***

«Мы жили в огне. Мы дышали огнём. Мы ходили по огню. Мы назывались Изначальными, и основой нашей жизни был кремний.

Мы дано забыли свои подлинные имена. С тех пор, как создали другой мир. Хрупкий, зыбкий мир воды и углерода.

Однажды нам наскучил мир огня. Нам надоела бесконечность. Мы захотели создать кого-то, кто бы отличался от нас по сути своей. Однажды Огненный мир сошёл с ума. И возник проект «Сотворение».

Я видела планету, с которой всё началось. Я видела Алибрис. Базальтовые скалы. Океаны из тритиора2. Облака из серной кислоты. Мир Изначальных. И города из какого-то серебристого металла, возможно тантала.

Где-то в самой глубине своего существа я слышала голоса Создателей. И мне казалось, что среди них присутствует и мой собственный голос.

«Мы сотворили планеты, пригодные для новой жизни. На них плескались океаны из воды. Но этот мир стал недосягаем для нас. Наши тела превращались в нём в камень. Мы могли наблюдать за жизнью только со стороны. Нам этого стало мало. Нам захотелось ощутить дуновение ветра в углеродной вселенной на себе. Сначала ушёл Дэй. Один из девяти Императоров Изначальных. Он первый воплотился в новом мире. Он утратил не только свою прежнюю форму, но и суть. Выбор для него на тот момент был небольшой: воплотиться таном – разумным насекомым или нагом – разумной рептилией, разумным змеем. Наги были более новой расой. И Дэй стал нагом. Он выбрал новую плоть и новое имя. С той поры его нарекли Атанаэлем.

За Императором пошли другие…»

Я видела первые разумные создания на планетах с океанами из воды. Тогда ещё не возникло Противостояние. Тогда ещё не появилась Космическая Лига Великих Бессмертных. Тогда у нового мира ещё не было истории.

На Сан-Ска-Ре в галактике Треугольник зародилась раса танов. Первые Разумные из углерода. Тан-Тре-Куллы – высокоинтеллектуальные насекомые. Я видела громадные норы с десятками тысяч беспомощных личинок, которые становились десятками тысяч коконов. Только из сотен коконов выходили новые таны. Новорождённых встречала вся семья. Большая, дружная, готовая протянуть в любой момент лапу помощи. И каждый в этой семье был родителем нового тана, матерью и отцом.

Мариус Эрвард… Древний….. Я вдруг без всяких объяснений поняла значение этого слова. Самый первый из созданных разумных. У него тогда было другое имя. Я знала это имя, но не помнила его. Он походил тогда на нашего земного муравья, только ростом с современного человека. И он был вождём всей расы танов ещё до того, как таны приняли человекоподобный облик. Тогда ещё не создали людей…..

– Довольно! – Мариус с силой тряхнул меня за плечи. – Ты достаточно увидела для первого раза. Вспоминать всё сразу опасно.

– Что? – переспросила я. – Это мои воспоминания?

– Тебе пора уходить, – сказал директор Института Высшей магии. – В Большом мире утро. А мы ещё с тобой встретимся не раз.

***

Весь последовавший за сном день я не могла нормально работать. Да что там! Я вообще ничего нормально не могла. Ни есть, ни разговаривать, ни думать.

Никогда прежде не испытывала ничего подобного! Я вдруг почувствовала себя не Лизой, а кем-то другим. Не вполне человеком. Это было странное ни на что не похожее чувство. На какое-то мгновение девушка по имени Лиза перестала существовать. А на её месте появилась…. Кто занял место Лизы? Я не знала. Я просто не могла этого сказать. Моё смятение было беспредельным. Весь день перед глазами плескался огненный кипящий океан, и клубы серной кислоты белым паром стелились над ним. Что за мир я видела? Ад? Так описывается в христианстве ад. Но для существ, рождённых в мире огня, он родной. Чуждый для человека, раскалённый мир вулканов и магмы. Я знала, что такой климат царствует на Венере, где жизнь считается невозможной. Привычная для человека жизнь…

***

– Что с тобой сегодня? – спросила меня Ира, когда я пришла к ней в гости посмотреть заговор. – Ты как будто спишь!

