— Неужели так плохо? И никакой надежды, никакого просвета?

— Почему — никакого просвета? Директор тренажерного комплекса теперь вот в дворниках ходит. Проштрафился. На его место я молодого и умного могу посадить. И, как бы там ни было, а наука на 99 % — тяжелая, рутинная работа. Не могут работать головой, пусть работают задницей. Мне важен результат. Так на чем мы остановились?

— На ученых. Я даю материал, пусть они его изучают. В конце концов, я могу и ошибаться.

— Не прикидывайся простачком. У тебя за каждым словом две задних мысли. Объясни мне, наконец, зачем ты устроил этот погром?

— Девочкам надо тренироваться. А твои идиоты не дают. Считают, что все вокруг не для девочек, а для них. Таких надо учить. Носом в дерьмо. Раз за разом.

— О чем я и говорил, — Секретарь двинул фигуру в ценр, чем рассек силы Болана пополам и захватил обе главные диагонали. — Это одна задняя мысль. Но неглавная. Ты же сам организовал побоище. Поднял директора с постели. Не позвони ты ему, он бы спал, а вы спокойно занимались. Теперь у меня один перелом руки, один перелом ноги, черепная травма и куча жалоб.

— Черепно-мозговая?

— Нет, просто черепная. У парня оказался крепкий череп. За счет внутреннего содержимого. Итак, зачем?

— Хотите услышать неприятную истину, Секретарь? Вся ваша система подготовки имплантов никуда не годится. Школа выживания — это смех, пародия. Чему там учат? Как развести костер, как соорудить шалаш. Этому туристов надо учить, которые в парк на неделю едут. В школе выживания надо учить драться за жизнь! Насмерть! Как сделать копье, как согнуть лук, как устроить ловушку на хищника — вот чему учить надо. Смешно, одна из моих девочек, отличница, спросила, кто такие хищники.

— А причем тут погром?

— Мне надо было, чтоб девочки почувствовали ярость схватки. Каково это — плечом к плечу. Чтоб учились драться, оценили себя, ощутили радость победы. Ни тому, ни другому в вашей школе не учат. А без этого нельзя идти на дикую планету. Или вы думаете, что мы попадем в ухоженный, обитаемый мир?

— Нет, не думаю.

— Тогда зачем на изучение устройства экзоскелета отведено пятьдесят часов теории? Зачем девочкам знать, как чинить коленный шарнир, какой привод за что отвечает? Они что, ремонтировать будут? Там же энергозапаса всего на пять часов. Ну, может, на десять, если работа не очень тяжелая. А потом их выбрасывать можно. Зачем нам знать, как их ремонтировать? Они что, за десять часов сломаться могут? А работу в экзоскелетах мои девочки за два часа изучили. Вместо десяти по программе. Если на месте вопросы возникнут, в группе Юлин есть. Одного специалиста за глаза хватит.

— Мы изменим программу обучения. Это все?

— Нет. Конечно, нет, — пробормотал Болан, с грустью изучая остатки своих сил на игровом поле. — Самое неприятное я припас на последок. Мои девочки… У них в мозгу со всех сторон стенки. Туда нельзя, это не принято, так не делают, а это делают только те, кому можно… Я хочу приучить их к мысли, что можно все! Никаких барьеров! Они — самые главные, весь мир — их и для них. Здесь это звучит диковато, но в новом мире будет именно так.

— Бедные девочки…

— Ага, — уныло согласился Болан. — При посторонних они выполняют все мои приказы, а потом подходят по одной и начинают укорять. Какой я жестокий, какой я нехороший, так делать нельзя, надо извиниться перед… И все со слезами. Я должен их обнимать, утешать, по спинкам гладить. А мне при виде слез им голову открутить хочется… Я-то не могу их запечатлеть, как они этого не понимают!

— Илине так же трудно?

