— Прости, малыш, — шепнул Тянь, поднимая его на ноги и стаскивая футболку.
Гуаньшань слабо запротивился, когда он снимал с него джинсы. Искушение посмотреть, как рыжий выглядит без нижнего белья повнимательнее, чем в школьной душевой, было велико, но парень стянул трусы, запретив себе глядеть вниз. Это было несложно. Пока он усадил рыжего в ванную, пока достал мыло, включил душ и настроил тёплую воду, все порочные мысли из головы успешно выветрились.
Рыжий отклонился назад, схватившись за голову. Тянь прошёлся ладонями по его плечам, осторожно намочил лицо, потом волосы. Намылил, стараясь нигде не давить.
— Потерпи, пожалуйста, — приговаривал он, пока ополаскивал все оставшееся тело водой. — Я тебе таблетки дам, у меня есть очень сильные, всё сразу пройдет. Прости меня. Я не специально, просто неприятно тебе будет проснуться грязным.
Тянь понятия не имел, слышал ли рыжий его сумбурный, извиняющийся монолог. Да и неважно, он скорее успокаивал собственную совесть, бьющуюся в агонии. Не хотелось НАСТОЛЬКО посягать на личное пространство, без чужого согласия, но обстоятельства оказались сильнее.
Он достал самое большое махровое полотенце, которое у него было, и завернул рыжего, словно в кокон. Затем снова поднял на руки, отнёс на кровать и включил кондиционер с режимом ионизации воздуха.
Потом спешно бросился к аптечке и нашел шипучий аспирин. В жидком виде лекарство должно было действовать быстрее, но давать его сейчас, наверное, не стоило. Желудок ведь заболит потом ещё сильнее. Хэ Тянь знал всё это по себе. И что голова болит, и не ясно, что хуже.
Он всё-таки решился и принёс Гуаньшаню стакан с растворившейся таблеткой. Тот уже спал, но быстро очнулся, стоило только приподнять под спиной и сказать «выпей».
— Отдыхай, — велел он, накрывая парня тонким одеялом прямо поверх полотенца.
Одевать его самостоятельно Тянь уже не мог. Слишком интимно. Вместо этого он сложил одежду, наспех разбросанную по ванной, и принёс на тумбочку возле кровати.
— Кажется, всё, — пробормотал он, вздыхая.
Райли сидел в коридоре и смотрел на хозяина непонимающим взглядом. В зубах он держал его кроссовку. Но сил не было даже на замечание. Тянь прошёл в ванную комнату и принял душ, остужая будто раскалённое тело под холодными струями. Затем принял такое же лекарство и подошёл к кровати проверить.
Гуаньшань перевернулся на бок, лицом к нему и ровно дышал.
Тянь приглушил верхний свет, прикрыл окна плотными жалюзи, чтобы наутро не было противно.
А затем разделся до трусов и осторожно прилёг рядом.
В тусклом свете ночника лицо рыжего больше не выглядело напряжённым и словно перекошенным от боли. Кажется, он наконец-то расслабился и крепко уснул. Одеяло слегка сползло с плеч, вместе с полотенцем: Хэ Тянь сглотнул, рассматривая его шею и ключицы. Их хотелось поцеловать. Коснуться и провести кончиками пальцев вниз по гладкой коже. Потрогать всего, снизу доверху, прижаться, уткнуться носом в шею и нормально выспаться.
Но мечтам не суждено было сбыться. Тянь вдруг осознал, что ему страшно даже глаза закрыть. Сделай он так и наутро всё окажется наваждением, и рыжий ничего не вспомнит. Сделает вид, будто ничего не было. Разорётся, что голый тут лежит, в полотенце, обзовёт больным ублюдком и уйдёт восвояси. А у Тяня останутся мечты, на которые он будет дрочить во влажных снах, и за них потом будет пиздец, как стыдно.
Он смотрел на Гуаньшаня до тех пор, пока глаза не высохли. Хорошо хоть в голове стало полегче: подействовал аспирин. А во всём теле будто ломка гуляла: вот он, прямо перед тобой, протяни руку, да потрогай. Но нет, нельзя такого позволить, пока не проснётся.
Им бы поговорить нормально, чтобы без шуток. А что сказать Тянь не знал. И вроде признавался ему уже не впервые, и целовались друг с другом так, что у него аж ноги подкашивались, но какие-то важные слова не шли на ум, вспоминались одни лишь банальности. Клише из романтических фильмов, где один из героев на утро готовил другому завтрак, не прокатили бы.
— Тянь… — Гуаньшань напугал, прошептав его имя. Во сне или нет?
— Да? — тихо отозвался тот.
— Плохо… — прошелестел, будто на выдохе.
— Что болит? — парень подскочил на локте и машинально приложил ладонь к чужому лбу.
— Блевать… — только и выдохнул рыжий.
И Хэ Тянь побежал за тазиком. Ничего подходящего не нашлось, он снёс всю посуду из полок на кухне, но обнаружил только салатную миску. По размерам должна была сойти.
