– Объясни мне, что это значит, – без предисловий начал ученый, подсаживаясь на гостеприимный диванчик зеленого цвета, напротив начальницы (Хелин оценила накаленность обстановки, попрощалась и тактично отошла), – Что это значит, Андриса? Почему она?
Улыбка руководительницы поблекла. Она скрестила руки на груди и посмотрела в упор на собеседника.
– Мне жаль, что ты так реагируешь, Годарт, – только и произнесла она.
– А как мне реагировать? – возразил путешественник, – На экспериментальный проект мирового масштаба, не имеющий аналогов в истории, ставят девочку, которая не вчера-сегодня школу закончила. От первой разработки зависит все! Тебе ли не знать? Как отнесутся инвесторы, как отнесется общественность и мировое сообщество. Как это можно взваливать на плечи какой-то практикантки? И главное – почему?
Он давно не произносил такой длинной речи.
– Ну, во-первых, – встала на сторону защиты Андриса, ее глаза яростно полыхнули, – может, для тебя она и молоденькая, но она не без опыта. Хелин, к слову, закончила с отличием один из крупнейших институтов, успела отучиться по обмену в Америке, а после четыре с половиной года проработала помощницей не где-нибудь, а в Историческом музее Гааги, откуда была мне лично рекомендована куратором.
Ого. Годарт не ожидал.
– И, знаешь, – продолжила начальница, – предупреждая твои последующие вопросы, нет, она не состоит ни с кем в родстве из руководства и нет, она ни с кем не встречается – во всяком случае, я об этом не знаю. Аларду рекомендовала ее я. Я с ней общалась, я ее собеседовала, и я верю, что она справится. Девушка приятная, хваткая и она отлично впишется в нашу семью. А ты ее всему обучишь. Этому делу нужны молодые умы – вот моя позиция.
За их столиком воцарилась тишина.
– Но если что-то пойдет не так во время теста, не кажется ли тебе, что ее кандидатура самая удачная, чтобы стать крайней? – мрачно извлек ученый на свет то, что пришло ему в голову, – И как она тогда будет справляться?
С этим он встал и вышел из кафе, оставив позади Андрису, застывшую среди мякоти дивана.
Он был уверен, что Хелин поймет, что не готова и откажется. Поблагодарит за оказанную честь и не станет проходить через бег с препятствиями, который ее неминуемо поджидал. Однако она этого не сделала.
Не оправдались его опасения и по поводу реакции коллектива. После первых успешных испытаний начались разработки и других «Ячеек», другими группами историков из офиса – и все оказались при делах. Если кто-то и удивился, либо поерничал по поводу неожиданности первого назначения, то вскоре эта новость сошла на нет, а девушку приняли вполне радушно. Как сотрудник, Хелин вела себя безупречно. Она всегда являлась вовремя или с небольшим запасом времени, подготовленная по всем фронтам, по которым она могла подготовиться. Она выдвигала идеи, проявляла инициативу и не отлынивала от трудностей, потихоньку осваиваясь. Но Годарт видел, как она переживает и пропускает все через себя. Ее нескончаемый поток мыслей и страхов был почти осязаемым. Казалось, она зареклась совершить даже малейшую ошибку.
Проблема заключалась в том, что мы все совершаем ошибки, когда находимся на пути к чему-то новому.
– Ааа, черт! – цепочка, притягивающая нос его обуви к лодыжке, лопнула. Длиннющий нос ботинка-пулена некстати вывалился вперед и тут же начал сильно мешаться, задевая поочередно каждый мусор на их пути. Бен с ужасом в глазах воззрился на ругающегося ученого.
– Иду я, иду, – буркнул Годарт, запинаясь в ногах и мысленно проклиная средневековую моду.
– Почти пришли, сударь, – пролепетал слуга, – Вон там уже будет за поворотом…
Путешественник поднял голову от своего ботинка и тут же споткнулся снова. Удержавшись от очередного злословия, он решил выполнять все поочередно – сначала твердо поставил обе ноги на землю, затем, опершись о стену, перевел взгляд в указанном направлении.
…От поворота к их двору, в противоположную сторону, спиной к ним, спешно удалялась тучная фигура в накидке. У Годарта от неожиданности встали волосы дыбом. Полы наброшенного плаща развивались, выделяя излишнюю торопливость, не вяжущуюся с массивностью человека.
