Это немного напрягало сперва, но потом я с головой погрузился в работу. Пришлось провести несколько встреч с моими давними знакомыми пациентами, разобраться с вещами, которые я поехал забирать к Маше на квартиру.

Наша встреча прошла удивительно гладко, мы общались, словно ничего между нами и вовсе не было. Она шутила, а я старался отвечать, пока мы раскладывали одежду и книги по коробкам. Взгляд, разумеется, выражал иное, но я был рад уже тому, что мы хотя бы могли находиться рядом без истерик и криков.

Будущее вдруг начало видеться мне в весьма солнечной перспективе. Я позвонил матери и брату, рассказал им, что одинок, и моя новость была встречена довольно спокойно, даже с некоторым пониманием.

А затем неожиданно наступили холода. Кажется, осень ни с того ни с сего пришла раньше положенного.

Я обратил на это внимание, когда выходил из метро. Порыв ветра взвил какой-то мусор возле контейнера, закрутив его в небольшой вихрь.

И в этот же самый момент я увидел парня, спускающегося по лестнице мне навстречу и до одури похожего на Влада.

В груди не то что перевернулось — там в одну секунду вспыхнуло и выгорело дотла. Я задохнулся, закашлявшись от недостатка кислорода, какая-то недовольная женщина толкнула меня в бок, и я спохватился, осознав, что стою на ступеньках на выходе, мешая.

После того случая я вернулся домой с бутылкой коньяка и обо всем рассказал Юле, а затем и Вите, который пришел с работы чуть позже обычного.

К тому моменту я уже был изрядно пьян, так как забыл поужинать. Голодный желудок, ожидавший привычного приема пищи, был весьма рассержен такими внезапными переменами.

Юля сразу призналась, что поняла всё ещё на море. Витя помолчал, выслушивая краткое изложение событий, а затем достал рюмку с полки и присоединился ко мне. По его лицу я успел понять только то, что мой друг в замешательстве, если не сказать в шоке. Однако он очень старался мне помочь, стойко выслушивая каждую мелочь.

В тот день мы говорили очень долго и много, ведь у меня накипело.

Наверное, впервые за долгое время я вещал столь искренне, что под утро расплакался у Юли на коленках. Самойленко к тому времени уже ушел спать…

И после этого я оказался здесь.

Сидя на лавочке перед подъездом Влада, я отчетливо вижу грань, которую переступил, открывшись.

А впервые говорить о том, что чувствуешь, выдавая мысли из глубин души, отбросив все навязанные обществом рамки, — удивительное ощущение.

Я не хочу, чтобы меня отпускало и, наверное, поэтому пришел сюда днем, едва проспавшись.

Словно прозревший чудом, жду ещё одного, которое, вообще-то, может и не произойти.

Всё, что у меня есть — надежда от Юли, заверившей, что её друг на самом деле такой, каким показался мне, когда мы были близки.

Настоящий.

Несмотря на то, что между нами очень много различных обязательств, которые слишком важны, чтобы не брать их в расчет. Не думая о том, что мы взрослые, состоявшиеся личности, со своим укладом, что у нас есть жизнь, и не каждый готов допустить в неё кого-то… Я, наконец, признаюсь себе открыто.

Я готов.

Я хочу этого, потому что влюблен в этого мужчину, как подросток: до слез и глупой, пьяной истерики.

Я против того, чтобы это заканчивалось так.

Не желаю, чтобы моим последним воспоминанием была спина, удаляющаяся от автомобиля в сторону вестибюля метро.

И поэтому я жду. Кусаю губы, сжимаю и разжимаю пальцы рук, ощущая нервную дрожь. Смотрю на то, как деревья гнет порывистый ветер, в который раз проводя параллель погодных условий с его фамилией.

— Вихров, Господи, ну где же ты?.. — спрашиваю сам у себя, вдруг вспоминая о сигаретах.

Может, вернуться в магазин и купить? А если он пройдет мимо в это же время? Вот будет глупая встреча…

Мне неловко. Думаю, что лучше было позвонить, ведь помимо адреса Юля снабдила меня и номером, набирать который куда проще!

Но мне хочется с глазу на глаз…

Возле подъезда паркуется какая-то машина. Я слышу, как хлопает дверца, сигнализация издает характерный писк, но не придаю этому никакого значения.

