопытствовал Максим.

– «Путешествия Гулливера» – ответила Наталья.

– Да ты чо? – Максим чуть не подпрыгнул от радости. – И моя.

И они весело затараторили, перебивая друг друга.

Последней в списке достопримечательностей квартиры генерала Власова была комната Наташи.

– А вот моя комната, – произнесла Наталья, открывая дверь и впуская Максима.

– А в твою комнату входить прилично? – заржал Максим.

Наталья густо покраснела и отвела глаза.

Максим заметил в комнате пианино. Он тут же открыл крышку и сел на стул.

– Не трогай, – строго сказала Наташа, – сломаешь.

– Не сломаю, – ответил Максим, любовно проведя пальцами по клавишам, и заиграл.

Наталья села на кровать, как завороженная. Она молча слушала, жадно следя за движениями Максима – как он подается вперед, откидывается назад, ласкает пальцами клавиши. Казалось, он не просто играет, музыка словно проходила сквозь него, а он, как марионетка, послушно следовал ей. Мелодия оборвалась, а Наталья все не могла оторвать от него глаз.

– А ты умеешь играть? – спросил Максим, повернувшись к Наталье.

– Нет, не умею, – разочарованно ответила она.

– Да ты что? – удивился Максим. – Я попрошу Еву, она с тобой позанимается.

– Еву? – недоуменно переспросила Наталья.

– Ну, то есть, маму, – осекся Максим.

Дождь лил уже вторые сутки, свинцовыми струями сбивая с деревьев золотые листья, вырезанные умелым резцом создателя и загоняя неугомонных пешеходов в тепло закрытых помещений. Сыро, промозгло, противно, в такую погоду, как говорится, хороший хозяин собаку из дома не выгонит.

Наталья расслабленно лежала на диване, щелкая пультом от телевизора. «Везде одно и то же», – раздраженно думала она, перепрыгивая с канала на канал. Вдруг на экране мелькнуло знакомое лицо, Наталья вернулась назад, и ее обдало жаром. Она сделала громче – какая-то важная ведущая задавала вопрос сидящему перед ней мужчине с ледяным взглядом:

– Максим Владимирович, ваша музыка постоянно звучит изо всех динамиков страны, вас постоянно приглашают на различные мероприятия, поделитесь с нашими телезрителями формулой своего успеха.

– Вы знаете, – рассмеялся Максим. – Никакой формулы нет, как сказал один великий человек: «Гений – это 1% вдохновения и 99% пота». И я полностью с ним согласен. Мне ничего не давалось в этой жизни легко, всего приходилось добиваться самому. Было тяжело, иногда невыносимо, главное – не опускать руки и идти к своей цели.

У Натальи защемило сердце. Действительно, легко им не было никогда. Жили очень бедно, иногда неделями ели макароны и картошку. Но гордость никогда не позволяла Максиму взять деньги у ее родителей. Он всегда говорил:

– Ничего страшного, прорвемся.

Какое это было сумасшедшее время и, наверное, самое счастливое, несмотря на все трудности и лишения.

Максим заканчивал консерваторию по классу фортепьяно, Наталья экономический. В один прекрасный день Максим заявил:

– Завтра иду просить у родителей твоей руки.

В этой фразе был весь он. Он никогда не просил, не спрашивал – просто ставил перед фактом. Наталья обрадовалась, но одновременно растерялась, она понимала, что родители в восторг от такой партии не придут. Но что ей оставалось? Она согласно кивнула.

Наталья ужасно нервничала, к горлу весь день подкатывала тошнота, кружилась голова. Родителям она ничего говорить не стала – решила раньше времени не нагнетать обстановку. Ровно в шесть, время ужина, раздался звонок в дверь. Крикнув: «Я открою», Наталья рванулась к двери, обогнав уже не такую проворную Марьванну, и распахнула дверь – на пороге, сжимая букетик гвоздик, стоял Максим в своем единственном изрядно поношенном концертном костюме и когда-то бывшей белой рубашке.

– Привет, – произнес он, решительно отодвигая Наталью.

Родители были в столовой-гостиной. Марьванна как раз накрывала на стол, когда в дверях возник Максим. Петр Михайлович встал и без особого энтузиазма протянул руку незваному гостю. Максима они не одобряли – не о таком женихе для своей единственной дочери они мечтали.

