Гуаньшань ещё ни разу не чувствовал себя таким злым и беспомощным в одно и то же время. Алкоголь будто играл с его разумом, пробуждая то звериную тоску, то совершенно нехарактерное ему озорное веселье. В одну секунду хотелось ржать над собственным отражением в зеркале, в другую к горлу уже подступал ком, а во рту скапливалась предательская слюна.

Он снова умылся, и случайно врезался в Тяня, который караулил его за спиной.

— Тебе точно хватит, — заметил тот, осторожно придерживая пошатнувшегося рыжего за плечо.

Жаркий, как печка, впрочем, рыжий и сам был не лучше. В зеркале было видно, как на серой футболке расползалось темное пятно от пота. Казалось, будто кто-то включил разом все батареи вокруг.

— Хорош со мной нянчиться! — попытка уйти из-под рук Тяня обернулась крахом, Гуаньшань запнулся и чуть не упал.

В туалет кто-то вошёл, и мажор резко потащил рыжего в коридор, не отпуская от себя. На стенах здесь висели такие же тусклые красноватые лампочки.

— Убери руки, — проворчал он, пытаясь стряхнуть Хэ Тяня. — Чё ты прилип, иди к ребятам!

— Думаешь я тут тебя оставлю? — возразил тот.

— На хуй я тебе сдался?! — рыжий обернулся, в темноте с трудом различая контуры плеч мажора. — Вот на хуй ты за мной ходишь? Блядь, ёбаный самец!

— Чего-чего? — Тянь рассмеялся, и рыжий разозлился ещё пуще прежнего.

— Ничего, блядь, светишь всем своими мыщцами…

— Чем-чем я свечу? — удивлённо переспросил мажор и расхохотался.

— Вот этим! — рыжий со всей силы толкнул его в грудь. — Иди к подружкам Сяо Хой, которые на тебя слюни пускают! Не надо со мной нянчиться! Я, блядь, не твоя подружка! Хули ты пристал!

Тянь осторожно подцепил его ладони, и Гуаньшань подался назад, понимая, что так и не убрал руки с чужой груди. Кожу уже не припекало, а будто плавило. Музыка зазвучала ещё громче, и поэтому мажору пришлось склониться к нему, опаляя дыханием ещё и кожу шеи.

— Потому что не всрались мне те бабы. А вот ты — да. И ты об этом знаешь. И вообще не ори на меня.

— Иначе что?! — Гуаньшань попытался увернуться и ударить парня головой, но снова пошатнулся. Пол с потолком едва не поменялись местами, и Тянь поймал его в объятия. — ПУСТИ!

— Нет, — хватка усилилась.

— ПУСТИ, БЛЯДЬ, — в глазах потемнело, а сердце почему-то забилось так сильно, словно кто-то зарядил по всему телу током. Вот только страха не было, вместо него в груди давно поселилось что-то другое.

— Ты до сих пор не понял? — от Тяня несло спиртом, но не противно, а с какой-то приятной примесью. Гуаньшань не знал, как пахнет виски и сравнивать было не с чем.

Он прекратил сопротивляться: из-за плеч мажора всё равно ничего не было видно. Тот держал крепко, но не больно. Так, словно защищал от неведомо чего. И слова произносил спокойно, не повышая голос, но и не давая возможности прервать и что-либо добавить.

— Никто не влюбляется «потому что»! Эта ёбаная молния ударяет без предупреждения! И я, блядь, честно хотел бы, чтобы раз, и как по щелчку пальцев — прошло. Но не проходит. — Тянь замолчал на мгновение. — Не проходит, понимаешь?

Рыжий закусил губу, чувствуя, как сердце быстро отстукивает в висках и в горле. Ему бы пора трезветь, но не получалось. Он совершенно точно не был готов к этому разговору. И к Тяню, который стоял так близко. Ни к чему он, блядь, не готов.

— Я не железный, Гуаньшань, — тем временем, продолжал мажор. — Мне и с тобой тяжело, и без тебя тошно! Видеть хочу постоянно и ничего больше позволить не могу. И дружить не могу, знал бы ты, как меня это заебало!

Мимо прошла пьяная компания, но на них никто даже внимания не обратил. Однако рыжему, при всём его диком положении, было фантастически похуй на других. Тянь прижимал его к себе и сейчас больше хотелось сдохнуть от жары, нежели чем стыда. Вокруг словно не хватало воздуха, который мажор забирал всем телом. Будто впитывал или высасывал до капли. Его ладони гладили Гуаньшаня по мокрой спине, но опять-таки: противно не было. Просто странно.