— Никита? — моё имя, произнесенное его голосом, звучит, как музыка.

Подскакиваю с лавочки.

— Влад…

Мы смотрим друг на друга секунды две. Я оцениваю его ухоженный внешний вид, он — мой пакет из супермаркета и ситуацию, видимо, догадываясь, что я поджидал его всё это время.

— Извини, что я вот так, без звонка… — начинаю, спотыкаясь.

— Застал врасплох, — эхом отзывается Вихров. Я не успеваю ответить, чувствуя себя донельзя виноватым, как он добавляет: — Поднимешься? Или будем на улице стоять?

Призываю на помощь всех известных мне святых. Сердце колотится, как сумасшедшее, иду за ним, едва не наступаю мимо ступеньки.

— Осторожнее! — подхватывает меня под локоть, оказывается непозволительно близко.

Между нами искрит, словно мы два оголенных провода. От его улыбки теплеет в груди, понемногу унимается тревога.

— А что ты принёс? — уже в лифте заглядывает ко мне в пакет и присвистывает. — Разговор будет долгим?

========== Finale ==========

Мы выпили всё, что было, а у меня до сих пор сохнет в горле.

Дрожат руки, сбивается дыхание, я забываю нужные слова.

— Блин, какой же я к чёрту психолог, Влад? — смеюсь, потирая лоб ладонью.

— Хороший, Никит… — Вихров сидит напротив, поджав под себя одну ногу.

Мы расположились в его маленькой, уютной кухоньке. Сама квартира небольшая, всего одна спальня и совмещенный санузел. Но так комфортно в чужом доме мне не было уже давно. Наверное, зависит от хозяина? Или от интерьера и запаха? Или от всего вместе?

— Нет, я отвратительный, — мотаю головой, вздыхая. — Всё в жизни идёт наперекосяк!

— У тебя это впервые, поэтому так…

Поднимаю взгляд, отнимая руки от лица, замечаю его нервозность. Влад теребит бумажную салфетку: уже искрошил её часть на мелкие кусочки.

И видно, что не договаривает, но как подступиться — не знаю.

— Я не могу уйти, понимаешь ты это или нет? — алкоголь хорошо принялся на старые дрожжи, от сказанных слов кружится голова, но брать их назад дело бессмысленное.

Вихров кивает, опуская взгляд на стол. Протягиваю руки, выхватываю у него эту треклятую салфетку.

— Мы так и будем вокруг да около, а? — стискиваю его ладони, снова заставляя посмотреть в глаза. — Взрослые, такие серьезные, а ведем себя как дети!

— Всё не так просто… — сглатывает ком, кажется, вот-вот встанет, разозлившись, и прогонит меня.

— Наоборот, Влад! — вместо этого подрываюсь с места сам, пугая его.

Подхожу к мойке, опираюсь на неё, складывая руки на груди.

— Всё очень просто, и я не знаю, какого чёрта думал так долго!

— Что ты думал? — хмурится, видимо, пытаясь понять, чего от меня ждать в его же собственной квартире.

— Я тебя люблю, идиот! — отвечаю, и слова будто с цепи срываются. — Люблю, вот так вот быстро и нелепо, с первого, черт возьми, взгляда! Со всеми потрохами, такого, как есть, без каких-либо дополнительных условий мелким шрифтом!

Замечая, как он собирается возразить, резко опускаюсь на колени перед его стулом, разворачивая к себе. Сам от себя не ожидал подобной прыти, но что-то толкает на эти безумства.

— Влад, ты чудесный, ты знаешь это?! Ты изменил меня, и, веришь ты в это или нет, но это правда! Ты заставил проснуться ото сна, ощутить себя человеком! Понять, что я могу нравиться таким, какой я есть!

— Никита, — успевает вставить слово, но я стискиваю его колени, закусив губу.

— Я тут хочу быть, с тобой… — шепчу и зажмуриваюсь. — Прости меня, что я не оставил тебе выбора сейчас. Я помню, что ты сказал, хороший мой… Помню всё, как будто это происходит прямо сейчас!

Молчим, слышу, как тикают настенные часы. На улице завывает ветер, музыка, игравшая нам по радио, уже давно затихла… Не помню, кто из нас её выключил?

— Когда сказка превратится в реальность… — вдруг глухо произносит Влад, — останемся ли мы такими же?