– Здравствуйте, – произнес Максим.

– Здравствуйте, здравствуйте, молодой человек, – отозвался еще больше располневший генерал Власов.

– Здравствуйте, – как эхо откликнулась Раиса Николаевна.

– Садись, Максим, – суетилась вокруг Наталья. – Марьванна, принеси, пожалуйста, еще один прибор.

Максим подошел к Раисе Николаевне и нагнулся к протянутой сухонькой ручке, затем вручил ей букет.

Повисла неловкая пауза. Петр Михайлович тщательно пережевывал большой кусок мяса, активно работая челюстями. Раиса Николаевна ковырялась в тарелке, словно пытаясь что-то там отыскать. Максим равнодушно созерцал эту заурядную пару. И только Наталья, сидящая по правую руку от него, излучала свет, выливавшийся из ее серых глаз и, охватывавший всех вокруг.

Наконец, Максим поднялся, три пары глаз обратились к нему.

– Петр Михайлович, Раиса Николаевна, – торжественно произнес он, держа за ножку бокал с рубиновой жидкостью, – я пришел к вам сегодня, чтобы просить руки вашей дочери.

Раздался грохот – Марьванна, суетившаяся позади, уронила крышку от кастрюли.

– Ой, что это я, простите, простите ради Бога, – раздавалось сзади ее тихое бормотание.

– Папа, мама, ну что же вы молчите? – нарушила молчание Наталья.

– Сядьте, молодой человек, – раздался громовой голос генерала Власова. Раиса Николаевна с ужасом смотрела на мужа.

Максим неловко присел, пунцовый от едва сдерживаемого гнева.

– Вы знаете, что Наталья наша единственная дочь, что мы дали ей все, о чем можно только мечтать, она живет в достатке, не зная ни в чем отказа. Сможете ли вы обеспечить нашей дочери достойное существование? – генерал Власов выдержал паузу. – Я очень в этом сомневаюсь.

Гнев Максима прорвался наружу. Он подскочил.

– Да что вы знаете о мечтах, вы, – Максим задыхался от ярости, – всю свою никчемную жизнь вы протирали задницу в кабинетах, что вы можете знать о достойном существовании? Или вы считаете, что вот это все, – Максим обвел рукой шикарно обставленную комнату, – и есть счастье? Вы знаете, мне вас жаль.

Генерал Власов подскочил как ужаленный, тяжелый деревянный стул с грохотом упал на пол. Его и без того красное лоснящееся лицо побагровело.

– Вон, – его хорошо поставленный голос сорвался на визг, – вон, я сказал, чтобы твоей ноги больше не было в моем доме.

Раиса Николаевна онемела от ужаса, на ее маленьком обезьяньем личике остались одни глаза.

Максиму не нужно было повторять дважды – он бежал к двери, в голове крутилась одна мысль: «Вон, вон отсюда, вон из этого мещанского дома».

Наталья бежала следом, крича:

– Максим, Максим, подожди, подожди…

Услышав, как с шумом захлопнулась входная дверь, она вернулась к себе в комнату и, ничком бросившись на кровать, зарыдала в подушку.

Всю ночь она не сомкнула глаз, раздумывая как быть дальше. Родители ни за что не дадут согласия на их с Максимом брак. К утру решение было принято. Собрав в чемодан все самое необходимое, она вышла из комнаты. Отец уходил на работу рано, по дому, как неприкаянная, бродила мать, поджидая Наталью.

– Наташа, Наташенька, девочка, – бросилась к ней, едва завидев, – ну не сердись на отца. Ну, пойми, не будет вам с ним счастья. Ну, подумай сама.

– Я уже подумала, – решительно сказала Наталья, – я ухожу.

– Доченька, пожалуйста, я очень тебя прошу, – зарыдала мать в голос, мешая дочери пройти.

Наталье даже стало ее жаль. Такая маленькая и невзрачная, она в прямом смысле стала тенью властного отца. Наталья обняла ее тщедушное тельце.

– Мама, мамочка, не плачь, все будет хорошо, – произнесла она, отстраняясь.

Наталья долго звонила в дверь, пока на пороге не возник плмятый, заспанный Максим, от него разило алкоголем.

– А, – засмеялся он, – явилась, генеральская дочь.