Хэ Тянь был жестким на ощупь. Крепкий, одни мышцы, ни грамма жира. Почему-то казалось, что он немного дрожал.

Кто-то из них дрожал, это точно. В голове уже всё перемешалось, а слова мажора били по вискам наотмашь.

— Я тебя и отпустить не могу, и быть рядом тоже… А ты молчишь. Или говоришь что-то, а я потом ночь не сплю, о тебе, блядь, думаю. И на утро кажется, будто сон. А потом всё как ни в чём не бывало! Привет дебил, отвали дебил! — Тянь передразнил его интонацию и вышло на диво похоже. — Ну скажи ты уже хоть что-нибудь! Прогони, пошли на хуй, запрети подходить под страхом смерти!

Он вздохнул и медленно отстранился. Наконец-то убрал руки, и по телу сразу же прошёлся приятный сквозняк. Гуаньшань видел только очертания его лица, взгляд вконец расфокусировался и очень хотелось прилечь, куда угодно, хоть на пол.

Тошнота прошла. Разум давно сделал ручкой, и теперь одни лишь рефлексы правили бал. Рыжий не мог найти слов, хотя в голове всё же крутились какие-то мысли.

— Это надо прекращать, — наконец, с трудом выдавил он.

Тянь резко ухватил его за руку, переплёл пальцы и стиснул так сильно, что на мгновение стало больно. А рыжий словно услышал собственные слова со стороны, как в замедленной съёмке.

Он сделал шаг вперёд, поднимая их сцепленные ладони вверх, ближе к лицу.

— Вот это… блядь, — слова терялись, оставаясь где-то на подкорке, невысказанные. — И ты… блядь…

— Гуаньшань, — голос Хэ Тяня дрогнул, сорвавшись в панику. — Не уходи.

— Да куда я уйду, — пробормотал рыжий, глядя на их руки.

Тянь потянул его ладонь на себя и мазнул губами по тыльной стороне. Теперь Гуаньшань чётко понял: дрожал, оказывается, он сам.

— Не уходи, — вспышка стробоскопа позволила увидеть чужое лицо. Мажор зажмурился, словно чего-то испугался.

Гуаньшань вдруг подумал, что и сам боялся не меньше. Но лишь от того, что они стояли так близко в коридоре, пусть и в темноте. Здесь же постоянно ходили люди! Прикосновения Тяня, объятия и жар от его тела не пугали. В это вообще почему-то не верилось.

— Так не бывает, — устало пробормотал рыжий и уткнулся мажору в плечо, не отпуская его ладонь. — Ни хуя так, блядь, не бывает.

— Бывает.

Тот погладил его по затылку свободной рукой и слегка вздрогнул. Гуаньшань попробовал поискать, но так и не нашёл в себя ни капли злости. Оказывается, стоять так близко, уложив голову на чужое плечо, было даже приятно.

— Что за чушь, а? — прошептал он, прикрывая глаза.

— Я и сам не знаю, — Тянь отпустил его ладонь и снова обнял, прижимая к себе, но уже куда осторожнее.

— Безумие какое-то, — Гуаньшань с огромным трудом оторвал голову от тёплого и уютного плеча.

— Ну и пусть, — лицо Хэ Тяня оказалось в миллиметре от его. — Давай немного сойдём с ума?

Рыжий не хотел соглашаться, но неправильно было буквально всё, поэтому он подался вперед и нелепо стукнулся в чужой нос своим.

Его собственные губы оказывается, высохли и покрылись коркой, поэтому поцелуй вышел немного неловким. В таком состоянии, как сейчас, Гуаньшань с трудом вспомнил бы, как делал это впервые, в шестом классе, с девочкой в переулке за магазином комиксов. Тогда тоже едва касались друг друга губами, тяжело и смущённо дыша. А потом смеялись, вытирая рты и говоря: «Фу, какая гадость!».

А сейчас… Не было никакой гадости, только тепло и странная, несвойственная обоим робость. Поцелуй вроде невинный, а накрывал так, словно рыжий выпил ещё. Но Хэ Тянь придерживал, не давая упасть, и Гуаньшань осторожно ухватился за его крепкие плечи, позволяя себе немного наглости, вкупе со странным, почти неуёмным любопытством. А если он начнёт языком? А если прижаться чуть ближе?

Тянь тяжело задышал и сначала даже отпрянул от удивления. Затем, будто уверив себя, что это взаправду, ответил.

Вкус арбуза и каких-то трав смешался во рту. Голова закружилась, рыжий открыл было глаза, но вдруг стало хуже.