Впрочем, Хэйтем понял его и без этого, потому что коротко поинтересовался:

— Уверен, что это тебе не навредит?

Шэй только фыркнул. Во-первых, был уверен. Во-вторых, можно подумать, это бы его остановило. Однако то, как деловито Хэйтем оседлал его бедра, подсказывало, что любовник тоже готов чем-то поступиться.

Шэй чувствовал, как еще влажный член скользит по горячей коже, и даже задержал дыхание, а едва выдохнул, на ласки уже размениваться не стал. Перехватил плоть у основания и поддержал Хэйтема за бедро.

Мистеру Кенуэю хватило одного взгляда на разрисованную чернилами руку Шэя, чтобы приподняться выше и опуститься точнее. Как и предполагал Шэй, Хэйтем позаботился обо всем заранее, так что член скользнул по влажной коже между ягодиц, а потом… Шэй закрыл глаза и свел брови, наслаждаясь ощущениями. Тело любовника было узким, но Хэйтем почти не останавливался. Шэй замер — и дождался. Полувздох-полустон, который срывался с губ Хэйтема почти всякий раз, когда он полностью ощущал любовника в себе, всегда звучал настолько чувственно, что Шэй уже от одного воспоминания об этом порой не мог избавиться давления в штанах.

Хэйтем перевел дыхание, тяжело оперся ладонью о плечо и так же медленно приподнялся. Шэй нередко в таких случаях не мог утерпеть и сам удерживал любовника, насаживая на себя, но сейчас, пожалуй, и по рукам можно получить — чтобы не напрягался.

Однако темп Хэйтем набирал быстро. Возможно, щадил нетерпеливого любовника, но более вероятно — сам не мог удержаться. Движения его становились все сильнее и ровнее, и вскоре Шэй просто позволил себе наслаждаться. Держал за широко расставленные бедра, но не пытался управлять, а ловил напряжение и ритм. Хэйтем запрокинул голову, его волосы разметались по плечам, и Шэй из-под полуопущенных век жадно улавливал соблазнительный изгиб поясницы, закушенную губу… Когда понял, что долго не продержится, потянулся к члену любовника, но Хэйтем перехватил его за руку и прижал за запястье обратно к бедру.

Мистер Кормак уступил. Все-таки это заводило еще больше — то, что Хэйтем может и хочет… сам. Да и довольно длительное воздержание в данном случае — на пользу. И все-таки любовника следовало… подстегнуть, потому что сам Шэй чувствовал, что долго точно не утерпеть.

Шэй вырвался из хватки Хэйтема и придержал его за подбородок, проведя большим пальцем по губам. Мистер Кенуэй опустил голову, открыл глаза, но взгляд был мутным, плывущим. Шэй надавил на губы сильнее, и Хэйтем послушно приоткрыл рот. Но вместо влажного касания мистер Кормак вдруг ощутил, что палец прикусывают — и при том весьма чувствительно.

Соображал Шэй плохо, но вслед за сомкнувшимися зубами любовника ощутил и то, как тот вздрагивает, выдыхает и напряженно замирает, и догадался, что Хэйтем кончает еще до того, как на кожу упали первые теплые капли.

Теперь уже Шэй не обращал внимания на напряжение и за бедра любовника все-таки перехватил. Хэйтем охнул, прерывисто вздохнул, но Шэю хватило нескольких судорожных движений, после чего мистер Кормак просто откинулся на подушки и предоставил остальное любовнику.

Хэйтем долго приходил в себя, после чего аккуратно соскользнул и бессильно вытянулся рядом. И пробормотал, не открывая глаз:

— Сейчас немного полежу и встану.

Шэй прижал его к себе и выдохнул в ухо:

— Это не обязательно. Все равно тебя с утра понесет мыться.

— Если ты рассчитываешь на что-то с утра, то обязательно, — возразил Хэйтем, и Шэй поспешно умолк.

Прошло не меньше пары минут, когда Шэй услышал по дыханию, что Хэйтем явно засыпает, и напомнил о себе:

— Теперь ты можешь быть уверен, что я с тобой не потому, что ты великий магистр Ордена.

Хэйтем немедленно вскинулся, как будто не он только что посапывал и дремал:

— Вот как? Мне стоит завтра предупредить Чарльза?

— Что я попытаюсь любыми способами попасть к нему в постель? — Шэй фыркнул. — Там занято. Там уже Генрих, Екатерина, Анна и Джейн, я не помещусь.

