Шэй мгновенно понял, как здесь все было. Сначала Тарлтона что-то отвлекло, что заставило распахнуть дверь и выйти. Потом движение наверху… он поднял голову… И в тот момент для него все кончилось. Он так и упал, сраженный со спины, но успевший поднять голову вверх.

Сфокусировав взгляд, Шэй увидел то, что и рассчитывал увидеть — фигуру в бело-синем ассасинском облачении.

И тут Хэйтем пришел в себя. Он рванулся вперед и наотмашь ударил Коннора в лицо — так, что голова мотнулась в сторону. Опомниться он сыну тоже не дал — ударил коленом в живот, а потом и приложил локтем по шее. Коннор захрипел, рванулся в сторону, упал на колено, но нашел в себе силы развернуться и резко ударил мистера Кенуэя наручем в пах, а потом, рывком поднявшись, ударил и в челюсть — точно так же, как Хэйтем…

Шэй знал, что удар по лицу Хэйтема не остановит, но вот бесчестный удар в более чувствительное место несколько умерил его пыл, и мистер Кенуэй, согнувшись, отшатнулся в сторону. Коннор тяжело дышал, и Шэй — даже теперь! — озабоченно на него поглядел. Похоже, кто-то успел приложить сына раньше — уж больно нетвердо он стоял на ногах.

— Отец… — просипел Коннор, и Шэй убедился, что с ним что-то не так.

Хотел было вмешаться, но ему не удалось сделать и шага вперед — ноги подогнулись, и Шэй упал на колени. Во рту появился привкус крови.

А Хэйтем уже не замечал ничего. Он вновь бросился вперед и замахнулся, но Коннор сумел парировать и ударил сам. Этот удар цели не достиг, Хэйтем подставил руку. Сам ведь когда-то сына этому учил. И тому, как следует выходить из блока, тоже — Коннор перехватил его за другую руку и заломил ее за спину. Мистер Кенуэй попытался ударить сына локтем, а когда не удалось, прошипел:

— Не надейся одолеть меня, Коннор. Я сам учил тебя, но опыта тебе не хватит.

Коннор не ответил. Вместо ответа он оттолкнул Хэйтема и ударил скрытым клинком по предплечью. Шэй даже поразился мастерству — ремни наруча мистера Кенуэя разошлись, на рассеченном рукаве появилась кровь, но чувствительности рука, очевидно, не утратила. Шэй вдохнул и медленно, толчками, выдохнул — кажется, кровь пошла ртом. Коннор все еще здесь, видно, совсем недавно убил, раз его застали на месте… Он не стремится навредить, но и не отступится…

Нужно было остановить. Остановить их обоих. Нужно было прекратить все это, но из горла вырвался только хрип, и его не услышали. Хэйтем, сорвав ставший бесполезным наруч, раздраженно бросил:

— Зачем ты это сделал, Коннор?

— Потому что так было нужно! — запальчиво воскликнул сын. — Потому что колонисты стали побеждать — и ты заранее позаботился о том, чтобы вместо Вашингтона ко власти пришел такой же!

— Такой же? — мистер Кенуэй возвысил голос. — Вашингтон — трусливый пес, который уничтожал индейские племена чужими руками! Как ты можешь сравнивать?!

— Не в этом! — яростно отозвался Коннор. — Этот тип был таким же управляемым, как и Вашингтон! Признайся, отец, если бы не мое требование к Вашингтону, ты бы надел на него корону, а потом точно так же взял бы в оборот. Шантажировал бы и искусно направлял туда, куда тебе было бы нужно!

— И поэтому ты решил его убить? — презрительно бросил Хэйтем. — Человека, который был ни при чем? А я думал, ты перестал убивать только потому, что тебе пришло в голову, что это самый простой выход!

— Я готовил эту операцию несколько месяцев, — выдохнул Коннор. — У меня было время оценить. У меня было время отказаться, если бы я понял, что неправ. Но у меня не было выбора! Мы победим. А ты… Ты просто не успеешь подготовить себе новый… манекен. Власть в Америке достанется людям!

— Людям? — угрожающе протянул мистер Кенуэй и вытянул из ножен саблю.

Коннор нахмурился, словно не веря, что все это и в самом деле происходит. Но опустил капюшон глубже на лицо и выхватил томагавк.

Шэй прикрыл глаза. Этим двоим, отцу и выросшему сыну, давно следовало бы просто подраться — и наконец выяснить, что никто из них не сильнее. Они просто разные. Но сейчас, над телом мистера Тарлтона, это было не просто сражение.

