А с Иланой сложнее. Она не маг. Хотя их матушка принадлежала к аристократическому роду, как и тетя Сибилла. Но все же дети Иланы могут стать магами. Нужно лишь дать сестре приличное образование, и подыскать в мужья хотя бы офицера. И для того, и для другого нужны деньги. Школы для юных мисс стоят немало, но даже если найдется желающий похлопотать за сироту, участь бесприданницы печальна.

О себе Амели не думала – она успела получить образование в пансионе, и даже приобрести профессию. Ее скромные магические способности позволяли ей быть безупречным… каллиграфом. Для девушки из благородной семьи это умение было достойным и благородным. Ее даже научили копировать миниатюры из старинных храмовых трактатов, наносить позолоту на переплеты и заглавные буквы, а также рисовать и вышивать удивительные розетки, цветы и сказочных чудовищ для украшения папок или книжных футляров.

Даже в охватившей их дом нищете Амелия сохранила все свои инструменты, несколько качественных перьев и кистей, флакончики с разноцветными чернилами и даже три-четыре стопы хорошей бумаги. Она любила писать. Когда рука замирала над безупречным листом, для нее начиналась магия.

Отец-священник очень любил храм, в котором служил и мечтал, чтобы его дети остались жить в их скромном доме. Для этого он постарался развить в них полезные для церкви навыки и привычки. Амелия рано проявила свои способности и ее готовили в переписчицы старинных трактатов. Брису предстояло занять место отца, когда мистер Фонтен постареет. А Илане была уготована роль достойной жены и матери, кроткой и послушной. И до той самой «пограничной стычки» планы мистера Фонтена казались исполнимыми.

Тогда в их доме были кухарка, прачка и горничная. Миссис Фонтен занималась воспитанием детей, цветами в саду, и пением в храме. Мистер Фонтен вел службы, навещал прихожан, а в свободное время неплохо резал по дереву, и собственноручно украсил скамьи и двери в церкви и в доме.

Внезапное нападение гангутов застало жителей деревни врасплох. Люди готовились к празднику перелома зимы, и не ожидали того, что случилось после. Волна солдат в черных мундирах с алыми кантами затопила деревушку за несколько минут. Многие жители погибли, не успев осознать, что произошло. Их дома и амбары были разграблены, а уцелевшие – сожжены. Дом священника и храм избежали огня, потому что стояли в стороне от прочих жилых домов, на холме. Туда просто поленились нести факел.

Амели и детям повезло – они были в маленьком садовом домике, украшали его к празднику, предвкушая, как через несколько дней будут украшать «большой дом». Когда раздался шум, Амелия первая выглянула в окно и… предложила младшим поиграть в тихих мышек. Они забились под стол и скамейки, и затихли. До садового домика солдаты не дошли. Храм тоже не тронули. В доме многое перевернули, порвали, опрокинули, но как-то походя. Не тронули даже сундук с матушкиным приданым, зато не поленились разворошить амбар и вывезти все зерно.

Кто же знал, что у миссис Фонтен слабое сердце? Увидев пламя в саду, она решила, что дети погибли, и умерла на месте. Мистер Фонтен продержался две недели. Похоронил жену, совершил поминальные службы по всем погибшим односельчанам, нашел доброе слово для каждого кроме…себя. Едва гангуты убрались, и люди начали понемногу восстанавливать дома, мистер Фонтен полюбил сидеть напротив кресла жены, не замечая, что по лицу текут слезы.

Таким вот – заплаканным, сидящим в кресле его и нашли однажды утром. Амели потом долго ругала себя. Ей не следовало брать на себя заботу о младших, нужно было теребить отца, требовать участия в ежедневной жизни семьи, но тогда девушка решила, что может взять на себя эту обузу, чтобы мистер Фонтен скорее пришел в себя. А он ушел вслед за любимой женой, сообразив, что за младшими может присмотреть Амели.

Стряхнув болезненные воспоминания, Амели вывела младших на крыльцо, повторила для них вслух адрес, и неспешно пошла с детьми вверх по улице, рассматривая все вокруг. Бакалейная лавочка попалась им по дороге, но девушка разумно решила сделать покупки на обратном пути. Незачем бродить по улице с тяжелой корзиной.

