Чарльз вновь пробежал глазами письмо. Другое, не то, что несколько месяцев добиралось до отдаленного уголка Египта, куда молодого человека завело любопытство путешественника. В том сообщалось, что ему надлежит незамедлительно вернуться домой. Это же напоминало о данном и несдержанном обещании.

Струи дождя стекали по стеклу, создавая в помещении унылую, сумеречную атмосферу. И это вполне соответствовало внутреннему состоянию Чарльза: буря, поднявшаяся было в его душе, сменилась унынием. Отец был самой большой и важной частью его жизни, это и подтолкнуло молодого человека отправиться путешествовать. Он хотел увидеть все чудеса света, узнать жизнь, заставить тем самым отца гордиться сыном. А теперь отца нет в живых.

Неудивительно, что Чарльз никак не мог свыкнуться с этой мыслью. Возможно, ему мешало чувство вины. Ведь перед отправлением в свой гранд-тур он объявил, что едет искать Кёр де Фю, Огненное сердце – знаменитый рубин, украденный у французского коллекционера в середине шестнадцатого века. Говорят, он был размером с человеческий кулак, в самом центре камня будто бы горел огонь, отсюда и его название. Это был артефакт, о котором грезил его отец. Чарльз дал себе слово найти рубин, но последние годы его отвлекло изучение новых культур и образа жизни людей. Молодому человеку казалось, что отпущенное ему в этом мире время бесконечно, а отец бессмертен.

Душевная и физическая усталость становилась невыносимой, но все же он не мог заставить себя опуститься в холодное кресло старого герцога. Величественный особняк с роскошным убранством принадлежал теперь ему, однако он чувствовал себя незваным гостем в мире отца, но не хозяином. С новым титулом и грузом наследства было так же неудобно, как и в непривычной обстановке.

Внимание вновь привлекло письмо отца, которое Чарльз должен был прочитать по возвращении в Лондон. Оно было спешно написано герцогом перед смертью и найдено сжатым в кулаке покойного. От одного взгляда на лист бумаги у Чарльза в душе все переворачивалось. Он не был рядом с отцом в его последние минуты, не смог проститься и присутствовать на похоронах. Нет, в предсмертном послании герцог не сожалел о потерянном времени и не признавался в любви к сыну – единственному оставшемуся в живых ребенку. В нем было всего две строчки:

Огненное сердце. Разумеется. Предприятие по его поиску стало самой большой неудачей Чарльза.

Ключом должен был стать лист металла размером с книгу с двадцатью пятью вырезанными квадратами. В верхнем правом углу стоял знак Клуба путешественников как указатель направления для верного использования. Размер листа идеально подходил ко всем тетрадям с записями, которых у отца было немало, и у всех на обложке был золотой компас – эмблема Клуба путешественников. Он был основан несколько десятилетий назад герцогом Сомерсвиллем, графом Вестиксом и еще несколькими аристократами. Чарльз безуспешно примерял трафарет к различным дневникам и книгам, но не увидел ничего полезного, лишь бессмысленный набор букв. Он даже пытался менять их местами, составить слова, но из этого ничего не вышло.

– Ваша светлость, – внезапно послышалось издалека.

Чарльз положил руку на обложку одной из тетрадей, чтобы избежать прикосновения к отполированной поверхности стола – отец ненавидел, когда на мебели оставались отпечатки пальцев.

– Ваша светлость.

Возможно ли, что дневники, о которых говорил отец, хранятся не в его кабинете? Некоторые ведь были у Вестикса. Чарльз присутствовал при разделе документов и трофеев клуба пятнадцатью годами ранее и хорошо помнил негодование и возражения герцога.

– Милорд, – настойчивее повторил мужчина.

Чарльз наконец обернулся, услышав привычное обращение, и увидел в дверях своего камердинера Томаса с листком бумаги в руке.

– При всем уважении, ваша светлость, теперь вы ваша светлость.

Томас всегда был ему верным товарищем. Он путешествовал со своим хозяином по миру и никогда не жаловался, хотя условия порой были непростыми, а временами ужасными. Однако Томас всегда находил силы улыбнуться и отыскать для него котел горячей воды. Чарльз понимал, что камердинер не хотел проявить неуважение, лишь напомнить об изменившемся положении.

