Голубой плавно перетекал в синий цвет Департамента Науки, Образования и Культуры.

И уже в самой вышине, высоко в небе Башню венчал огромный вращающийся купол. Именно там ежегодно проходил Планетарный Конгресс Мира, где подводились итоги года Общественного Сотрудничества и согласовывались планы планетарного развития на будущий год. Именно вон из той яркой фиолетовой точки, снизу похожей на сияющую звезду, через глобальный искусственный интеллект устанавливалась одновременная связь с каждым человеком, где бы он ни находился. Может быть, в этот единственный день года каждый чувствовал, что он не одинок и что он часть великого сообщества, и не просто часть, а именно у него в руках ответственность за жизнь и процветание планеты Земля. Двадцать пятого сентября – в день, когда Первый Планетарный Конгресс Земли принял главный закон Общества – «Декларацию о Сотрудничестве» – стал национальным праздником и днём, когда и проходил ежегодный Планетарный Конгресс Мира.

Сам купол и десяток этажей под ним, мерцавших фиолетовым цветом, были зоной "КАРМА"[i] – искусственного интеллекта, детища Андо Альдениса, выдающегося учёного, последователя легендарного Творца Астерия Беклашева, сумевшего реализовать давнюю мечту учёных о глобальном искусственном интеллекте. «КАРМА» не только моделировал общественное развитие и обеспечивал его через сбор и перераспределение налогов, но и был непосредственным координатором общественно-производственных взаимосвязей.

В Башне Мира расположились рабочие кабинеты Управляющих – членов Совета Мира – исполнительного высшего органа Общества. Их было семеро. Семеро Управляющих. Каждый из них – профессионал в своей отрасли, достигший первой ступени Седьмого уровня социальной ответственности по рекомендации искусственного интеллекта. Это была одна из функций «КАРМА» – анализ деловых качеств каждого члена общества и ежегодное представление рекомендаций профессиональным квалификационным комиссиям уровней социальной ответственности для принятия ими решения о профессиональном соответствии человека своему социальному статусу.

***

Башня Мира. Сейчас она огромным разноцветным смазанным дождём пятном заслонила всё. «Смазанная гармония», – усмехнулся я, вспомнив своё детское восхищение. Тогда нам, первоклашкам, не рассказали, что на минус первом – минус втором этажах разместились судейские и судебный зал заседаний, ещё ниже – изолятор и распределитель. А начиная с минус одиннадцатого этажа, глубоко вниз уходила территория тюрьмы с зонами проживания и обширными производственными секциями, которые простирались далеко за пределы площади Башни, а, возможно, и за пределы Элизиума.

Второй наклонился над рацией:

– Дежурный! Я – патруль 234. Через пять минут будем на месте. Нарушитель с нами. Встречайте.

_______________________________________________________

[i] ЧИВ – Часовой Индивидуальный Вклад. Один ЧИВ – один час необходимого рабочего времени, потраченный человеком для создания его вклада в Общество. ЧИВ – это ценность для человека, по которому оценивается его вклад в Сотрудничество.

[i] КАРМА – компьютерно-авторизированные региональные модели администрирования.

Миновать площадь перед Башней Мира и обогнуть её по периметру до пропускного пункта, было делом нескольких минут. Сканер скользнул по номеру машины, по лицам людей, сидящих в салоне, и чугунные ворота дрогнули, разъехались, прячась в каменные стены. Мы въехали в цокольный этаж Башни.

Электромобиль остановился, но никто не тронулся с места, пока ворота также медленно не закрылись, и я не услышал металлический голос:

– Патруль – 234, вам разрешается покинуть машину.

Дверцы машины бесшумно поднялись вверх.

