— Уже не столь красив, да?

— Йорвет… — Исенгрим покачал головой.

— Йорвет, — кивнул тот и с непередаваемым ироничным изяществом поклонился. — Партизан, скоя’таэль, офицер бригады «Врихедд»… к твоим услугам.

Исенгрим шагнул вперед — хотелось встряхнуть собеседника за плечо или даже ударить, лишь бы не видеть, но вместо этого… Исенгрим и сам не понял, как оказался в объятии — коротком, крепком и тоже безумно знакомом.

Краснолюд прицокнул языком, безнадежно махнул рукой, а парнишка, до того наблюдавший за беседой круглыми глазами — ни слова же не понимал, сдавленно выпалил:

— Так вы что… знакомы?

— Кто это? — Йорвет, кажется, даже улыбнулся — так, как он это умел, одними глазами. Глазом. — D’hoinе? Твой спутник? Не узнаю тебя, Железный Волк.

— Я тоже с трудом тебя узнал, — парировал Исенгрим, а потом и повернулся, переходя на общую речь. — Нам не сделают дурного.

— По крайней мере, пока вы ведете себя хорошо, — Йорвет тоже снизошел до понятного мальчишке языка.

— Железный Волк, — голос паренька задрожал. — Ты что, тоже из… из них?

— Ты скрыл от своих спутников свою достославную карьеру? — в зеленом глазу Йорвета заискрились знакомые огоньки. — Ты слишком скромен для нильфгаардского полковника.

— Заткнись, Йорвет, — буркнул Исенгрим на Старшей Речи и попробовал успокоить паренька, который, кажется, был готов отдать концы прямо здесь и сейчас. — Эй, я же не сделал тебе ничего плохого, пока мы шли вместе. Отчего теперь должен?

— И от кого я это слышу, — съязвил Йорвет, но тоже вздохнул. — Эй, хватит дрожать, у тебя портки, небось, одни. Куда путь держишь, Железный Волк?

— Если бы я знал… — Исенгрим пожал плечами. — Я со своей рожей слишком приметен. Ни в одну деревню даже не сунешься. За едой вон парня отправляю, а краснолюда — чем придется торговать. Был из меня офицер, да весь вышел.

— А имена-то у них есть вообще? — красноречиво покосился на пришельцев Йорвет.

— Парень — Матиас, краснолюд… Имени не говорит, а прозвище у него неприличное.

— Найрес, — буркнул тот. — Хорошее прозвище.

Йорвет постоял немного, помолчал, а потом несколько сдавленно произнес:

— Все в порядке, краснолюд.

— Вот и я его предпочитаю по имени не звать, — негромко произнес Исенгрим.

— И куда ты теперь? — Йорвет перевел мигом посерьезневший взгляд прямо в лицо давнему другу. — Останешься с нами? Тебе будут рады.

— Я? — Исенгрим покачал головой. — Нет. Но мне бы хотелось поговорить с тобой. А кроме того, я уже давно не спал на сухом. Да и вообще почти не сплю — на такой дозор опасно рассчитывать.

— Ясно, — Йорвет, конечно, никак это не прокомментировал, и, скорее всего, просто желал отложить беседу до более удобного случая. — Ну что ж, раз так, то веди своих спутников с собой. Этой ночью вы хотя бы выспитесь. Ну, по крайней мере, ты. Остальные, мне кажется, лучше бы в болоте спать легли.

— Идем, — Исенгрим махнул рукой, призывая компанию за собой. — Не бойтесь, никто вас не тронет.

Исенгрим чувствовал, что где-то в груди что-то рвется — настолько знакомо всё было в лагере.

Сам лагерь был аккуратно устроен между двух скал, чтобы огни костров не выдавали, что эти места обитаемы. Негромкие голоса, чей-то смех, вздымающиеся в глухое ночное небо искорки от огня… Знакомая похлебка из бобов с добавлением сала, травяной чай.

И все-таки лагерь скоя’таэлей производил гнетущее впечатление. Кроме знакомых огней и привычно звучащей речи, Исенгрим видел и другое: потрепанные, залатанные одежды, разномастное вооружение, бережно хранимые мелочи, которые даже самый последний кмет бы назвал расходным материалом. Вдоволь у нынешних скоя’таэлей было только трав и воды. На этом долго не проживешь.

Когда-то Исенгрим приходил в глухую ярость, глядя на то, как его отряд вынужден опускаться до примитивного воровства, чтобы выжить. Ныне те времена казались счастливыми и покойными.