– Да, – кивнул новый герцог, – это правда.

За стенами замка прогремели раскаты грома. Томас недовольно взглянул в окно.

– Очевидно, что мисс Шарлотта в городе, сэр, она просит вас незамедлительно нанести визит. Ее служанка также велела передать вам это.

– Шарлотта? Лотти? – удивленно воскликнул Чарльз.

Томас вскинул бровь и протянул послание.

– Точно так, ваша светлость. Сдается, ей не терпится с вами поговорить.

Чарльз развернул листок и прочитал:

Он невольно улыбнулся. В этом вся Лотти. Она умела настоять на своем, даже когда они были детьми. Кажется, они не виделись целую вечность с Шарлоттой Россингтон – дочерью викария из церкви, расположенной недалеко от поместья Сомерсвилл. Они росли вместе и питали друг к другу нежные платонические чувства.

Шарлотта превратилась в красивую молодую женщину с темными волосами и ярко-синими глазами. Внешняя схожесть часто заставляла людей принимать их за брата и сестру. Впрочем, отношения между молодыми людьми были по-родственному близкие.

В последний раз они встречались перед тем, как он отправился в гранд-тур. Разумеется, им есть о чем поговорить. Если Лотти не изменилась и по-прежнему мила и добросердечна, то у нее определенно есть семья и много деток, о которых она всегда мечтала.

Погода этим вечером ужасная, но поездка в любую грозу лучше пребывания дома наедине с призраками и мыслями о невыполненных обещаниях.

Чарльз решительно сложил записку.

– Велите готовить экипаж, Томас.

Когда за слугой закрылась дверь, Чарльз ухмыльнулся и подумал, что он, действительно, очень давно не видел Лотти.

Видимо, слишком давно. Он с трудом узнал ее в яркой женщине, стоящей посреди роскошной гостиной. Непозволительно роскошной для дочери викария. Облегающее платье из красного шелка показалось ему безвкусным и вульгарным. Особенно если сравнивать его со скромным нарядом, в котором он видел Лотти в последний раз. Перед ним была не наивная девушка, а знойная красавица: синие глаза подернуты поволокой, локон цвета воронова крыла лежит на почти обнаженном плече. Лотти походила на хитрую лисицу в поисках добычи. На куртизанку.

Чарльз разглядывал ее немного дольше, чем было прилично, пауза вместила все пять долгих лет их разлуки. Женщина сцепила пальцы рук, прижав ладони к животу – детский жест, выдававший нервное состояние. Лотти не смогла избавиться от этой привычки.

– Я сочувствую тебе в связи с кончиной отца.

– А я сочувствую тебе, – в тон отозвался Чарльз.

Шарлотта заморгала и отвела взгляд:

– У меня не было выбора, Чарльз. Иного пути нет, когда отец умирает и оставляет дочь без средств к существованию…

Чарльз переступил с ноги на ногу, скрипнули новые сапоги, причинявшие ранее легкий дискомфорт, ставший в столь неловкой ситуации раздражающим.

– Ты могла выйти замуж.

Пышная грудь Лотти поднялась и опустилась, женщина принялась выкручивать пальцы.

– Не могла.

– Что ты говоришь, Лотти? – Он сделал несколько шагов к ней, ступив на толстый ковер. – Ты очаровательная, милая, мужчины всегда на тебя заглядывались. И ты не смогла найти мужа?

– Я не говорила, что не нашла.

– Если так, почему же ты не в браке?

Чарльз смешался, мысли нахлынули ледяным потоком.

Шарлотта усмехнулась, видя его явный испуг.

– Теперь ты понял?

О да, он понял. Лотти скомпрометировали.

Лотти, ту маленькую девочку, следовавшую за ним по пятам, пока он наконец не позволял ей принять участие в игре. Девочку, к которой он относился так же, как к родной младшей сестре – более слабой и беззащитной. Какой-то подлец посмел погубить ее репутацию.