Конечно, в таком истрепанном виде идти в какой-то театр на прослушивание было уже невозможно. Аля посидела еще немного, и собралась уж уходить, но тут неожиданно перед ней возник странный молодой человек, в потертых джинсах, с всклокоченной головой. Он прошел, было, мимо, но вдруг остановился, посмотрел на Алю, и громко произнес.

   - Бьюсь об заклад, вы - актриса!

   - Да пошел ты! - злобно закричала Аля хорошо поставленным голосом.

   - Точно. Какой голос, и темперамент, - пробормотал молодой человек. - Можно, я присяду? - вежливо спросил он, подсаживаясь рядом.

   - Отстань! - Аля вскочила и побежала, сама не зная, куда. Москва для нее была огромным, неведомым лабиринтом, и вскоре она уперлась в какой-то забор.

   Парень приближался к ней.

   - Не подходи! Убью! - закричала Аля. И в этот момент она, действительно, готова была убить.

   Парень остановился, вытянул руки.

   - Все, все. Я не двигаюсь. Только признайся, пожалуйста - ты ведь артистка? Да?

   Аля молча сверкала глазами.

   - Ну, ладно. - Он отодвинулся на шаг назад. - Понимаю. Ты приняла меня за очередного маньяка. Конечно, девушке с такой внешностью в Москве тяжело. - Он поднял руки вверх. - Видишь, я безоружен, к тебе не пристаю, и приставать не собираюсь. Я все объясню. Только, пожалуйста, выслушай.

   Аля продолжала молчать, вжавшись спиной в забор. Но в любой момент она готова была броситься на этого болтуна и придушить его за глотку.

   - Меня зовут Василий Васильевич, - спокойно представился парень. - Я режиссер молодежного театра-студии...

   - Режиссер! - завопила Алевтина, схватила первый попавшийся у забора булыжник, и ловко запустила в парня.

   Он, по счастью, успел увернуться - тоже был профессионалом, и по сцен - движению в институте имел одни пятерки.

   - Понял, - сказал Василий Васильевич, аккуратно усаживаясь прямо на землю. - Дальше буду говорить сидя, так лучше?

   Аля промолчала, но за булыжник больше не хваталась.

   - Ты, кстати, не сумасшедшая? - осторожно спросил парень.

   Аля опять промолчала.

   Василий Васильевич пошарил в карманах, вытащил свой старый студенческий билет Гиттиса, и крикнув - "лови" - швырнул его Але. Анна сделала ловкий выпад, и успела поймать билет, пока он не шлепнулся на землю, как его хозяин.

   Внимательно изучив синюю книжечку, Аля посмотрела на парня и спросила.

   - Ты не врешь?

   - Да что б мне Шекспиром подавиться, - поклялся Василий Васильевич. - Знал бы - диплом с собой носил.

   - Значит, ты настоящий режиссер? - все еще не очень веря, спросила Алевтина.

   - Да, и даже главный, - важно заявил Василий.

   И он поведал историю своего совсем молодого театра, который он организовал вместе с другими молодыми энтузиастами - выпускниками Гиттиса. Назывался он "Театр в подвале", что имело и прямой, и переносный смысл. Ребята, действительно, ютились в подвале старого дома на Садовом Кольце, который правдами и неправдами заполучили у местного ЖЭКа. Но ставили они совершенно нетрадиционные, острые спектакли, бросающие вызов современному обществу. Пьесы, в основном, сочиняли сами. И вот в их новую, еще не поставленную пьесу была нужна актриса, в точности соответствующая по облику Але.

   Выслушав длинную речь режиссера, Аля, наконец, решилась на переговоры, в результате которых она на другой же день стала актрисой "театра в подвале" и обрела еще одного друга на долгие годы - молодого худрука Василия Васильевича Соколовского, которого все студийцы называли попросту Вась-Васем.

   На первый же Алин спектакль Дина притащила с собой в вышеупомянутый подвал университетскую подругу Шуру - студентку физфака. После спектакля Шура скептически заметила.

   - Если честно, я не очень поняла, что вы тут играли, может быть, и неплохо, но лично я предпочитаю классику.

   Аля тут же вступила в жаркий спор, доказывая, что все, что потом становилось классикой, вначале не признавали. И Шура, к ее удивлению, умерила свой скепсис, отвечала грамотно и по существу, в какой-то момент у нее загорелись глаза, и она произнесла.

   - Ты меня убедила. Буду расширять свой кругозор.

   С тех пор Шура вместе с Диной ходили практически на все Алины спектакли, и скоро девушки настолько подружились, что стали почти неразлучны.

   Приятель и партнер Ганиных по преферансу зачастил к ним в дом, и через три месяца сделал предложение актрисе Алевтине Мещеряковой. Але он нравился, хотя пылкой любви она не испытывала. Но у Жени была своя комната в коммуналке, а жить на голове у Ганиных, не смотря на их гостеприимство, Алевтине становилось неловко. Подумав пару недель, она согласилась. Дина скривила рот, поворчала, поскольку считала, что подруга должна выйти замуж если уж не за принца крови, то, хотя бы, за какую-то знаменитость.

   - Староват он для тебя, - скептически заметила она. - Но - тебе решать.

   Аля решила и переехала к Жене. Первый год он жили почти счастливо, но потом у супругов начался типичный для того времени конфликт между "физиками и лириками". Женя относился к театру, не как к работе, а как к легкомысленному развлечению. Они с Алей стали ссориться. Еще через год Аля сделала для себя два ужасных открытия - что она совсем не любит мужа, и что безнадежно не может иметь детей. Но, поскольку Евгений много времени проводил в поле, конфликты немного сгладились, и брак продлился еще год. А через год они снова отправились в ЗАГС и благополучно развелись. Но, надо сказать, Женя проявил необычайное благородство. Зная, что Але негде жить, он оставил ей свою комнату, а сам переехал к родителям.