– Пришли, – Максим загадочно улыбался. – Это здание Национального театра Мюнхена.

– И что? – недоуменно ответила Наталья.

– Если с контрактом выгорит, то я буду здесь выступать. А когда-нибудь… когда-нибудь, – глаза Максима загорелись, – в этом самом здании оркестр будет играть мою музыку.

Наталья с визгом бросилась мужу на шею, и он радостно ее закружил.

– Я буду держать пальцы скрещенными. У тебя все получится, дорогой. Я в тебя верю, – Наталья радостно поцеловала Максима.

– Спасибо, любимая, – благодарно улыбнулся он.

– А что это за памятник? – Наталья с интересом рассматривала позеленевший от времени монумент.

– Это памятник Максу первому Йозефу – первому королю Баварии. – Именно он заложил традицию проведения Октоберфеста5, организовав праздник в честь свадьбы своего сына.

– Как интересно, – отозвалась Наталья, – только я есть уже хочу.

Максим рассмеялся.

– Ах, ты ж чревоугодница. Я тут распинаюсь, а она только о еде думает.

Наталья изобразила притворное смущение.

Пообедав и передохнув в ближайшем кафе, они отправились в Английский сад.

Здесь ощущение праздника только усилилось – рождественский базар, официальное закрытие которого должно было состояться на следующий день, добрался и сюда, расцветив и оживив холодную зимнюю сказку. Все тот же аромат корицы, цедры, глинтвейна и Бог знает чего еще, плотным облаком окутавший город, проник и сюда, навязчиво забиваясь в замерзшие носы горожан и гостей Баварской столицы. Чуть поодаль, в обрамлении заснеженных деревьев, лежало зеркало озера, превращенное стараниями падких до развлечений мюнхенцев в каток, по ледяной глади которого скользили взрослые и дети.

Наталья тут же схватила Максима за руку и потащила его к катку.

– Давай прокатимся, – с энтузиазмом предложила она.

– Давай, – посмеиваясь, согласился Максим.

Они сели на лавочку и, дружно натянув взятые на прокат коньки, с опаской ступили на голубой лед. Наталья раскинула руки и устремилась вперед, рассекая наточенными лезвиями гладкую поверхность замерзшего озера. Максим не был так проворен, как легкая жена, но тоже старался не ударить в грязь лицом.

– Догоняй, – озорно кричала Наталья, разгоняясь.

– Ну, заяц, погоди, – отвечал Максим, пытаясь хотя бы не отставать, не то, что догнать.

Наталья заливисто смеялась, останавливаясь в ожидании Максима, а потом выскальзывая чуть ли ни у него из рук.

Запыхавшиеся, раскрасневшиеся и ужасно счастливые, они сдали коньки и, уставшие, отправились в отель.

***

Наталья лежала, прижавшись к теплому боку мужа. Так, наверное, чувствуют себя младенцы, когда их грубо вырывают из теплой и надежной утробы матери в суровую действительность. Хотелось, свернувшись калачиком укрыться в надежных стенах.

– Только мне так хреново? – спросила Наталья мужа.

– Не только, – откликнулся Максим.

Шумно выдохнув, словно ныряльщик перед прыжком, Наталья неохотно встала и поплелась в ванную.

Приняв душ и позавтракав, она уютно устроилась на диване и, накрывшись пледом, принялась штудировать контракт. Из соседней комнаты раздавались «Времена года». «Плохой знак», – подумала Наталья, поднимаясь и разминая затекшие от долгого сидения мышцы.

– Есть будешь? – спросила она, подождав, пока он закончит играть.

– Буду, – буркнул Максим.

Сварганив на скорую руку салат из так называемых свежих овощей с восковым видом и водянистым вкусом и разогрев в микроволновке рыбу с гарниром из риса, предусмотрительно оставленные в холодильнике помощницей по хозяйству (слова «домработница» Наталья всегда сознательно избегала), Наталья крикнула:

– Максим, иди есть.

Понурые и невеселые, они сели за стол, вяло пережевывая пищу.

– Кстати, я просмотрела контракт, – вспомнила Наталья.

– И что скажешь? – отозвался Максим.

– Все нормально, пару пунктов я немного изменила, но если немцы не согласятся с изменениями, можешь оставить как есть.

