А его губы, оказывается, дрогнули… Испугался что ли? И вёл себя так осторожно и уступчиво, что Гуаньшаня будто подхватило восходящим потоком воздуха и сразу бросило куда-то в смерч… Бешеная карусель из эмоций кружила и не отпускала до момента, когда ему стало плохо.

Вспоминать дальше было ещё унизительнее.

Рыжий выключил воду и обтёрся жестким махровым полотенцем. Из зеркала над раковиной на него смотрел мертвец зеленоватого оттенка, ни дать ни взять зомби, восставший из могилы.

И что ему теперь со всем этим делать?

Тянь ведь проснётся один в своей квартире, ему ещё наверняка за рыжим срач убирать. Уходя, тот не догадался заглянуть в ванную, хотя о том, что там пиздец, знал и помнил прекрасно.

С какого хуя мама воспитала его таким совестливым?

Гуаньшань оделся, поминутно вздыхая и беспрерывно массируя виски пальцами. В желудке противно ныло: первым делом он закинулся лекарствами и по настоянию мамы взял с собой в комнату бутылку воды. К вечеру договорились вместе поужинать.

Она злилась, разумеется, потому что нервничала, где он пропадал всю ночь, и за это было стыдно едва ли не сильнее, чем за то, что натворил в клубе.

Рыжий обнаружил, что у него плохо с поиском подходящих слов, когда попытался перед ней извиниться. Хуево скомканное, словно пережеванное: «Прости, я не хотел волновать тебя», выскочило изо рта, но маму, как ни странно, удовлетворило. Она потрепала его по волосам, тихо смеясь, и попросила в следующий раз не забыть написать хотя бы коротенькое смс.

Гуаньшань пообещал, что следующего раза не будет.

Он завалился на кровать в собственной комнате, с наслаждением потянулся и не заметил, как быстро уснул.

Открыл глаза уже вечером, от света фонаря, попадающего из не зашторенного окна прямо на лицо. В квартире едва слышно работал телевизор: по воскресеньям показывали новые эпизоды маминого любимого сериала.

В вичате вовсю перебрасывались фотографиями со вчерашнего: Сяо Хой пачками сливала снимки с самых разнообразных ракурсов. Гуаньшань поморщился, замечая на нескольких самого себя, и вздрогнул, случайно найдя Хэ Тяня: девушка умудрилась поймать момент, когда его взгляд был направлен чётко на рыжего.

Парень свернул диалог и заметил, что мажор был в сети. Время близилось к вечеру, и Гуаньшаню вдруг стало интересно, почему тот ничего не пишет. Остальные активно комментировали события, вспоминали шутки, перебрасывались едкими словечками, слали тонны смайликов. А Хэ Тянь молчал.

Впервые в жизни рыжему показалось, что он слышит чужие мысли через аватарку и зелёненький кружочек рядом с ней.

Ругая себя на чём свет стоит, он всё-таки открыл их диалог, написал нейтральное: «Как дела?», но не отправил, зависнув над нужной кнопкой.

«Как дела?» — вместо этого пришло от Хэ Тяня, и Гуаньшань процедил жалобное «блядь» сквозь плотно стиснутые зубы.

Даже от цифровых буковок несло вчерашним позором. Он весь будто съёжился, подтянул колени к груди и одеяло до самого носа, наплевав на жару.

«Так себе», — всё же ответил и закусил губу, ожидая реакции.

Сердце билось в горле, рыжий постоянно зажмуривался. Раз — и перед глазами зелёно-красные пятна. Два — экран телефона, где высвечивалось, что Хэ Тянь печатает. Три — снова узоры и противная ноющая боль в висках.

«Завтра матч. Играть будем?»

Гуаньшань резко сел в кровати. Его интересует только это? Серьёзно? А как же блевотня по всему клубу и в ванной комнате? Как же сон в чужом одеяле и сказки про драконов? Охуеть не встать, словно не было ничего!

Он и сам не понял, почему вопрос мажора о предстоящей игре его так возмутил. С одной стороны, надо было радоваться, что всё вчерашнее спустилось на тормозах, но он почему-то не мог.

«К утру будет лучше», — ответил рыжий и отбросил телефон в сторону.

Тот отозвался слабым пиликаньем.

«Если что давай я сейчас договорюсь с Цунь Тоу, найдёт нам замену», — новое сообщение и снова о херне.

«Я сам с ним договорюсь если что», — хотелось написать всё большими буквами и поставить с десяток восклицательных знаков в конце.