— Илина у меня молодец. Пойду я, пожалуй. Голова как чужая. Знаешь, Секретарь, я в последнее время много читал и думал о судьбе нашей цивилизации. Может, есть какая-то высшая справедливость в том, что природа хочет сбросить нас со сцены? Мы же потеряли свои корни! Нам — как биологическому виду — больше миллиарда витков! Чего добились? С последнего похолодания биосфера на три четверти видов обеднела. А что мы помним? Жалкие полторы сотни миллионов… Из миллиарда! Да и то, больше фантазируем, чем помним. Чуть-чуть знаем о том, что было до последнего похолодания. А раньше? Ничего не помним! Одни гипотезы да догадки! А сколько поколений предков помнит средний гражданин? Хорошо, если шесть. Спросишь, что раньше было — в бумажку лезет, пальцем по ней водит. Словно в первый раз увидел. Имеет право на жизнь такая цивилизация, а?

На следующий день Болан назначил Илину старшей, а сам послал к черту все занятия, включил комп, одел шлем виртуальной реальности, натянул сенсоперчатки и занялся изучением стандартного комплекта грузов. Потом получил у сервера списки грузов, заказанные всеми предыдущими группами. А также списки грузов, которые реально прошли сквозь окно. До самого вечера отбирал самое ценное и заносил в свой список. Сортировал по важности, прикидывал количество того, другого, высчитывал, сколько это займет капсул.

Вернулись с занятий девушки. Болан ознакомил их с обязательным списком грузов и посадил всех за компьютеры составлять личные списки. Попросил друг с друга не списывать. Началось все со смешков, но очень быстро девушки посерьезнели. Болан не ограничивал в количестве груза. К отбою первые черновые варианты были готовы. Болан собрал их в свой комп, перечитал, снял сенсоперчатки и принялся грызть ногти.

Утром он все еще грыз ногти.

Илина назначила Беруну старшей, выгнала девушек на занятия, а сама подсела к мужу.

— Ты знаешь, я такой же тупой, как все вокруг, — пожаловался ей Болан. — Я всегда гордился своим мозгом. Считал, что все вокруг живут на автопилоте, один я шевелю извилинами. Сегодня ночью понял, что думать-то я как раз и не умею. Умею перебирать варианты, помню кучу эвристических приемов. Но это же не мышление! Мышление — это когда что-то новое.!

— Ты просто устал. Загнал себя. Нельзя по столько работать.

— После старта будет поздно, — усмехнулся Болан. — И потом, у меня есть доказательства собственной тупости.

— Ну о чем ты говоришь?

— Помнишь аварию на перевале? Я накачивал колесо, пока оно не лопнуло. Потому что знал, что если колесо лопнет, будет авария. А оно все не лопалось.

— Ну и что?

— Я же мог спустить из него воздух! Мне же было без разницы, какую команду дать! Накачать или спустить. Мобилю тоже без разницы, лопнуло колесо, или я из него воздух стравил. Понимаешь?

— Умный ты, умный. Только заторможенный. Ты же сам про колесо догадался. Ох, мне бы твои заботы. Немедленно ложись спать, не то поссоримся. Отоспишься, вместе подумаем. И девочки пусть думают. Им это тоже полезно. А еще у меня появилась, как ты говоришь, одна бредовая идея. Выспишься, обсудим.

Илина уложила Болана на кровать, укрыла одеялом. Подержала за руку, пока тот не уснул. Села за компьютер, одела наушники, набрала код связи Влиятельного Секретаря.

— Наша договоренность остается в силе?

Некоторое время слушала не перебивая.

— Так запугайте! Вы что, не понимаете, что он один за месяц делает больше, чем весь этот паршивый Департамент за год? Не торопите его.

Опять вслушалась в ответ.

— Как запугать? Выключатель мертвой руки, слышали? Болан уходит, а через неделю по всей компьютерной сети идет правда о референдуме. И это будет конец для Департамента.

— Что, они этого и добиваются? Так не надо всех оптом. В личной беседе, без протокола, по одному.

— Сучий потрох, какая разница, что я думаю о нашем Департаменте? Да, аморально. Намного аморальнее проекта светителей. Да, я так считаю!

— У всех психика, у всех нервы! Кому это надо? Мне? Я скоро ухожу в мир иной! Болану?

— Ладно, кто больше всех мешает?

— Как? Физически! Ладно, беру это на себя.

— Вот именно. Ра-ра, криминал! На острова сошлете? Болан только рад будет.

— Все будет хорошо. Мы же Пара.

— Нет, он не догадается. Конец связи.

Некоторое время задумчиво сидела перед пустым экраном. Вызвала на экран штатное расписание инженерного корпуса стартового комплекса.