Геральт смотрел на меня и отворачиваться не собирался.

А потом…

Князь и Ладимир исчезли – так, как было у них заведено, совершенно незаметно. Я стояла у самой воды, когда Геральт обнял меня сзади и поцеловал в шею. Я повернулась к нему, провела пальцами шраму над ключицей… Он коснулся губами моих губ.

Не приходилось сомневаться, чем это всё закончится.

…Над лесом разгоралась утренняя заря, чистая, словно в июне. Див и Ладимир сидели бок о бок на поваленной берёзе, любовались рассветом и слушали, как просыпаются птицы в лесу.

– Знаете, – серьёзно проговорил Ладимир, – если бы в озере жила жагница, этой ночью она бы сдохла. Со стыда.

Див расхохотался.

– И ничего смешного! – сказал Ладимир. – На что я… бессовестный, но даже я покраснел до корней волос. Благо, ночью не видно. Что уж говорить о бедном ракообразном… или кто она там. У меня эти крики до сих пор в ушах стоят.

Див усмехнулся.

– Неудивительно, – ответил он. – Они ещё не закончили.

– Ёжкин кот! – Ладимир аж подпрыгнул. – Да такое разве в человеческих силах?!.. А ведь и правда…

– Он не человек.

– Но она-то!

Несколько минут они сидели молча.

– Что же он с ней делает… – пробормотал Ладимир.

– Можешь спокойно спросить: что она с ним делает.

– Да… его слышно ничуть не меньше, чем её.

И Ладимир завистливо вздохнул:

– Хотел бы я оказаться на его месте…

– Хорошо, хоть не на её, – усмехнувшись, пробормотал Див.

– Я всё слышал! – подскочил Ладимир.

– Экая досада.

– Что с вами творится? У вас кризис среднего возраста?

Див удивлённо посмотрел на него:

– С чего ты взял?

– С того, что у вас в голове полный разброд! Мало того, что вы примеряете роль доброй феи и своим обаянием сражаете наповал продавщиц…

– Так себе применение обаяния, если честно.

– …вы ещё озабочены сексуальными темами!

– Разве?

– Дурачком не прикидывайтесь! Что за странные рассуждения о первом сексуальном опыте? Я уж не говорю о предложении обработать женщину сзади…

– Последнее предложил Геральт.

– Да какая разница! Кстати, я не понял, что он имел в виду – позу или…

– Или.

Ладимир окончательно опешил:

– Это-то вы откуда знаете?

– В позе нет ничего необычного.

– И вы с ним согласились!

– Я ничего не сказал. И уж тем более не стал бы с ним спорить. Я не пойму, ты мне мораль читаешь?

– Хоть бы и так!

– Интересно. Когда ты разговариваешь с Раваной и Мстиславом о том, как вы втроём забавлялись с одной проституткой, это нормально. Если я завожу разговор о сексе, причём использую гораздо более мягкую лексику по сравнению с той, какой пользуетесь вы, это оскорбляет твою нравственность. Ты же вроде не страдаешь алогичностью.

– Не проститутка это была… – пробурчал Ладимир. – Она этим занималась из любви к искусству.

Див смотрел на него.

– Да не то чтобы нравственность оскорбляет, – сказал Ладимир, сообразив, что ему не отвертеться. – Просто… с какой стати? Вы же девственник.

– Во-первых, с чего ты взял? А во-вторых, какое отношение имеет девственность к запрету на подобные разговоры?

Второго вопроса Ладимир не слышал. Он смотрел на князя с открытым ртом.

– Как?! Разве вы не… Всё Братство об этом знает!

– Дорогуша, знают все – не знает никто.

– Когда вы успели?!

– Ладимир, мне под сорок вообще-то. Времени у меня было порядком.

Ладимир трагически смотрел перед собой остановившимся взглядом. Див покосился на него, усмехнулся и встал.

– Пока тихо. Пойдём, скоро солнце поднимется. Не думаю, что они проторчат здесь до вечера.

Ладимир не пошевелился.

Див пожал плечами и пошёл в чащу, небрежно бросив:

– Я ничего не утверждал. Если ты не заметил.

Ладимир вскочил как ошпаренный и бросился за ним.