– Сплю? – переспросила я. – Да, точно. Мне сегодня приснился странный сон.

– О Лабрине?

– Да, – кивнула я. – И не только.

Я не могла сейчас описать Ире своё видение. У меня не находилось для этого подходящих слов.

– Я поступила в Институт Высшей магии, – это всё, что я смогла произнести.

– Круто! – восхищённый взгляд Иры несколько приободрил меня. – И на какой поток?

– Первый.

– Ну, я тебе говорила! – захлопала в ладоши Ира.– А учителя своего видела?

– Видела. И ещё кое-кого видела…

– Кого?

– Директора Института.

– Ничего себе! Вот так, в день поступления ты видела Самого? И где ты его видела? И какой он?

Ира засыпала меня вопросами, а у меня вдруг будто онемел язык.

– Он, – я запнулась, – Он очень красивый. И он Другой…

– Древний? – спросила тихо Ира.

– Да, – я криво усмехнулась.

– Ты теперь поняла, кто такие древние?

– Не вполне. Я теперь вообще ничего не понимаю. Прости, но я сейчас не могу об этом говорить. Давай позже?

– О`кей! – Ира полезла в свой тайник и достала магическую книгу. – На закладке открой. Читай внимательно. И, тебе придётся выучить заклинание наизусть. Тут немного сложный для восприятия и запоминания текст.

Я распахнула книгу, и мне в лицо как будто дыхнуло живое существо. Такое же древнее как Мариус Эрвард.

«Заговор, дабы разжечь в белотеле душу и ретивое сердце»

Я посмотрела на Иру. Та сидела, опустив взгляд на свои руки.

«На море, на кияне, киян лавер посылает людей в чистое поле и в тёмные лесы сухих дров брать охапков и захребедков, и бел горючь камень не зворотить, роскласть огнек у раба Божия имярек на груди, и розжечь у него в белом теле душу и ретивое сердце, и как с огнём сухое дерево от сердца своего и от своих коренев, и так бы согл раб Божий имя рек обо мне, рабе Божией имя рек, в день и в ночь, и под нем, и по ночам, и по часам, и полуденным часам, и полуночным часам. Замыкает же раба Божия имя рек у раба Божия имя реки в белом теле душу и ретивое сердце в тредевят немецкими замками, относит ключи на синее море под бел белуч камень и колдунам, и ведунам на море не бывать и сине море не пересушать, и от раба Божия имя реки тоски и кручины не отводить при жизни и по смерти. И во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь, аминь, аминь. Читать двум колдуньям сильным трижды на вине, на соли, на орехах и сушёной лягушке.»

Я прочитала и опять посмотрела на Иру.

– Да, сложновато. Что такое киян лавер, к примеру?

– Не что такое, а кто такой. Лавер Киян – это чувак, посылающий из океана людей разжечь сердце нужного человека.

– О-очень понятно, – протянула я. – Ну, хорошо. Я попытаюсь это выучить. Хотя…. Да, трудно будет. Но где мы возьмём сушёную лягушку?

– На пруду найдём, – Ира ответила так, будто бы для неё заготовка сушёных лягушек обычное дело.

– На пруду? Кем-то услужливо высушенную? – съязвила я.

– На пруду полно дохлых лягушек, – ответила Ира. – Я сама видела. Мы возьмём дохлую лягушку и высушим её. А ты тем временем заклинание выучишь.

– Ир, мне ещё кое-что тут не нравится, – я ткнула пальцем в слова: «и от раба Божия имя реки тоски и кручины не отводить при жизни и по смерти». – Это что, будет действовать и по смерти человека, на которого мы делаем заговор? Послушай, любой приворот – это насилие над душой человека. Это не очень хорошо и для того, кто привораживает и для того, кого привораживают.

– Не читай мне мораль, – прошептала Ира и посмотрела на меня со злостью. – Вот ты! Скажи мне, ты любила? Ты любила когда-нибудь мужчину? Так, что не смогла бы без него жить? Сходила ли ты так с ума, как схожу я? Ты сама говорила, что не любила!

– Нет, – с досадой ответила я. – Не в этой жизни…

Я сказала это и вдруг так отчётливо увидела лицо Мариуса Эрварда.