- Не волнуйся, сокол от тебя никуда не улетит. А вот подмигнуть он вполне может.

  Панов говорил серьёзно, и я машинально взяла стаканчик и глотнула вина. Воевода сел на высокий уступ, тянувшийся вдоль стен, и зачем-то пояснил:

  - Здесь огнетушители. Распределены по периметру, на всякий случай. Открытое пламя шуток не любит.

  Я села рядом.

  - Дзинь! - Воевода стукнул мой стаканчик своим.

  - Дзинь! - Согласилась я. - А он не пьёт?

  - Никогда не спрашивал.

  - А мне неудобно как-то. Сидим здесь, пьём тет-а-тет, а рядом будто кто-то третий стоит, причём не чужой, а мы его даже не пригласили. Шиза?

  - Тебе виднее, ты же психолог.

  Воевода спрыгнул с уступа. Оглянувшись, он заметил братину. В неё он вылил остатки вина, и поставил бражную ёмкость у ног идола.

  - Дзинь! Твоё здоровье, Перуне!

  Я подняла стаканчик в приветствии:

  - За тебя!

  Воевода вернулся ко мне.

  - Ты надолго?

  - На весь отпуск. То время, когда я была готова отпуск провести в мотаниях по галактике, прошло, новых впечатлений мне хватает и на работе. Только слетаю на Неву, у меня там знакомые эльфы живут.

  - Эльфы... а ты веришь в эльфов?

  - В смысле?

  - В то, что настоящие эльфы раньше жили или даже сейчас где-то живут...

  - Ты ещё про Деда Мороза спроси! - Фыркнула я.

  - А к магии как относишься?

  - На эту тему я бы не хотела говорить с тобой, воевода.

  - Почему?

  - Ты - интересный, эрудированный и очень умный человек...

  - Спасибо...

  - Поэтому с тобой интересно разговаривать, спорить, обсуждать и так далее. Но говорить с экспертом о природе магии, в которой я не очень хорошо разбираюсь... избавьте!

  - А если я буду настаивать?

  - Опять экзамен, Александр Андреевич? Или моим хозяевам не понравился мой последний доклад?

  - При чём тут доклад? Мне интересно, что ты думаешь. По-моему, я, если интересовался твоим мнением, всегда интересовался им искренне, так что твоё возмущение мне не понятно.

  - Прости, воевода, совсем не умею пить. - Под его взглядом мне стало неуютно. - Вам вправду интересно?

  - Ты мне не веришь?

  - Я знаю академика Панова Александра Андреевича как одного из ведущих специалистов в области становления и развития магических культур в потерянных мирах. Что я могу сказать, что бы он уже не знал?

  - Как бы много я ни знал - у тебя есть опыт, которого у меня нет.

  - И что же это за опыт?

  - Люди. - Воевода помолчал, а потом пояснил задумчиво: - Понимаешь, ритуалы, обряды, эпос - всё это я знаю достаточно хорошо. Ведь и Перунова дружина - фактически мистико-религиозный культ, демо-версия.

  Я вздрогнула, где-то в области сердца кольнуло невыносимой болью.

  - Ты - жестокий человек, воевода!

  - Почему это?

  - Ты так равнодушно говоришь о том, что для нас... для меня было дорого.

  - Было?

  Не знаю, что заставило меня говорить. То ли вино, то ли таинственный свет факелов, а, может, глубокий взгляд идола...

  - Я не могу говорить за других, воевода. Только за себя. Все эти годы я жила, чувствуя, что приобщилась к чему-то настоящему. Кем бы я ни попадала на планеты - от воина до кружевницы, от сказительницы до служанки, я всегда помнила, что есть Перунова Правда. А сейчас ты говоришь, что всё, чем я жила несколько лет, всего лишь макет, социальный проект. Что это было: диссертация, грант?

  - Устный договор с директрисой. А что до Правды? Полностью моя разработка. Как ты, наверно, понимаешь, история дохристианской Руси - сплошные потёмки. Можно реконструировать быт - по предметам быта, строениям, захоронениям или их фотографиям. Но как восстановить колыбельную, если записи не сохранились, по причине отсутствия записывающих устройств? То же и с законами, по которым жили воины. Что-то, конечно, удалось восстановить, по более поздним памятникам, по сведениям о других воинских группах. Но, самое главное, я делал такую Правду, по которой можно будет жить сейчас за пределами крепости. Только тогда мой макет можно было бы счесть действующим. А ты думаешь, почему так трудно стать воином Перуновой дружины? Те, кто хотят поиграть, могут играть столько, сколько им влезет, но они остаются лишь штатными сотрудниками. Всего воинов Сокола здесь одиннадцать человек вместе со мной. И ещё двадцать семь живут вольной жизнью, как ты.

  - Почему.

  Воевода повернул меня к идолу.

  - Смотри. Что ты чувствуешь?

  Кодовая фраза, оставшаяся со мной ещё с учёбы... вряд ли воевода знал, как она подействует.

  - Я вижу всех, кто погиб, защищая жизнь. Мне хочется идти сквозь огонь за этим взглядом, и я не обожгусь. Мне кажется, он знает обо мне, о том, что я существую, и ему моя жизнь небезразлична. Когда мы влипли с тем кретином, что захотел объявить себя богом, и мне пришлось решать... это было страшно, но я вспомнила, что меня видят, а значит я не одна. Да, вот оно. Я не одна. И ещё... мой сокол нагрелся.