— С какого хуя ты за меня с лысым решаешь? — пробормотал Гуаньшань уже вслух.

Он надеялся, что Хэ Тянь ответит. Лежал, глядя в диалог до тех пор, пока не заслезились глаза, но ответа так и не дождался. Заснул с досадным чувством и болью в желудке: мама заглянула к нему спустя какое-то время, но долго уговаривать поужинать с ней не стала.

Утро встретило липкой от пота подушкой и сушняком, словно ему песка в рот насыпали. Гуаньшань собирался рефлекторно: рюкзак, форма, бутылка с водой. Принять душ, напялить чистые шмотки, пообещать, что постирает всё вечером.

Он чмокнул маму в щёку и забыл, как оказался на улице, сбежав по ступенькам лестницы. Чуть позже сообразил, что выискивает темноволосую макушку уже на подходе к месту встречи, но увидел лишь одного Цунь Тоу.

Может, для Хэ Тяня это привычное дело, кто ж теперь скажет? Ну поцеловались в грязном сортире пьяные, ну и что с того? Молчит, значит такое в порядке вещей и безразличие — абсолютно нормальная реакция. И другой Гуаньшаню не надо, сам счастлив, что обошло стороной.

Мажор встретился им уже на школьном крыльце и выглядел мрачнее тучи.

— Здарова, братан! — Цунь Тоу радостно протянул ему кулак, но дружеский приветственный жест остался без ответа.

Тянь бегло мазнул по рыжему взглядом, едва заметно кивнул обоим и поплёлся к лестнице. Лысый пихнул локтем Гуаньшаня, мол, что это с ним? Но тот лишь пожал плечами. На деле же в голове сам собой развернулся целый ворох предположений, но обдумать каждое не дал преподаватель по физике.

После четырех изнуряющих уроков наступило время обеда, и Гуаньшань сразу после звонка перекинулся взглядом с ребятами. Цзянь И с Чжэнси помахали физкультурной формой и сказали, что буду ждать уже на стадионе. Хэ Тянь в этот раз, как назло, сел не позади, а спереди, и смотрел в телефон, не оборачиваясь. Показалось, что его плечи были слегка напряжены.

— Эй, — позвал-таки рыжий. — Идёшь?

— Да, — отозвался мажор, подхватывая сумку.

Гуаньшань нахмурился: не хотелось выглядеть идиотом и спрашивать в чём дело. Муха он, что ли, назойливая? Особенно после того раза.

Хэ Тянь всю дорогу продолжал с кем-то активно переписываться.

Цунь Тоу встретил в коридоре Сяо Хой и остался позади. До стадиона Хэ Тянь хранил молчание и почти ежесекундно поглядывал на телефон, а рыжий плёлся рядом, уставившись на свои пыльные кроссовки: так и не успел их почистить.

— Отец звонил, — вдруг подал голос мажор.

— А? — Гуаньшань едва не споткнулся.

— Из-за субботы, — пояснил он. — Нас видела консьержка, передала ему…

— И что сказал?

— Я, блядь, всё это время вёл себя, как паинька, — голос Тяня вдруг стал глухим и хриплым, будто кто-то понизил его громкость, как на старом магнитофоне. — И после этого он всё равно хочет, чтобы я провёл два сраных месяца под его крылом. Пиздец…

— В Гонконге? — догадался рыжий.

— Ага, — Хэ Тянь с силой толкнул дверь раздевалки.

Сидевшие внутри ребята вздрогнули: Цзянь И вскрикнул и принялся ругаться, что некоторые никак не могут совладать со своими бушующими гормонами и вообще слишком давно пребывают не в духе.

— Блондинчик, сделай милость, отъебись, — Хэ Тянь стащил футболку и сменил её на белую майку.

Гуаньшань молча переодевался на другом конце раздевалки.

— А что ты кислый-то такой? Думаешь только тебя бесит эта жара? — Цзянь И открутил крышку у бутылки и вылил немного воды себе на голову.

— Эй! — возмутился Чжэнси. — Мы это пить собирались!

— Я сейчас сварюсь заживо, а нам ещё по солнцепёку носиться!

— Ты же у нас сахарный, вот и растаешь первым, — вдруг проговорил кто-то у входа.

Рыжий дёрнулся, словно ему обожгло всё тело сразу. В мозг будто впилось несколько тонких, длинных игл, кажется, вернулась вчерашняя головная боль.

— Какой ахуительный день! Так бодро начался и не перестаёт удивлять! — вдруг громко заявил Хэ Тянь.