Как только эти яблоки появились, Драко отказывался покидать стол. Гермиона сначала не хотела с ним разговаривать, но она знала, что он смотрит на нее. Каждый раз поднимая взгляд, она больше не видела той ненависти, что была там ранее. Раздражение, возможно, но что-то в нем поменялось, и это что-то заставило ее дать ему шанс.

Всего лишь один шанс и Драко остался. Гермиона схватила яблоко, пока он не пришел на ланч, и он должен был быть расстроен этим фактом. Это яблоко всегда было там для него, а она съела его. Гермиона была уверена, что он уйдет, накричит на неё, даже заколдует. Но он просто сел за стол и начал разговор, будто они друзья.

Гермиона не могла с точностью сказать, когда именно они стали друзьями. Прошли недели, она стала сидеть рядом с ним на ужине. В отсутствии Рона и Гарри у нее не было много друзей. Вокруг нее все еще было много людей, желающих списать у нее, или, чего хуже, просящих автограф, однако чувство одиночества, возникшее на первом курсе, вновь вернулось на восьмом.

Ровно также Гермиона не могла вспомнить, когда именно она влюбилась. Он постоянно флиртовал, и она никогда не знала, правда это или нет. Каждый раз когда она касалась его, её кожу покалывало. Она никогда не чувствовала ту вспышку электричества, о которой все рассказывают, ей просто хотелось его касаться как можно чаще.

Гермионе так же нравилось оставаться с ним наедине, потому что только в эти мгновения она видела его настоящего. Это было достаточно трудно, когда рядом находились другие люди. Наедине же, однако, он не стеснялся рассказывать о своей жизни. Когда она это заметила, он сказал: «Ты, вероятно, видела худшее во мне. Что еще я могу сказать, чтобы заставить тебя думать еще хуже обо мне?»

Их почти-поцелуй был сплошной неразберихой. Драко не смутился, когда Гермиона положила свою ладонь ему на щеку. Он придвинулся, будто ожидал её решения. Гермиона чувствовала кровь, приливающую к щекам, и ее сердце билось настолько быстро, что крылья снитча позеленели бы от зависти. Драко посмотрел на нее, будто ему хотелось этого поцелуя, но Гермиона не была уверена. Разве он может этого хотеть? Что между ними изменилось? Она все еще была маглорожденной, а он определенно таким не был.

— Гермиона!

Невилл спас ситуацию. Гермионе было стыдно за облегчение, разнесшееся по телу. Она приложила все усилия, игнорируя Драко, сфокусировавшись на эссе Невилла. Быть такого не может, чтобы она нравилась Драко так, как он нравится ей. И Гермиона убедила себя, что все придумала.

А потом голова Драко упала на стол.

Гермиона обернулась и спросила: «Драко, ты в порядке?» Но он не двигался. Она нервно засмеялась и положила руку ему на плечо. Потрясла его и повторила: «Драко?» Его голова повернулась на бок, и Гермиона увидела, что его глаза были закрыты, а рот открыт.

— Директор! — закричала Гермиона. Макгонагалл оказалась рядом мгновенно. Вокруг царил беспорядок, профессора кричали на мадам Помфри. Они отправили Драко в Больничное крыло, оставив Гермиону пребывать в шоке. Он выглядел здоровым, дышал, и если бы она не знала, она бы подумала, что Драко выбрал неправильное время для сна.

Когда она встала из-за стола, Гермиона увидела на столе недоеденное Драко яблоко.

***

Родители Драко были доставлены в Хогвартс на следующий день. И Гермиона бы не узнала об этом, если бы не встала пораньше, чтобы навестить его. Она практически бросилась через двери больничного крыла к кровати Драко, когда увидела Люциуса и Нарциссу Малфой, склонившихся над бессознательным телом их сына. Она остановилась как вкопанная, когда все взгляды обратились на нее.

Они были настолько собранными, что Гермиона задумалась, досталось ли Драко такая необъяснимая способность делать вид, что все нормально. Несмотря на их внешнее спокойствие, Гермиона знала, что происходит в Малфой мэноре: постоянное планирование, сделка со следствием, и иногда удачная взятка. Ничто из этого не было заметно по тому, как держались Малфои, ни один волосок не был не на своем месте. Бледно-голубая мантия Нарциссы сидела на ней как на королеве, и она так и держалась. У Люциуса были темные круги под глазами, его хватка на плече жены была чересчур крепкой, и это было единственным, что выдавало его состояние.

