На дорогу выметнулось чудовище. Узким и гибким телом оно напоминало ласку, но на этом сходство заканчивалось. Неожиданно высокие конечности, перевитые мускулами, отчётливо видными на голой коже, заканчивались почти человеческими пальцами с огромными, острыми, крючковатыми когтями. Они не втягивались наподобие кошачьих, но удерживались над землёй при помощи особых сухожилий. Ладимир бы сказал, если бы оставалось время на рассуждения, что подобным механизмом обладали велоцирапторы. Длинный узкий хвост тоже напоминал хвост ящерицы, однако гибкостью смахивал на кнут. Тяжёлая клиновидная голова обладала внушительным набором загнутых назад зубов и великолепными, кривыми, как сабли, клыками. Тёмно-серое безволосое тело покрывала густая слизь.

Одновременно с появлением твари у Ладимира неведомо как оказался в руках длинный меч с узким чёрным клинком. Однако монстр не желал быть порубленным на кусочки и обладал, похоже, неплохими мозгами. В холке на полностью выпрямленных лапах он был примерно метра полтора и три в длину, не считая хвоста, но обладал сверхъестественной гибкостью. Зверь прильнул к земле и легко скользнул, словно по льду, к Ладимиру, целясь в ноги. Ладимир выругался, отпрыгнул, и на землю опустилась уже рысь.

Рысь поражающим воображение видом не обладала. От обычной она отличалась чуть большим размером и чёрным цветом шкуры. Геральт не впечатлился и поискал глазами меч, который Ладимир по всем законам физики должен был выронить, но тот исчез бесследно. Ведьмак грязно выругался и перехватил поудобнее топор.

Едва опустившись на землю, рысь снова прыгнула. Метила она в холку, но чудовище изогнуло тело, сложившись почти пополам, и неожиданно для себя Ладимир оказался в опасной близости к крючковатым клыкам, и не на холке, а уже на спине. Он мгновенно убрал когти и скатился вниз.

Тварь обладала примерно такой же скоростью, но из-за длины тела замешкалась на пару секунд, которых рыси хватило, чтобы проскользнуть у неё под животом и снова напасть.

Дальше начался танец. Тварь, как змея, сплеталась в клубок, лязгала зубами, а рысь металась возле неё и в кольцах её тела. Она упорно пыталась запрыгнуть ей на спину, и, едва ей это удавалось, рвала шею твари в клочья, пытаясь добраться до яремных вен. Занятое рысью, чудовище, тем не менее, не забывало о ведьмаке. Выбрав момент, когда тварь отвернулась, чтобы стащить рысь со спины, Геральт подскочил к ней, намереваясь всадить топор ей в шею, и неожиданно получил хвостом в грудь. Тварь успела повернуться боком и била не в полную силу, однако удара хватило, чтобы отшвырнуть ведьмака на несколько метров. От её резкого движения Ладимир скатился на землю и оказался под её животом. Недолго думая он обернулся человеком и всадил меч в брюхо чудовищу.

Монстр выгнулся кольцом, достав мордой хвост, и издал жуткий, разрывающий уши визг. Ладимир вывернулся из-под его тела, полоснул снова. Клинок рассёк мышцы, словно скальпель, обнажил рёбра и скользнул вниз, выворачивая наружу внутренности. Ладимир увернулся от когтистых лап, которые беспорядочно молотили во все стороны. Следующим ударом он снёс твари голову.

Геральт чувствовал себя так, словно его лягнула лошадь. Ладимиру было немногим лучше. Он весь выпачкался в слизи, слипшиеся волосы торчали в стороны, как ежиные колючки, под правым глазом набухал роскошный синяк. И стоял он, перенеся вес на правую ногу.

– Неплохо, – признался Геральт. – Не ожидал.

Говорил он искренне. Ладимир действовал хладнокровно и уверенно – и нечеловечески быстро. Ведьмак мог обрести такую скорость движений только за счёт эликсиров. Без них сцепиться с рысью он бы не рискнул.

Победитель монстра недоверчиво взглянул на Геральта из-под чёлки.

– Голову принеси.

Ведьмак принёс череп и положил рядом с телом. Ладимир вынул из кармана джинсов бархатный тёмно-зелёный мешочек, развязал его, достал оттуда щепотку изумрудного порошка и присыпал труп. Затем чиркнул спичкой и поджёг его. Труп занялся, будто облитый бензином, но трава оставалась нетронутой. В оранжевых языках пламени вспыхивали зелёные и синие огоньки.

