— Скорее идите за стол! — радостно сказала мама, тщетно пытаясь подняться. — Ой, перестань! — она снова захохотала, когда пёс принялся вылизывать даже её уши. — Я не ожидала, что вы придёте!
— Хотели составить тебе компанию, — выдавил из себя Гуаньшань.
— Чем это так вкусно пахнет? — Хэ Тянь повёл носом, и женщина подскочила с пола.
— Ой, я совсем забыла! Они же на плите!
— Кто на плите? — мажор заинтересованно последовал за ней на кухню.
— Вонтоны*! — крикнула мама и зашумела посудой.
Рыжий посмотрел на Райли, который заинтересованно обнюхивал коридор и улыбнулся. Пёс был искренним во всём, чего не скажешь о людях. Тот же Тянь мог как угодно изворачиваться, прячась за словами, но в каждом его действии угадывался подтекст, от которого было не по себе.
Гуаньшань положил мешочек с браслетом на стол в своей комнате и не забыл спрятать брелок с рыжим котом в ящик. Затем огляделся, спешно набросил плед на развороченную постель и вышел.
Хэ Тянь и мама о чём-то тихо переговаривались на кухне. Будто спелись! Это удивляло, ведь рыжий верил маминому чутью. Если мажор ей так нравился, казалось, он не должен был вызывать столь противоречивые чувства у Гуаньшаня. Однако всё было именно так: в их компании парень чувствовал себя словно третьим лишним. Еда не лезла в горло, в разговорах он особо не участвовал, и радовало, что хотя бы Райли забирал лишнее внимание на себя.
После ужина Тянь помог маме с посудой и предложил рыжему выйти, пока счастливая женщина возится с собакой.
Он угостил его сигаретой, когда они вышли на лестницу. Гуаньшань вспомнил, как они стояли здесь же, почти полгода назад. Хэ Тянь тогда рассказал, что у него умерла мама.
— Мне нравится у тебя дома, — тихо заметил он и затянулся. — Так спокойно…
— Маме понравился Райли, — ответил Гуаньшань и приоткрыл окно, чтобы не раздражать соседей: те не любили, когда дымили в подъезде.
— А я? — мажор усмехнулся.
— По-моему ты и сам знаешь, — буркнул Гуаньшань. — Зачем тебе это?
— Без понятия, малыш Мо, — Тянь лениво потянулся. — Может, подсознательно компенсирую недостаток внимания из детства?
Это не было похоже на шутку, и рыжий не стал ничего комментировать. Мажор шагнул ближе, сделав вид, будто его что-то заинтересовало за окном на улице. Они соприкоснулись плечами.
Рыжий вздрогнул, и в голове пронеслись сразу несколько мыслей. Спросить, что всё это значит, получить ответ, наконец, и покончить с этим… вниманием. Хэ Тянь не предлагал ему дружбу: он говорил о доверии, заботился, пытался узнать, но не вёл себя, как Цунь Тоу. Гуаньшань дураком не был, вот только озвучить эти беспорядочные размышления он не мог. Не знал, как.
Наверное, пора было назвать вещи своими именами?
У него отчего-то задрожали колени.
— Тянь, — его имя, и то далось с таким трудом, словно рыжему песка в рот насыпали.
— М? — расслабленно отозвался тот.
— Я… — Гуаньшань словно выдавливал эти слова, наступая себе на горло. Одно за другим.
— Что я?— мажор повернулся к нему и стало ещё сложнее.
Наконец, он решился.
— Я что, тебе нравлюсь?
Запекло в горле и в груди. Сердце зашлось неистовым ритмом, словно рыжий только что бежал без оглядки. Вот только ноги как будто приросли к полу.
Лицо Хэ Тяня изменилось до неузнаваемости. Зрачки расширились, он напрягся, вдохнул и, кажется, забыл выдохнуть. Наверное, совсем не ожидал, что Гуаньшань спросит об этом первым. Но он спросил и до ужаса испугался за возможный ответ. Было бы здорово, скажи мажор что-то в духе: «Сдурел?», «Что за херня у тебя в голове?» или «тебе показалось, малыш Мо, мне нравится тебя доставать!». Такое он бы понял. Возможно, смог бы отшутиться и между ними всё стало бы по-прежнему.
Он уже пожалел, что спросил. Выдерживать взгляд Хэ Тяня было всё тяжелее, услышать ответ превратилось в жизненную необходимость.
— Нравишься, — мажор медленно кивнул. — Очень.
У Гуаньшаня потемнело перед глазами. Разумеется, в его жизни бывало, что какие-то девчонки отправляли ему записки на уроках и даже дарили шоколад, но не парни. Ему никогда в жизни не говорили такого парни.
— Блядь, — только и хватило сил, чтобы тихо выругаться.