И все-таки приятно было согреться у настоящего костра, под кожаными пологами просушить вещи, поесть знакомой еды — все-таки, какой бы простой ни была похлебка, она чем-то неуловимо отличалась от той же, что готовили среди d’hoinе.

Йорвет успокоил своих, когда привел оборванных и грязных «гостей», споро раздал приказы… Исенгрим привычно залюбовался им. И никакие пытки, и никакая грязь не могли сделать Йорвета менее значимым, менее сильным, менее решительным. Эльфы выслушали распоряжения — и как-то сразу над костром появился котелок, а в руку кто-то подсунул кожаную флягу с водой.

Краснолюд с завидным удобством устроился среди двоих худых эльфов — те явно были из мечников, и что-то втолковывал им, тыча толстым пальцем в кинжал нильфгаардской работы — остатки былой роскоши. Эльфы слушали внимательно, напряженно…

Матиас, парень из d’hoinе, от эльфов шарахался, и в конце концов прибился к костру, у которого сидели три эльфки — единственные в этом отряде, больше женщин здесь не было. Исенгрим рассеянно подумал, что человеческому мальчишке, наверное, женщины кажутся менее опасными. Зря, женщины из скоя’таэлей порой были изощреннее мужчин, но парню это знать, в общем-то, было ни к чему. Исенгрим бы и хотел того успокоить и даже, может, взять к себе, чтобы не дергался попусту, но Йорвет, походя мимо, бросил коротко, что скоро придет, и Исенгрим терпеливо ждал. Разговоры, которые пойдут у этого костра, парню из людей слышать точно ни к чему.

Над костром мелькнула тень, и Йорвет опустился рядом — так же неслышно, как и всегда. Но видеть его изувеченное лицо Исенгриму все еще было непривычно. Бордово-бурый шрам рассекал щеку, бороздил пустую глазницу и заканчивался у самых губ — как знал Исенгрим, мягких и умелых.

— Могу предложить вина, — бросил Йорвет и отвернулся. — Незачем так на меня смотреть. Все уже привыкли. Даже я.

— Но я-то еще нет, — возразил Исенгрим, однако продолжать этот разговор не захотел. — А откуда такое богатство? Вино?

— Для дорогого гостя, — губы Йорвета дрогнули. — И вино, и теплая постель. Твоим спутникам тоже везет — их никто не убьет.

— Надеюсь, они оценят, — Исенгрим покосился на Матиаса.

Йорвет проследил за его взглядом, увидел, как паренек жадно доедает остатки похлебки из котелка, который ему несколько брезгливо протянула одна из эльфок. Видимо, командир приказал накормить всех гостей.

— Где ты их таких набрал? И зачем они тебе? Милосерднее было бы убить, — заметил Йорвет.

— Я нужен им, а они нужны мне, — Исенгрим пожал плечами. — Я больше не вижу смысла их убивать. Всегда кто-то придет на место тех d’hoinе, что я уничтожил. А эти… Матиаса я подобрал за деревней, которую вы спалили. Он был настолько глуп, что попытался стянуть у меня кошелек. Я сразу понял, что долго он с такими умениями не проживет. Да и не было в моем кошельке ничего, ни единой монетки.

— Я понял, — медленно проговорил Йорвет. — Богатые d’hoinе иногда заводят бесполезных зверей, вроде комнатных собачек. Стареешь, Исенгрим, если решил завести себе такую.

— Наверное, — Железный Волк даже фыркнул, настолько точным было сравнение. — А краснолюда подобрал, когда мимо города шел. Там его повесить хотели. За пособничество твоему отряду. То, что он ничего про вас не знал, людей не остановило. Он кузнец, и я счел, что он мне пригодится. Тогда у меня не было даже толкового ножа, зато уже был этот парень из людей. Надо же было что-то делать?

— И что же ты сделал? — настолько язвительно поинтересовался Йорвет, что яд едва не капал.

— Взял и этого с собой, — в тон откликнулся Исенгрим. — Вооружил мотыгой, которую спер в поле. Что ты смеешься? С помощью этой мотыги мы потом меч добыли у стражника. С мотыгой и мечом определенно лучше, чем с одной мотыгой. Еще несколько лиг пройдем — и, глядишь, и парню что-нибудь достанется…

— Я дам тебе оружие, если ты решишь уйти, — вдруг бросил Йорвет. — Но при одном условии: ты решишь, куда.

Слова неожиданно обожгли не хуже травяного чая, который Исенгрим пил с жадностью, дорвавшись до знакомого и родного вкуса лесных трав. И в душе медленно поднялся, но быстро нарастал протест.