Гуаньшань уже придерживал рот ладонью.
— Вот, сюда, — Тянь присел на корточки рядом с кроватью, поставил миску на пол и смотрел, как рыжий снова будто в муках корчится.
— Пиздец, — тот сплюнул, придерживаясь за лоб.
— Воды принести? — спросил парень.
— Да, спасибо…
Гуаньшань прополоскал рот, сплюнул всё в ту же миску и откинулся на подушку. А Хэ Тянь побежал мыть, чтобы не воняло.
И чувства отвращения ни капли не было. Только беспокойство, что ему там плохо, а он посуду мыть взялся.
Когда Тянь вернулся, рыжий лежал на спине с закрытыми глазами, но стоило лечь, как он вдруг придвинулся к нему и уткнулся лбом прямо в плечо.
— Ты как? — Тяня будто встряхнуло от радости, но порывы сдерживались уже в самом зародыше.
Лежать спокойно. Не отпугнуть. Не быть навязчивым.
— Всё кружится, — хрипло проговорил Гуаньшань
— Это пройдёт. У меня такая же херня была.
— Когда виски пил?
— Откуда ты знаешь? — Тянь удивлённо покосился на рыжую макушку.
— Ты когда пьешь, морщишься, будто это противно, — тот говорил медленно, почти с трудом.
— А оно и есть слегка противно. Просто не привык ещё… Но чистый алкоголь получше коктейлей. Меньше шансов, что там будет какая-то дрянь.
— Поздновато для совета, — рыжий тяжело вздохнул.
— Это все смесь. Для тебя просто много было всего и сразу.
— Всего много, — согласился Гуаньшань.
— Это точно, — озадаченно пробормотал Тянь, всё же решаясь его слегка коснуться.
Он осторожно провёл ладонью по виску и погладил по волосам. Постарался, чтобы вышло ласково и без намёков.
— Сумасшествие, — прошептал рыжий в ответ.
— Ничего страшного не произошло, главное, что ты в безопасности, — Тянь оставил ладонь на щеке рыжего и сам аккуратно лёг на бок, к нему лицом.
Глаза парня были закрыты, а брови напряжённо нахмурены. Раньше он был таким чуть ли не всегда, и Хэ Тяню пришлось потрудиться, чтобы увидеть слабую улыбку. А когда он услышал его смех то, кажется, влюбился заново.
Всё это очень хотелось увидеть ещё раз, но спрашивать сейчас о том, что будет завтра, не представлялось возможным.
— Давай завтра сходим в парк? — предложил он, надеясь, что это в памяти рыжего точно задержится.
Пусть сделает вид, что забыл ночь, но уж такое игнорировать не станет.
— Поедим мороженого, искупаем Райли в пруду, — продолжал он, уже рисуя в голове все эти картины отдыха. — Ты спишь?
— Угу, — пробубнил рыжий.
— Прости, — виновато потупился парень.
— Я слушаю… Расскажи мне что-нибудь, Тянь. Историю или сказку…
Тот захлебнулся было в собственных чувствах. Рассказать, как он его любит? А ведь он, блядь, серьёзно любит и это нихуя не сказка! Без присущей романтики, без розовой пелены. По-настоящему.
— Жил был как-то чёрный дракон в очень высокой башне. Долго жил, проклятый старой колдуньей, что лишила его возможности принимать человеческий облик, — начал Тянь. — И однажды на парапете, откуда открывался вид на одни лишь облака, да синее небо, появился юноша. Как он там оказался, дракон не знал, так как не успел заметить появления. Вернулся с охоты, а парень уже лежал, мирно посапывая на солнышке. Сначала дракон хотел его съесть, но поскольку уже был сытый, трапезу пришлось отложить, и он устроился передохнуть на крыше, поближе к острому шпилю, за который уцепился хвостом. Юноша очнулся спустя несколько часов и принялся всё исследовать. Он ещё не знал, что с башни не имелось спуска в мир людей, она была целиком заколдованной. Дракон наблюдал за ним со скрытым интересом, ведь парень был красивый, как принц из доброй сказки. Он ходил и хмурился, изучая стены и лестницы. Всматривался в синюю даль из узких окон… Со временем дракон привык, что теперь не один, но парню до сих пор не показывался. Он незаметно приносил фрукты и мясо, что добывал на охоте. А юноша принимал эти дары с опаской, но выхода не было… Потом они все-таки познакомились. Оба оказались очень разные, но общий язык нашёлся, и дракон смог показать юноше башню даже без человеческой речи. Их общение стало ежедневным, но парень давно хотел выбраться, только не знал, что башня заколдована. Дракон объяснил ему это, начертив на стене древние руны, и юноша углядел в них старое проклятие, о котором рассказывали старейшины его деревни. Злая колдунья, оказывается, предоставила выбор: отдать ей душу и навсегда остаться зверем или отдать чужую взамен собственной. У дракона появился шанс.