Толстяк пыхтя выбрался наружу и нетерпеливо кивнул мне, поторапливая. Я вылез. Остальные последовали нашему примеру. Машина пискнула сигнализацией, и уехала в широкую нишу напротив входа, видимо, на автостоянку, где я успел разглядеть несколько патрульных машин. Мы же пошли налево к едва приметной двери в стене, за ней обнаружился длинный тускло освещённый коридор. Узкая ядовито-зелёная дорожка убегала вперёд и терялась в глубине. Грубые каменные стены прорезали мрачные серые бесконечные металлические прямоугольники, расположенные друг напротив друга. Однако меня не повели ни в одну из них. Патруль свернул к лифту справа от входа. Он открылся мгновенно и, проглотив нас, рухнул вниз. У меня замерло сердца от неожиданной стремительности. Но уже через несколько секунд двери лифта открылись, и я увидел прозрачную стену и на ней светящуюся красную надпись «Этаж минус 5. Приёмный изолятор».

Я замешкался, осматриваясь, и толстяк нетерпеливо подтолкнул меня. Второй уже прикладывал браслет к небольшому чёрному квадрату, расположенному справа от надписи. Прозрачная стена разъехалась, впуская нас в небольшое два на два метра зеркальное квадратное помещение. Патрульные разошлись по углам. Я остался на месте. Раздался голос:

– Прошу занять место в центре.

– Я и так в центре, – пожал я плечами. Второй ткнул пальцем на едва заметное продолговатое углубление в самом центре пола, и для убедительности поторопил меня пинком. Шофёр заржал.

Я резко обернулся. «Дать бы ему в морду», – и забыв о наручнике, уже было шагнул к нему, но толстяк дёрнул меня за руку и кулаком стукнул второго в плечо, кивнув куда-то под потолок. Второй закатил глаза и отвернулся. Толстяк укоризненно глянул на него и неестественно громко сказал, уже обращаясь ко мне:

– Встаньте, пожалуй, в углубление в центре пола.

Я встал в углубление и перевёл дыхание: «Вежливый какой. Видеонаблюдение что ли».

Мгновенье ничего не происходило, затем сканер пронизал комнату сверху донизу, и следующая дверь открылась. Мы вошли в огромное помещение.

Множество стеклянных отсеков делили пространство на ровные ряды. За толстыми матовыми стенами ничего невозможно было разглядеть. От неожиданности увиденного, и попытки рассмотреть, что же там, я несколько притормозил, и тут же получил тычок в спину, который направил меня к стеклянному кубу, возвышающемуся в центре. Ещё одно сканирование и двери куба разъехались, впуская нас.

Внутри оказалась довольно уютная небольшая комната. Прямо напротив входа стена куба имитировала открытое окно в весёлый пронизанный солнцем берёзовый лес. Иллюзия была настолько явственной, что я втянул воздух и ощутил свежесть, наполненную ароматом лесных цветов, услышал отдалённое пение птиц. Интересно, показалось или действительно с элементом погружения? На диване, занимавшем всю правую сторону куба, сидела женщина лет сорока. Быстрый взгляд внимательных карих почти чёрных глаз из-под густой чёлки тёмных коротко остриженных волос, и она отложила на диван книгу, встала, одёрнув чёрный китель, из рукавов которого виднелась узкая полоска белоснежной кружевной рубашки, такое же кружево украшало и воротник. Громко цокая каблуками белых туфель, узкие мысы которых выглядывали из-под чёрных брюк, облегающих стройные ноги, она подошла к патрульным и поздоровалась с ними за руку. Мне руки не подала, только чуть кивнула, слегка нахмурив чётко очерченные бровки. Потом прошла к пульту, в центре которого разместился компьютер в окружении множества каких-то кнопок, тумблеров всевозможных форм и размеров. Над пультом всю стену занимал экран. Чуть поддёрнув узкие брюки, она села в кресло перед пультом, и, крутанувшись на нём, повернулась к нам, с интересом разглядывая меня. Толстяк, видимо, старший патрульный, уже расстёгивал планшет. Доставал оттуда мой браслет и передал женщине.

– Ребят, хотите кофе или чай?

– Можно, – сказал второй.

– Заметьте, это не я сказал! – проворчал толстяк и с довольным видом покосился на сервировочный столик, который стоял недалеко от дивана, рядом с полуметровым шкафом-меню.

Он кивнул мне на металлический стул, одиноко стоящий в углу рядом с входной дверью. Я сел, а толстяк, отстегнув с моей правой руки наручник, пристегнул его к стулу.