– Я мог бы приехать к тебе сегодня вечером, – сказал Антон (это я так стала про себя называть Антона Павловича) как-то после лекции.

Я ему не поверила. А он смотрел на меня зелёным циничным взглядом.

– Вы приедете ко мне?

– А что? – хмыкнул он. – Я ведь тебе нравлюсь.

– Э-э-э, – я даже не знала, что ему ответить.

– Да, ладно. По тебе всё видно, – сказал Антон.

Я смотрела на Антона и лихорадочно соображала. Приедет ко мне? Но куда? Если приедет ко мне, его увидит мама. Мама не должна увидеть Антона Павловича! Иначе будет скандал!

Мы договорились встретиться за квартал от моего дома…. А дальше пошло, поехало. Мы встречались, любили друг друга. Это были лучшие дни во всей моей долбанутой жизни. А потом ему надоело всё это. Понимаешь, я вот обнаружила, что мужики долго не могут быть с одной бабой. Вот не могут и всё. Скучно им становиться. Надоедает. Так вот и я надоела Антону. Он уже меня изучил, всё знал обо мне. В принципе, он меня даже не бросил. Просто в classmater я увидела его фото с другой девицей – недавней выпускницей нашего института. Он так открыто выставил это в международной соц. сети. Сама знаешь, как это круто. Сейчас мало у кого есть интернет. В институте недавно поставили несколько компов и на них очередь страшенная. А тогда фото Павловича в classmater произвело фурор. Девчонки вздыхали, завидуя фифе Антона. Только тогда я узнала о том, что дура полная! Своим особенным взглядом Антон Павлович приманил не одну наивную студентку. Обояшечка. Когда я закрываю глаза, то вижу его лицо: прищуренный насмешливый взгляд и улыбающиеся губы. И всё о чём я могу думать, так это о том, как эти губы могут целовать меня. Банальная, тупая история, конечно. Если со стороны посмотреть. Третьесортный любовный роман. Но мне совсем не смешно. Некоторое время я пыталась забыть Антона. Он снился мне каждую ночь. Нежный, ласковый, страстный. Как будто не было разрыва. И всё осталось по-прежнему. Это были необыкновенно красивые, яркие сны. Они затмили Лабрин и Школу Рун. Мои учителя меня стали предупреждать, что если я не возьму себя в руки, я вылечу из школы посвященных. Все летело к чертям! Даже «Зеркало тайных наук» не могло мне помочь. Заклинания оказывались бессильны. А я хотела Антона каждую секунду своей никчемной жизни! И тогда я услышала голос во сне. Приятный мужской баритон сказал мне.

– Жаждущий да будет напоен. Алчущий накормлен. Страждущий утешен. В книге, которую я продал тебе, есть одно заклятие. Тебе не осилить его в одиночку. Понадобится некто из нашего круга.

– Другой посвященный? – спросила я.

– Другая посвященная?

– И где найти мне её?

Голос указал мне путь к тебе, Лиз. Мне было сказано прийти в библиотеку, – Ира закончила говорить и глубоко вздохнула.

Неожиданно даже для самой себя я расхохоталась.

– Тебе смешно? – разъяренно спросила Ира.

– Прости, – я постаралась подавить смех, отчего стала отчаянно икать. – Я смеюсь не над тобой. Мне смешно про библиотеку. Знаешь анекдот.

«– Девушка, как пройти в библиотеку?

– Сначала направо, потом прямо.

– Спасибо.

– Пожалуйста.

– Блин, какой секс обломался!»

Библиотека сейчас – это полный отстой! А тут голос неведомый велит посвященную в библиотеке искать. Новый анекдот.

Взгляд Иры мгновенно согнал с меня остатки смеха. Так смотрит приговорённый к казни. Так смотрит самоубийца на крыше высотки за секунду до прыжка.

– Ты не будешь мне помогать? – с нотками металла в голосе спросила Ира.

Я смотрела на неё и где-то в самой глубине своего существа завидовала ей. Ира была такой живой. А моё сердце с каждым годом словно превращалась в камень. Она любила, я же не была способна на это чувство. Она умела плакать, пусть и в себя. Я же после похорон мамы не плакала никогда. О да, Смерть оказалась права! Я жалела о смерти мамы, потому что жалела себя. Только одно у нас с Ирой общее: страх, нет ужас перед одиночеством. Но Ира даже не знала, что она не одинока. Любовь, пусть и безответная, дарила ей своё человеческое тепло. Я же надеялась, что мне тепло подарит дружба с Ирой.