Хэйтем ведь уже понял, что опоздал, но не предложил Коннору поговорить. Не стал строить новых планов. Он вызывал противника на дуэль, из которой живым должен выйти только один. И Шэй ничем не мог помочь. Он бы и хотел встать между ними, как раньше, но голова кружилась все больше. Вместе с кровью тело покидали силы.

Мистер Кормак попытался ползти, но Хэйтем уже замахнулся саблей — и бил всерьез. Настолько, что мог бы проткнуть Коннора, и одно-единственное попадание стало бы смертельным.

И промолчать, конечно, не мог. Коннор отражал удары, хотя ему явно было это непросто, а Хэйтем наступал и яростно восклицал при этом:

— Людям?! Этих людей объединяет общая цель. Но когда эта битва кончится, начнутся раздоры. У всех свои взгляды на то, как следует укреплять власть. И ты — не исключение!

— Лучше, чтобы власть досталась тамплиерам? — ощерился Коннор.

— Да! — выдохнул Хэйтем. — Мы не тронули индейцев, мы пытались заручиться их дружбой! Мы не защищали Корону! Мы хотели объединить эти земли и помогли твоим друзьям-колонистам всем! Что, скажешь, что я или Шэй мало сделали для этого?!

Мистер Кормак надеялся, что Хэйтем вспомнит о том, что пришел сюда не один, но горячка боя не позволила ему отвлекаться. Или он уже не видел ничего перед собой. А Коннора тоже уже несло:

— Колонисты боролись за свободу, а не за власть! Здесь не будет монарха, которого ты пригрел! Власть будет у народа, как и должна!

Сабля и томагавк столкнулись с громким звоном, и Коннор, воспользовавшись моментом, толкнул Хэйтема на ящики. И отшатнулся. А ведь мог бы ударить отца скрытым клинком прямо сейчас. Или просто раскроить голову томагавком…

Хэйтем об этом не думал. Или думал, но был уверен, что успеет увернуться. А потому снова атаковал и ожесточенно воскликнул:

— У народа никогда нет и не будет власти! Лишь ее иллюзия! Сколько раз я тебе это говорил? А секрет прост — народ этой власти не хочет. Ноша ответственности слишком тяжела. Мало кто способен нести ответственность за свои поступки. Ты и сам далеко не всегда ее нес, не так ли? Тамплиеры не трогали тебя. Хотя тебя давно следовало убить!

— Тебя тоже не трогали! — отчаянно выкрикнул Коннор.

— И правильно делали, — презрительно улыбнулся мистер Кенуэй. — Иначе твой лавочник Шафо или твоя сердобольная Добби уже давно упокоились бы в земле.

— Ты думаешь, у меня возникла бы трудность устранить Тёрнера? Или Дербишира? Или вашего изящного мистера Рутледжа, который умеет работать только ртом?! — отозвался Коннор.

— Ассасин, — зло выдохнул Хэйтем. — Ты можешь добиться того, что колонисты поделят власть. Но ты не добьешься свободы. Увидишь!

С этими словами мистер Кенуэй атаковал. Жестко и коротко, сбил Коннора с ног, но тот, падая, успел сбить своим весом отца. Шэй буквально почувствовал, что это — конец. Если ничего не сделать сейчас, то схватка закончится тем, чем должна закончиться. Один из противников неминуемо умрет. Но Шэй не хотел хоронить ни одного из них — ни возлюбленного, ни сына. Черт возьми, совсем недавно он ждал внука от Коннора! Совсем недавно собирался завести кота с Хэйтемом!

И Шэй, скрипя зубами и хрипя, поднялся сначала на колени, а потом и на ноги. Мир качнулся, Шэя занесло, и он помутившимся разумом понял, что это неспроста. Только осознание, что от катастрофы отделяют мгновения, могло заставить его сделать то, что, казалось бы, не под силу. Шэю показалось, что под его ногами обрыв, и сейчас он снова туда упадет — как тогда, когда он бежал из поместья Дэвенпорт с Манускриптом за пазухой…

— Коннор, — позвал Шэй сипло и сразу добавил, — Хэйтем.

Оба соперника, лежащие на земле после обоюдной удачной атаки, повернулись к нему. Хэйтем привстал, нашаривая саблю, а Коннор приподнялся на локте, потому что лежал на боку.

Шэй сделал несколько неуверенных шагов, прижимая к боку локоть, и прохрипел:

— Вы, оба! Если хотите убить друг друга, сначала убейте меня. Я… я не хочу этого видеть.