Дети веселились, дергали сестру, показывая интересные здания, вывески и нарядно одетых, совсем не по-деревенски людей. Амели старательно улыбалась, кивала, но не поддерживала разговор. Ее мучила необходимость как можно быстрее найти работу. Тетушка не должна содержать троих родственников, свалившихся на нее, как снег на голову. Довольно того, что она предоставила им недешевое столичное жилье. Но где и как она может приложить свои умения?

Дать объявления о переписке черновиков? Так нужно иметь рекомендации, искать клиентов. Подписывать визитки и карточки в типографии? Тоже нужны связи, юную мисс с улицы не возьмут. Поискать место учительницы или гувернантки? Диплом «школы юных мисс» давал право на такую деятельность, но с кем останутся дети? Амели не вправе вешать их на шею престарелой тетке!

Думая обо всем этом, девушка старательно рассматривала доски объявлений, купила газету за два медяка и сунула в корзину, чтобы изучить объявления позже. Даже присмотрелась к детям, гуляющим в парке с нянями и боннами – может все же попробовать? Илане и Брису между тем надоело гулять просто так и они потянули сестру на детскую площадку.

В этом парке все было устроено разумно и по возрасту. Для совсем маленьких детей, гуляющих в колясках, была устроена кольцевая аллея, обставленная скамейками. Нянюшки катали по ней малышей, останавливались, присаживались, болтали. Тихий уголок давал младенцам возможность выспаться на свежем воздухе.

Рядом располагался засыпанный песком круг, отгороженный плотной веревочной сеткой. Тут лепили куличики дети постарше. Для остальных была большая площадка полная снарядов для развития тела и даже немного для ума. Амели первая увидела отличную графитовую доску в тяжелой деревянной раме и целую груду разноцветных мелков в коробочке. На доске висела табличка, что это дар городу и парку от купца, чьи дети любили тут гулять.

– Илана, Брис, смотрите! Здесь можно порисовать! – Амели позвала младших, а у самой пальцы зудели – как давно она не имела возможности сделать что-то для удовольствия!

Пока младшие нехотя карябали домики и кошек, Амели нарисовала свернувшегося огнедышащего дракона, изображающего букву «О». Бросив мелки в коробочку, девушка чуть отстранилась, отряхнула пальцы, потом подумала, взяла мелок и дописала слово «Огонь» самым четким старинным шрифтом, каким умела. Потом вынула из кармана платок, чтобы стряхнуть мел с пальцев и услышала за спиной громкий разговор:

– А я тебе говорю, что этот косорукий нахал испортил заказ графини! Триста приглашений! Триста! Брось все и найди мне специалиста, Марек, или я тебя уволю!

– Но дядя! Где я вам найду каллиграфа за одну ночь!

– Ничего не знаю! Если к четвергу мы не изготовим триста уникальных приглашений, и потеряем заказ, я тебя не просто уволю, я тебя на части разорву!

Амели с интересом обернулась и увидела кругленького невысокого человечка, буквально напрыгивающего на высокого худощавого юношу, одетого, как небогатый клерк.

– Господа, – вежливо кашлянув она привлекла их внимание, – я невольно услышала, что вы ищете каллиграфа?

– Какое вам дело до этого, барышня? – огрызнулся коротышка, вынимая огромный клетчатый платок, и утирая им пот со лба. – Идите уже куда шли! Не мешайте мне порвать это длинноногое ничтожество на кусочки!

– Дело в том, сударь, – пряча улыбку сказала Амели, – что я каллиграф. С дипломом.

– Видели мы таких каллиграфов! – снова буркнул коротышка, и отвернулся, а вот молодой человек явно разглядел то, что Амели написала на доске.

– Позвольте представиться, мисс, – вежливо улыбнулся он, – Марек Четвертинский. Простите моего дядю, ему не видно то, что вы написали.

– Мисс Амели Фонтен, – так же вежливо улыбнулась в ответ девушка, открывая доску взглядам мужчин.