Мистер Кенуэй коротко простонал и выпутался из покрывала и объятий Шэя. Шэй невольно проводил его взглядом и заметил, что опять оставил на бедрах любовника яркие пятна, грозящие завтра обратиться синяками. Впрочем… Шэй зевнул и укрылся плотнее. Хэйтем сам говорил, что ему это нравится.

Мистер Кенуэй вернулся быстро. Задул свечу и снова устроился рядом, но теперь уже Шэй сам прикатился к нему под бок. И победно улегся на предоставленное плечо. И еще раз зевнул:

— Для меня ты все равно остался великим магистром, мистер Кенуэй. Но люблю я тебя не за это.

— Спи, капитан Кормак, — фыркнул Хэйтем. — Хоть я больше и не магистр, завтра нужно будет много чего решить. За Чарльза — в том числе. А если ты рассчитываешь на что-то утром, то не смей дрыхнуть до полудня.

Шэй обещаний давать не стал — на всякий случай. Вместо этого он уютно устроился на плече и заботливо укрыл второе, обнаженное, плечо любовника. И, уже засыпая, чувствовал, как Хэйтем — вряд ли осознанно, скорее, привычно — почесывает за ухом.

Комментарий к 20 октября 1781, Нью-Йорк, Кроун-стрит

* Имена детей Коннора переданы на русском с наиболее приближенным к оригиналу звучанием. Я откопал в интернете переводчик с английского на язык онейда с озвучкой, и должен сказать, что это вообще не воспроизводимо.

========== 24 декабря 1781 года, Нью-Йорк, Кенуэй-холл ==========

Шэй опасливо покосился на свет в окнах дома и просочился сквозь створ ворот без скрипа, без шороха. Мистер Галлиани не сразу увидел, что происходит что-то, а когда кинулся через заснеженный газон, Шэй успел приложить палец к губам в знаке молчания. Руджеро уже открыл было рот, чтобы разразиться бранью, но вместо этого непривычно тихо пробормотал:

— Я вас не видел, сэр.

Шэй только молча опустил ресницы. Он кивнул мерзнущим охранникам и получил ответные хмурые кивки, а потом с сомнением глянул на входную дверь. И свернул в сторону, пройдясь по тому же газону. А едва угол дома скрыл его фигуру от света из окон, запрыгнул на заснеженную крышу подвала, а с нее забрался в окно. На первый этаж можно было и без подножки влезть, но приходилось придерживать сюртук, под которым сразу началось шевеление.

— Тихо ты, — прошипел Шэй, сильнее прижимая к себе комок под сюртуком. В ответ на это комок отозвался пронзительным мявом. Шэй даже забеспокоился — может, слишком сильно придавил? Но, похоже, нет — комку было просто неудобно.

Шэй перебрался через подоконник, внимательно огляделся и с досадой глянул под ноги. Налипший снег от тепла быстро таял, и на ковре оставались заметные следы. На звук из комнаты для гостей выглянула Энни и, оглядев одного из хозяев, осторожно уточнила:

— Мистер Кормак, это вы… издаете такие звуки? Может быть… доктора?

Шэй понял, что миссия провалена, и вздохнул. Собственно, это было почти неизбежно. Хорошо еще, что здесь оказалась Энни, а не острая на язычок Марта и не недалекая Дороти.

Шэй полез под сюртук и выудил оттуда источник звуков, отцепив от жилета мелкие острые коготки.

— Это он, — Шэй даже покрутил меховой комок, удерживаемый за шкирку. — Его нужно… Не знаю, вымыть, наверное? И обработать от паразитов.

— Чем? — экономка едва заметно усмехнулась. — Мышьяком?

— Нет, от этого он сдохнет, — сосредоточенно заявил Шэй, не сразу сообразив, что над ним попросту издеваются. — Энни, сделайте так, чтобы мистер Кенуэй не вышвырнул нас обоих. На Рождество это будет не слишком хороший подарок.

Мисс Энни взяла себя в руки и подхватила котенка под передние лапы. Тот немедленно зашипел и потянулся растопыренными когтями к кружевам на переднике. Энни осмотрела его внимательней и пришла к выводу:

— По виду — домашний. Вряд ли у него есть паразиты, но я вымою его настойкой полыни. И ваши вещи, в которых вы его несли, тоже. У него есть имя?

— Нет, — отозвался Шэй. — Пусть Хэйтем сам назовет. Мальчишка, что мне его продал, не особо заморачивался с именами. Всех звал «мью-мью».