– Что ты? Наоборот буду! – ответила я.

Я наделась, что свет от её благодарности озарит меня, как свет от духа святого озаряет души прозревших….

***

– Ирина! Вы долго ещё будете там болтать? – Татьяна Витальевна настойчиво постучала в дверь спальни. – Ты совсем забыла про бабушку, – за дверью раздались звуки удаляющихся шагов.

– Бабушку? – переспросила я. – А что у тебя с бабушкой?

– Пойдём, увидишь, – Ира обречённо встала с кровати. – Значит, ты мне точно поможешь?

Я кивнула.

Бабушка Иры сидела во дворе в кресле качалке и таращилась сквозь толстые очки на листок яблони. Она вертела листок в руках, тёрла его указательным пальцем и что-то сосредоточенно нашёптывала.

– Она что колдует? – спросила я.

– Нет, она не в себе, – ответила Ира. – Сколько я её знаю, она всегда была не в себе.

Видимо, почувствовав на своём затылке мой взгляд, бабушка перестала смотреть на листок и теперь внимательно разглядывала меня. Толстые стекла очков делали её глаза большими и совершенно безумными.

– А-а-а это кто ещё? С кем это ты внученька стоишь? Ты привела ко мне смерть?

– Нет, бабушка, это Снегурочка, – совершенно серьёзно ответила Ира.

– А что Новый год скоро? – не унималась бабушка.

– Нет. Сейчас лето.

– А разве Новый год не летом отмечают.

– Зимой, бабушка.

– Ну, если Снегурочка, то пусть остаётся. А когда смерть придёт, ты мне скажешь?

– Обязательно бабушка! – по-дурацки заулыбалась Ира, а потом, повернувшись ко мне, прошептала на ухо. – Ну, теперь ты понимаешь в каком дурдоме я живу. Мама – цербер. Бабушка – шизанутая.

– Сочувствую, – сказала я.

Да уж. Чего-чего, а свободы мне хватало сполна. Так, что от неё даже подташнивать начинало. Но я представила себя на месте Иры и ужаснулась.

– Ты никогда не пробовала освободиться от этого? – спросила я.

– Как? – развела руками Ира. – Мне некуда идти. Квартиру снимать я не потяну. Моё обучение в институте оплачивает мама. Мне нужно время…. Вот если бы Антон забрал меня. Он ведь не женат….

***

Этой же ночью мне приснился сон. Я снова оказалась в Лабрине. Вожделенное здание под белыми колоннами, наконец, распахнуло передо мной свои двери. И я вошла в них, как входит усталый, разгорячённый человек под прохладные струи водопада.

В одном из громадных залов за покрытым золотой парчой столом восседало двенадцать человек в сияющих одеждах. Они казались воплощением величия.

Я разместилась напротив одного из них. Суровое лицо, узкие глаза и клинообразная бородка – ну вылитый тибетец. Далай Лама, или что-то в этом роде…

При виде меня, его глаза ещё больше сузились, а по узким губам пробежала усмешка, и тут же исчезла, оставив рот плотно сжатым.

– Вошь! – презрительно бросил он.

– Простите? – удивлённо приподняла я брови.

– Я говорю, почему в Институт Высшей магии лезет всякая вошь человеческая?!

Меня словно окатило холодной водой.

– Это вы мне? – уточнила я.

– А-то кому же?

– Извините, а у вас здесь все «того»! – я сделала характерный жест рукой у виска.

– Да как ты смеешь?! – возмутился мудрец.

– Знаете, я не позволяю никому себя оскорблять.

– Что твоё мнение для нас?! – лёгкая полуулыбка коснулась его губ. Усмешка показалась скорее лукавой, чем сердитой. Но я реально обиделась. Вот так, ждала этого момента столько лет и на тебе! Встав с места я, не прощаясь, покинула зал. Уже спускаясь по беломраморным ступеням, услышала за спиной быстрые шаги. Наверное, ещё кто-то сбежал? Да оно и понятно…

– Постойте!

За моей спиной смущённо улыбался китаец.

– Учитель просил вас извинить его, он не разглядел вас, не сразу понял, кто вы.

– Неужели?