— Стой, — прошептал он, прерываясь.

Тянь мягко подтолкнул его к стене, практически закрывая от посторонних глаз собственным телом.

— Опять люди, — проворчал он, провожая взглядом пьяную парочку.

— Мне плохо, — только и успел произнести рыжий прежде, чем устремиться к туалету.

И Тянь пулей рванул за ним.

====== 24. Жил был чёрный дракон в высокой башне ======

Ему бы радоваться, что рыжий поцеловал сам. Прыгать от счастья, ведь заполучил, что хотел, да только не выйдет, ведь Гуаньшаня трясло прямо перед ним: тот стоял на коленях у забрызганного сортира. На грязной плитке, рядом с которой валялись ошметки туалетной бумаги, были видны капли рвоты.

Романтично, блядь, до ужаса!

— Чё пялитесь?! А ну пиздуйте отсюда! — Хэ Тянь прикрикнул на двух укурков, которые, кажется, пришли, чтобы кайфануть.

Самый любопытный из них заглянул в кабинку, ведь дверь в ту оставалась открытой, но Тянь стоял при входе и караулил, словно цепной пёс.

Парни, судя по всему, успели распробовать. Весело что-то гогоча, они скрылись из туалета, громко хлопнув дверью. На мгновение стало тихо, только басы играющей на танцполе музыки отдавались в ушах мерной дробью. Тянь принюхался и покачал головой: идиоты весь сортир своей травяной шмалью провоняли.

Гуаньшань что-то простонал и снова скорчился над унитазом, издавая жутковатый, нечеловеческий звук и низвергая слюни вперемешку с желчью. Неудивительно, он ведь ничего не ел за весь вечер! Пара кусочков арбуза не в счёт, и Тянь даже представить боялся, как у рыжего сейчас, должно быть, болел желудок.

Он сам травился почти также, но, к сожалению, был дома один. Брат пришёл наутро и дал подзатыльник, а потом долго курил на его кухне, вздыхая и спрашивая, в кого же Тянь такой долбоёб. Некому было помочь: подать салфетки или, на худой конец, банально посочувствовать молча.

— Эй-эй, — он придержал рыжего за плечи, пока тот пытался вытереть рот. — Давай мы тебя умоем.

— Я сам, — удивительно, но Гуаньшань нашёл в себе силы подняться.

Он был бледный, как полотно, в глазах полопались сосуды, а взгляд казался воспалённым и немного ошалевшим.

Ещё бы. В одно мгновение ты впервые целуешь парня, а в другое тебя уже выворачивает наизнанку. Тянь горько усмехнулся в собственных мыслях и понадеялся, что одно с другим не связано, так просто совпало.

Рыжего он всё равно не отпустил: стоял рядом, сохранял дистанцию, наблюдая, как тот умывается, неловко разбрызгивая воду всюду вокруг себя.

Надо было что-то придумать, как-то уйти, минуя столик Цунь Тоу. Извиниться перед ним Хэ Тянь решил позже. Подставлять Гуаньшаня, сдавая того с потрохами, не хотелось, пусть сам решает, что сказать ребятам.

«Я поехал домой. Извинись за меня перед остальными», — быстро написал он Цзянь И.

«А где рыжик? Цунь Тоу его потерял!» — тут же ответил блондинчик.

Хэ Тянь сделал верную ставку: парень не пил и в данный момент являлся самым адекватным из всей их компании.

«Тоже домой уехал. Не знаю, что случилось, кажется, ему кто-то звонил».

Это давало простор для дальнейших вариантов ответа, которые бы стребовали с Гуаньшаня на следующее утро. Вот только ехать домой ему в таком состоянии никак нельзя.

Тянь был уверен, что госпожа Мо приняла бы сына в любом виде: в душ бы сводила, в кровать уложила и наутро, словно раненого солдата, выходила. Но хотелось всё сделать самому. Да и рыжий не одобрил бы: подвергать маму таким волнениям не стоило.

— Поехали отсюда, — не то велел, не то попросил он, поглаживая Гуаньшаня по спине.

Тот придерживался за края раковины и долго смотрел, как вода утекает в сливное отверстие. Очевидно, соображалось ему туго. Тянь знал это состояние: будто мозг отставал во времени от тела и чужих слов. Слишком медленно обрабатывал входящую информацию и сбоил, как от помех.

— Давай, поехали, ничего я тебе не сделаю, — зачем-то ляпнул он, мягко приобнимая и оттаскивая парня от раковины.

— Цунь Тоу… — прохрипел Гуаньшань, еле передвигая заплетающиеся ноги.