Он понятия не имел, что на это сказать. Конечно для рыжего не было новостью, что где-то в мире существует однополая любовь, но всё это было настолько далеко: где-то по телевизору, изредка в фильмах или книгах… словно в другой вселенной.
Набрав в лёгкие побольше воздуха, Гуаньшань всё же уточнил.
— Ты гей?
— Не знаю, — Хэ Тянь неожиданно пожал плечами.
— Как это? — в замешательстве переспросил рыжий.
— У меня было с девушками. Разве это делает меня геем?
— Нет, наверное, — озадаченно пробормотал Гуаньшань.
— Ты боишься, — утвердительно заметил мажор.
Он был прав. Рыжий почему-то даже стоять рядом боялся до дрожи в коленках. Весь его мир сейчас переворачивался с ног на голову, как в сломанном калейдоскопе, все детальки перемешивались друг с другом и рассыпались, падая куда-то вниз. В неизвестность.
— Боишься меня? Что я на тебя наброшусь? — Хэ Тянь невесело усмехнулся. — Поверь, я достаточно долго живу с этой мыслью, так, что успел кое-что для себя понять.
Гуаньшань смотрел в окно, но никак не мог сфокусироваться на фонаре за стеклами и почему-то всматривался в капли, оставшиеся на гладкой поверхности от дождя. Они расплывались перед глазами.
«Достаточно долго живёт с этой мыслью?»
— Насколько долго? — всё же уточнил он.
— Около года, — признался Тянь, и у Гуаньшаня снова потемнело перед глазами. — Пошли в дом. Маму нельзя надолго оставлять с Райли, он кого угодно залижет до смерти.
С этими словами мажор устремился вниз по ступенькам к двери. Рыжий хотел остановить его, но с губ сорвался немой выкрик.
Что ещё он хочет услышать? Хэ Тянь ведь ничего не спрашивал. К тому же, Гуаньшань первый начал, а он всего лишь обозначил ответ.
«Нравишься. Очень».
— Блядь, — рыжий едва не оступился, спускаясь вниз, и услышал, как мажор уже что-то весело рассказывает его маме.
Комментарий к 17. Я сдаюсь * вонтоны – разновидность пельменей в китайской кухне.
И наконец-то, новая песня тяньшаней в этой работе. Twinbed – Trouble I'm In
https://www.youtube.com/watch?v=FFnajsxYTME&ab_channel=MikeGraham
====== 18. Запоздавшее чудо ======
Тянь свесился через перила балкона и вдохнул полной грудью. Сырая Гонконгская зима навевала тоску. Ещё три дня назад он спасался просмотром какого-то затяжного сериала про мафию, но тот неожиданно подошёл к концу, а празднование лунного Нового года, напротив, было в самом разгаре.
Сегодня ему предстояло очередное испытание: званый ужин и знакомство с какой-то дочкой богатого нефтепромышленника.
А он-то думал, что хотя бы в Гонконге найдёт спасение от навязчивых мыслей! Период с января по февраль, кажется, тянулся целый год, хотя на деле минуло всего-то сорок дней. Тянь считал их, мысленно вычёркивая в календаре, как полнейший придурок, но вознаграждать себя за мучительное терпение таким образом было жизненно важно.
Впрочем, причина происходящего пиздеца по имени Гуаньшань как ни в чём не бывало ходила в школу, как обычно тусовалась с Цунь Тоу и неразлучниками Цзянем и Чжэнси. Кажется, рыжий даже стал к ним чуточку мягче.
Вот только Хэ Тянь быть с ними рядом уже не мог. Слишком тяжело и больно стало видеть, как Гуаньшань делает вид, будто всё в порядке. Невыносимо слышать его дежурные ответы на вопросы, смех, как по программе, и при этом видеть скованность, которой веяло за километр. Рыжий спрятался от него за глухую стену: не перелезешь, не подкопаешься.
И вроде бы ясно почему. Тянь ожидал подобного исхода, особенно, после собственного откровения на Рождество. Но даже несмотря на предсказуемость реакции, это всё равно стало для него ударом под дых. Требовать от Гуаньшаня внимания он больше не хотел: не позволяла банальная гордость. Лучшим вариантом стало отдалиться. И, чёрт возьми, это оказалось так просто! Всего-то надо было прекратить ему писать, продолжать стабильно ходить на занятия, при этом сменив парту, и после уроков сразу же валить домой, под предлогом срочных дел… Никто ничего не спрашивал. Впрочем, ребята и раньше довольно быстро оставляли его в покое: стоило только изобразить на лице дежурную улыбку, сказать, что постараешься найти время в своём плотном графике, и они дружелюбно кивали в ответ. Но теперь молчал даже необычайно болтливый Цзянь И. Цунь Тоу всюду таскался за Гуаньшанем, а Чжэнси вообще никогда не отличался особенной разговорчивостью.