– Угу, – проговорил Максим, задумчиво поглаживая подбородок.

– Что-то не так? – обеспокоено поинтересовалась Наталья.

– Да все Володя из головы не идет. Странно, что он мог делать в Мюнхене?

– Да, мало ли, – пожала плечами Наталья. – Забудь.

– Может, ты и права, – все так же задумчиво отозвался Максим.

***

Примостившись на светлом диване в углу погруженного в полумрак кафе, Наталья медленно тянула через соломинку разноцветный коктейль, время от времени бросая взгляд на часы. Лика опаздывала уже на пятнадцать минут. Наталья вздохнула. Скоро Новый Год, а праздничное настроение безвозвратно осталось в Мюнхене.

– Наташа, – услышала Наталья голос приближавшейся Лики.

– Как я рада тебя видеть, – обняла Лика Наталью. – Рассказывай, как съездили? Какие впечатления?

– Ой, съездили отлично. Слов нет, – развела руками Наталья.

– Представляю, – завистливо сказала Лика.– Фотки принесла?

– Ах, да, конечно, – спохватилась Наталья, доставая из сумочки альбом. – И подарки тоже.

Лика внимательно рассматривала фотографии, приговаривая: «Красота-то какая», «Просто сказка». Покончив с фотографиями, она принялась за подарки, доставая из пакета различные рождественские сувениры, елочные украшения, пряники.

– Спасибо, подруга, – обрадовалась Лика подаркам.

– Да, совсем забыла. Представляешь, мы Владимира в Мюнхене встретили.

– Владимира? – недоуменно переспросила Лика.

– Ну, да, помнишь, я тебе про него рассказывала – сводного брата Евы.

– Напомни-ка, – попросила Лика, удивленно подняв бровь.

– Когда бабушка Максима вышла замуж за деда, он уже был в разводе, – терпеливо начала свой рассказ Наталья. – Деда по партийной работе перевели в Россию, а жена с сыном Володей остались жить в небольшом городке в нескольких часах езды от Киева. Максим видел его всего несколько раз, якобы бывшая жена деда вскоре выскочила замуж и не поощряла общения мальчика с отцом. Первый раз, когда Владимир приехал по приглашению деда, Максиму было где-то лет пять, и он очень пугался большого деревенского увальня, прячась за спиной смеющейся Евы. Второй раз Володя приехал уже с молодой женой Аллой – скромной и застенчивой провинциалкой. Максиму было лет десять-двенадцать. Максим с Евой тогда уже жили отдельно – в деревянной халупе. Приезжали ли они еще, Максим не помнит, не отложилось в памяти. Он знал, что бабушка часто получала от Владимира письма. После ее смерти связь с ними прервалась.

– Надо же, какая встреча, – удивилась Лика. – Бывает же. Так Ева с Владимиром не общались?

– Нет, Максим рассказывал, что уже после смерти Евы, во время переезда он разбирал вещи и наткнулся на деревянную резную шкатулку с письмами.

– И что было в письмах? – заинтересованно спросила Лика.

– Да, вроде бы, по словам Максима, ничего особенного. Они же деревенские, что особенного они могли написать. Про урожай, да про хозяйство, – пожала плечами Наталья.

– А что он в Мюнхене делал? – поинтересовалась Лика.

– Сказал, что по делам, – задумалась Наталья, вспомнив обеспокоенность Максима. – Ой, да что я все о себе, да о себе. Ты рассказывай – что у нас тут нового произошло? Как дома дела?

– Да нечего особо рассказывать. Все как всегда, родители тьфу… тьфу… тьфу здоровы, на работе, как всегда, завал, даже рассказывать не хочется, – вздохнула Лика.

Наталья отметила, что Лика ни словом не обмолвилась о Сергее. Теперь в разговорах с Натальей она всегда умышленно даже имени брата не упоминала.

– Ну и, слава Богу, – улыбнулась Наталья. – Ах, вот еще, мы там с замечательным молодым человеком познакомились. Тоже из Москвы. Врач-гинеколог.

– А вот здесь, пожалуйста, поподробнее, – оживилась Лика, никогда не упускавшая случая наладить свою личную жизнь.

– Да, вся проблема в том, что он с женой был. Редкостная стерва, – вздохнула Наталья.