– Бен, кто это? – вполголоса обронил ученый.
Камердинер чуть прищурился.
– Ханна..? Нет, вроде. Баба какая-то, чужая.
– Неместная? – голос Годарта заиндевел, – Одна? Это не кто-то из жильцов? Монахиня?
– Негли28 и монахиня… – неуверенно промямлил Бен, – Безкрепостен зрением, сударь, не впадайте в немилость.
– Пойдем быстрее, – приказал путешественник и тут же зачерпнул длинным носом ботинка слой земли, – Твою ж… Идем, идем!
У поворота Годарт вновь бросил взгляд на удаляющуюся фигуру. Она так и не обернулась. Случайно или нарочно? Она их заметила или нет?
Все эти совпадения предрекали что-то плохое. Что-то с Хелин.
Зная Аларда, его молчание на протяжении всего пути до дома казалось особо зловещим. Пришлось приглушить дергающее изнутри желание уточнить по связи какие-либо новости; они уже стояли позади дома и нельзя было терять драгоценные секунды. Не мешкая, Годарт рванул к коричнево-красному забору. Калитка была не заперта.
– Вы следите за этой дверью? – затряс он слугу за плечи, но тот как язык проглотил, – Когда она была в последний раз закрытой?
Как свидетель Бен не блистал. Ученый понял, что поднажми он еще немного – и тот, гляди, отдаст Богу душу. Нельзя было терять время.
На задворках у Гарса уместился скромный, но не обделенный чьим-то вниманием сад, с заботливо взращенными клумбами роз, кустами ракитника и молоденькими фруктовыми деревьями. Перейдя на неловкий бег, Годарт все это даже не заметил. Он прошлепал неудобными пуленами по дорожке и взлетел на крыльцо. Прислушался. В задней части дома никого не было. Путешественник подошел и распахнул дверцу туалета – ничего. На кухне было пусто. Бен, смертельно перепуганный, бежал следом и под копирку повторял все его действия, как будто мог обнаружить что-то новое.
Путешественник вернулся обратно в коридор. И тут в ушах раздалось пищание гарнитуры.
Как у Хелин. Это не могло быть совпадением.
«С Гарсом, в его доме, за кухней», – так она сказала? Значит, его напарница стояла именно здесь.
Годарт замер, приложив всю свою выдержку, чтобы не обращать внимание на противный звук. Вот сейчас важно было не спешить и не наделать глупостей. Проблема не в гарнитуре, не в ней…
Из гостиной раздался взрыв смеха. Боявшийся пошевельнуться Бен подскочил рядом с ним на полметра.
Комната была в направлении главного входа. Хелин не могла не пройти по этому коридору до кухни, а на ее пути до кухни препятствий не возникало. Годарт, не двигаясь, снова повернул голову в сторону небольшой площадки по другую руку, откуда выходили двери в небольшие комнатки для хранения и в замаскированную секретную уборную. Никто и ничто не привлекло его внимания. Тогда, отпустив короткое «Следуй за мной», он собранно, осторожно, внешне весьма спокойно, двинулся по направлению к источнику веселья. Пищащий пронзительный шум в ушах сошел на нет. Путешественник про себя это отметил.
В коридоре почти не было видимости. Слабый луч света проник из передней комнаты, так, тускло мазнул по полу. Дверь в гостиную располагалась в шести шагах, по левую руку. Годарт прильнул к ней. Из комнаты доносился оживленный разговор, несколько мужских голосов.
– …И все величавые господа аки языки поглотали, лише друг дружку к герцогу бочком пинают, кийждо не дерзати начать першим29!
Последовала новая порция хохота, среди которого – ученый мог ручаться – он услышал смех Хелин.
Так.
Выходит, его напарница в полной безопасности, не сломалась, не поранилась, не нажила неприятностей. А он, как болван, подскочил и примчался на сорок минут раньше необходимого. В организации все точно стояли на ушах. По мнению Годарта, чрезмерная опека не являлась образцовой линией поведения – у малой должна быть своя голова на плечах, – но как он должен был поступить? А странную область у черного входа стоило проверить с технической командой из офиса. Мысли об открытой калитке и таинственной фигуре в развивающемся плаще пробуждали в нем все самые дурные предположения.