— Какого черта ты здесь забыла? — зашипел он.

Нарцисса положила ладонь поверх руки мужа и произнесла: «Успокойся, Люциус. Мисс Грейнджер сидела рядом с Драко, когда его отравили».

— Это сделала ты? — спросил он. Гермиона вспомнила, откуда Драко взял свою фирменную усмешку.

— Люциус, мы обсуждали это, — сказала Нарцисса, расстроенная необходимостью повторять, — Если бы мисс Грейнджер хотела смерти Драко, он бы уже был мертв.

— Я бы никогда… — сказала Гермиона. Она замолчала, глядя на спящего Драко, — Отравили?

— Яблоко, съеденное Драко, было сорвано с редкого Лунного дерева. Мадам Помфри догадалась.

Гермиона попыталась вспомнить что-либо об этом дереве, но поняла, что ничего не знает о нем.

— Есть лунный цветок, но не дерево, — настаивала она.

— Некоторые Лунные деревья, как известно, могут приносить плоды, как и обычные яблочные деревья, — поправила мадам Пофмри, — Судя по всему, в Хогвартс доставили яблоки с одного из таких деревьев, и…

— А Драко никогда не сможет противиться яблокам, — закончила Гермиона, — Что с ним? Как мы можем это исправить?

— Поцелуй истинной любви, — объяснила мадам Помфри. Гермиона засмеялась и остальные посмотрели на нее как на сумасшедшую.

— Поцелуй истинной любви? — повторила Гермиона, — Как в сказке? Нет, должно быть другое решение.

— Его нет, — настаивала мадам Помфри.

— Но оно должно быть! — прокричала Гермиона.

— Какое вам дело, мисс Грейнджер? — спросила Нарцисса. Один взгляд на нее и Гермиона могла поклясться, что Нарцисса знает. Господи, да это практически написано у нее на лице. Если бы только она заметила это яблоко во время. Если бы она усерднее училась, чтобы знать об опасности Лунных яблок, возможно можно было бы что-то сделать!

— Это мое дело, потому что я… — начала Гермиона, но остановилась, как только она встретилась взглядом с Люциусом. Вся ненависть, которую она больше не видела на лице Драко, отразилась на лице его отца. Гермиона посмотрела на пол и произнесла:

«Никто. Я ему никто».

И потом она ушла.

***

Любовь-это двусторонняя дорога.

Гермиона направилась прямиком в библиотеку и не покидала ее в течение двух дней. Она нашла все книги с отсылкой к Лунному дереву, и записала каждую крупицу информации, которая могла бы как-то помочь. Все, что она нашла, было менее, чем полезно. Человек, который поцелует Драко, должен не только любить его, он, что важно, должен быть им любим. В отличие от «Белоснежки», Лунное проклятие было смертоносным, если его не снять в течение недели. Оно воскрешало приятные воспоминания, убеждая проклятого не просыпаться, потому что во сне все гораздо приятнее, чем наяву. И только поцелуй истинной любви был достаточно сильным, чтобы снять проклятие, и даже тогда могло быть слишком поздно, если яд проник достаточно глубоко.

Им нужно было не только найти истинную любовь Драко, они должны любить друг друга достаточно сильно, чтобы побороть проклятье. Драко был мертв в тот момент, когда его губы коснулись этого яблока.

Она не плакала. Нет, Гермиона перечитала все книги и попыталась придумать логический выход из этой ситуации. Драко был слишком важен, чтобы убить его кусочком фрукта. Гермиона была настолько вовлечена в чтение, что не заметила как кто-то сел рядом с ней.

— Грейнджер?

Она подскочила от испуга, а затем обернулась и увидела Бастьена Квинсбери, закидывающего ноги на стол. Он предложил ей маффин и произнес: «Это его любимые».

Желудок Гермионы заурчал, как только она почувствовала их запах. Она схватила черничный маффин из его руки и откусила.

— Почему ты здесь? — спросила она, почти прожевав.

— Потому что я единственный человек на Арифмантике сейчас, — ответил Бастьен.