— Всё уладил, давай осторожнее, нужно добраться до выхода.

Хэ Тянь бы и на руках его отсюда вынес, но приходилось считаться с чужой гордостью. Дохуя с чем, по правде говоря, приходилось считаться, но он уже привык. И если раньше бесило, что рыжий такой замороченный, с кучей принципов, то теперь большинством из них Тянь не уставал восхищаться.

Гуаньшань был для него, как один сплошной образец для подражания. Упёртый, гордый, но не до высокомерности. Умный, въедливый, такого не обманешь и не обведешь вокруг пальца пустыми обещаниями. Он людей насквозь видел, предугадывая поступки. Тянь не раз думал, что же тот в нём усмотрел, раз продолжил общение. Ведь он был гнидой редкостной, пафосным ублюдком, привыкшим к поклонению и собственной бешеной популярности.

Что такой человек, как Гуаньшань, нашёл в нем, раз остался рядом? Раз даже с ума с ним сошёл, пусть и перебрал лишнего? Но ведь, что у пьяного на языке, то у трезвого на уме, не зря же люди поговорки придумали?

Все надежды в груди зашлись ярким всполохом, Хэ Тянь следовал за Мо, как за путеводной звездой. Он был единственным, чей голос хотелось слушать до бесконечности. Единственным, кому хотелось помогать во что бы то ни стало и всегда быть рядом. Смотреть на него, как на идола, дышать в унисон. Всё то, что казалось сопливо-романтичным хотелось пережить вместе с ним.

Он поймал машину, назвал адрес и усадил Гуаньшаня назад, положив его голову к себе на плечо: парень уже вырубился. Потратил последние силы, чтобы по-геройски пройти самостоятельно, даже за него не придерживаясь.

Мимо проплывали фонари и яркие рекламные вывески. Хэ Тяня и самого немного мутило, но больше от курева и бурбона, который вроде как нравился, но пить он его до сих пор толком не научился. Брат постоянно покупал один и тот же, из США, Кентукки, кажется. Только там, по его словам, делали настоящий, в больших дубовых бочках. Что-то с яркими карамельно-ванильными нотами, которых Тянь нихуя не чувствовал, но всё равно неизменно продолжал пробовать.

— Здесь остановите, прямо на парковке, мы сами дойдём, — велел он таксисту, когда они подъехали к дому.

Хотелось на воздух и немного пройтись. Ещё перекурить было бы неплохо, но Тянь боялся, что рыжему от запаха табака снова поплохеет.

— Эй, Гуаньшань, — шёпотом, почти ласково позвал он, отлепляя сонного парня от себя. — Приехали.

— Куда? — едва слышно спросил тот, однако рефлекторно дёргаясь.

— Тише-тише, вот так, — Тянь помог ему выбраться из машины, перекинул руку к себе через плечо и довёл до подъезда.

Консьерж дежурно им улыбнулась, но парень знал, что завтра обо всём увиденном будет доложено. В лучшем случае брату. А в худшем сразу отцу. На деле его хвалёная свобода имела весьма чёткие границы, и приход домой с пьяным парнем, висящем на плече мёртвым грузом, в них никак не вписывался.

Райли вился вокруг ужом, и Тянь едва не сорвался на крик, чтобы угомонить соскучившегося пса. Тот вилял хвостом, словно приглашая играть, заглядывал в глаза, склоняясь в поклоне и припадая на передние лапы. Хорошо хоть не лаял.

Рыжего снова вывернуло, и на этот раз они едва успели дойти до ванной комнаты. Хэ Тянь захлопнул дверь, оставляя бушующего Райли в коридоре. Тот, вроде, принялся за их кроссовки.

Да и хуй с ним, он всё потом уберёт.

Гуаньшань отшатнулся от туалета, придерживаясь за бортик ванной и чуть не упал. У него глаза еле открывались, и кожа казалась не просто бледной, а какой-то совсем уж нездоровой, посеревшей.

— Слышишь меня? — позвал Тянь, хватая парня за плечи. — Хочешь под воду? В душ?

— М-м… — пробубнил тот.

Блядская совесть, что так отчаянно грызла, не позволяла ничего без чужого согласия. Хэ Тянь и рад бы помочь, но заставлять рыжего принимать душ в одежде — глупо.

Но разве тому будет лучше лежать в грязном и потном? На футболке следы рвоты и желтоватые разводы, всё лицо в слезах, которые текут рефлекторно, от спазмов в горле. И волосы испачкал, видимо, когда пытался вытереть лицо самостоятельно.