========== Глава XV ==========

Солнце поднималось над лесом. Оно стояло ещё слишком низко для того, чтобы его лучи проникли сквозь кроны вековых ракит и осветили озеро, но Геральт чувствовал его тепло.

Русалка спала, перекинув руку через его грудь. Он поглаживал её кисть и старался не думать о том, что едва её не лишился.

…Геральт принял твёрдое решение не гоняться за призраками и упорно, вплоть до грубости, игнорировал Русалку. Она не искала его расположения и, хотя его отношение её обидело, держалась как прежде, может быть, чуть более холодно. Геральту было совестно перед ней – он прекрасно помнил, чем ей обязан, – но своё поведение он менять не собирался и, несомненно, продержался бы до своего отбытия, если б не Сваромир.

Геральт обнаружил почти сразу, что одно дело – игнорировать женщину, когда на неё никто не претендует (Ладимир относился к Русалке скорее как к сестре), и совсем другое – делать то же самое в присутствии мужчины, который влюбился в неё с первого взгляда и пытается привлечь её внимание. Причём, так как мужчина этот – обаятельный добродушный оборотень, а не угрюмый ведьмак, озлобленный на весь белый свет, ему это удаётся мгновенно.

Геральт сам не заметил, как тяга шататься по окрестностям испарилась. Русалка, его Русалка, заглядывалась на полуголого оборотня, краснела, когда он прикасался к ней, и не думала его избегать. Ведьмак обозлился настолько, что даже забывал временами о том, что она вовсе ему не принадлежит и что он сам твёрдо решил от неё отказаться. Геральт был готов прикончить соперника… но всё же не утратил разум. Он отлично понимал, что ведёт себя глупо, но не мог ничего изменить. Единственное, на что у него доставало выдержки, – сохранять безучастное выражение лица (которое не обмануло ни Ладимира, ни Сваромира. Скорее всего, не обмануло бы и Русалку, если б она не была так поглощена Шваром) и не вмешиваться.

Он боялся оставить её хотя бы на минуту. И радовался малейшему знаку её внимания. Когда он вышел, чтобы урезонить, если понадобится, Кречета (ему сразу не понравился его тон), какое это было счастье, когда она с облегчением взглянула на него! И когда она отступила за его спину, почуяв драку, намечавшуюся между Кречетом, Сваромиром и Ладимиром… Он был готов защитить её от всего света.

Только она этого не оценила.

И он снова изнывал от ревности, наблюдая, как крепнет симпатия между ней и Сваромиром.

Когда Русалка и Сваромир ушли на ночную прогулку в поле, он не пошёл за ними. Сваромир обладал рысьим слухом и, как бы Геральт ни таился, обнаружил бы его. Поэтому ведьмаку оставалось только, как волку в клетке, ходить из стороны в сторону вдоль рабицы и изо всех сил пытаться не прислушиваться.

В конце концов, он ушёл на терраску и сел на диванчик. И поднялся как раз вовремя для того, чтобы увидеть, как Сваромир под яблоней целует взасос его Русалку, и она вовсе не сопротивляется.

На миг он обезумел и метнулся к двери. Неизвестно, что было бы, если бы ему удалось выйти; скорее всего, он бы убил Сваромира. Но под ноги ему попалась табуретка, и он грохнулся на искалеченную ногу, взвыв от боли.

Сам бы он не встал. Однако Ладимир выказал неожиданное сострадание, помог ему подняться, а затем почти на себе оттащил в дом и уложил на диван. После он ушёл. Геральт лежал, сдерживая стоны. Через несколько минут вернулся Ладимир с бутылкой вина и двумя бокалами.

Похожее Геральт испытывал, когда Йеннифэр выбирала между ним и Истреддом. Но даже тогда ему было легче, потому что он обладал такими же шансами, как и соперник.

Он рассказал Ладимиру всё. Хотя собеседник не особенно был ему симпатичен, Геральт знал, что он никому ничего не разболтает. Пока ведьмак говорил, душевная боль понемногу унималась. Он вспомнил Йеннифэр, её объятия, поцелуи, её тело… и его нынешние мучения самому ему показались наваждением.

И самое опасное в этом наваждении было то, что он почти утратил над собой контроль.

Он смирился с потерей Русалки – тем более, как можно потерять то, чем не обладал? – и вернулся к своим прежним прогулкам. Нога болела адски, но это его не останавливало.