Ладимир шагнул назад и плюхнулся на землю. Меча у него уже не было.

Геральт сел рядом с ним.

– Это чудовище вашего мира?

Ладимир повёл плечом.

– Как тебе сказать… Существует мир, параллельный нашему и тесно с ним связанный. Вся боль, которую люди причиняют этому миру и друг другу, вся жестокость, злоба, агрессия в Запределье обретают плоть и превращаются в чудовищ. Они проникают сюда и уничтожают всё живое, что попадается им на пути. Некоторые запутываются в Межвременьи и бродят там, пока им не попадётся случайный портал. Эта, похоже, именно так сюда и попала.

– Чем можно их убить? Серебром?

– Нет. Чёрной сталью.

Ведьмак шевельнул бровью.

– Вижу, что магией вы всё-таки пользуетесь, – сказал он, кивая на огонь.

– Не мы. Атроксы. Так как мы им помогаем, они делятся с нами порошком, который изготавливают их жрецы… и маги по совместительству. У Тварей ядовитая кровь, которая смертельна для всего живого и отравляет землю на несколько лет, поэтому обычным огнём тут не обойдёшься. Проверь, не попала ли на тебя эта дрянь.

– Где твой меч?

Ладимир пододвинул к нему меч, который, казалось, возник из пустоты.

Геральт выразительно поглядел на рысь.

– Ну да, – нехотя ответила она, – это тоже магия. И тоже атроксов. У Крылатых почти вся служба проходит в воздухе, а у Небесных Стражников – вся жизнь. Таскать не снимая два килограмма стали на спине – удовольствие ниже среднего. Жрецы и придумали развоплощающийся меч… Меч тесно связан с хозяином, в каком-то смысле он становится такой же частью его тела, как рука или крыло. Незримо он всегда при владельце и появляется, когда в нём есть нужда.

– Я уже завидую этим атроксам, – заметил ведьмак.

– Он имеет только один недостаток. Самое страшное наказание у Драконов – лишение крыльев и меча. Когда жрец отнимает меч, боль такая же, как когда ампутируют руку заживо. И самочувствие… такое же.

Геральт не удержался и взял меч. Двуручник, рассчитанный на маленькую кисть Ладимира и его небольшой рост, – для ведьмака это был обычный полутораручный меч. Длинная рукоять, оплетённая проволокой в цвет клинка, небольшое круглое навершие, украшенное с одной стороны изображением ворона, с другой – полевого луня. Прекрасно выраженное рикассо с долом, переходящее в шестигранный боевой клинок.

Меч словно сливался с рукой, и Геральт еле удержался, чтобы не опробовать его. Ладимир сильно побледнел, и костёр уже прогорел, засыпав траву жирным чёрным пеплом. Пора было возвращаться. Поэтому Геральт, слегка вздохнув, вернул меч хозяину. Затем он встал и обнаружил, что Ладимир так и остался сидеть.

– Ты решил здесь рассвет встречать? – спросил ведьмак.

Ладимир неуклюже подобрал под себя ноги, привстал, но тут же сел обратно, скривив ту половину лица, которую не видел Геральт.

– Сейчас, – буркнул он.

Ведьмак наклонился, подхватил его на руки и понёс к дому. Ладимир так опешил, что не в силах был вымолвить ни слова, а на крыльце уже не имело смысла протестовать. Поэтому, когда Геральт внёс его в комнату, Ладимир напоминал воробья, который только что получил трёпку от сородичей.

Я перепугалась за Ладимира и заметалась по избе в поисках телефона, чтобы позвонить Диву, но Лад меня остановил:

– Я в порядке.

– Ага, а на Геральте решил для собственного удовольствия прокатиться?!

– Ну, нога чуть ноет… ерунда.

– Уверен? – уточнила я, подозрительно глядя на него.

– Конечно, уверен. В первый раз, что ли.

– Ну смотри…

Геральт хотел посадить его на диван, но Ладимир заявил:

– Раз уж взялся, неси меня в ванную.

Ведьмак смерил его взглядом, но в ванную всё же отнёс. Когда он уходил, Ладимир крикнул:

– Эй! А назад?

– Раз ты в состоянии помыться, до комнаты сам как-нибудь доковыляешь.

Геральт тихо прошёл в закуток. Днём нога ныла, но терпимо, однако теперь боль усилилась. К столу он вышел, сильно хромая. После ужина я всунула ему мазь, чтобы он растёр бедро.