Разве не очевидно, что Долохов знает о его приходе? Может быть, кто-то ещё знает?

Стало злостно от того, что его решили обвести вокруг пальца, но зачем? Антонин пытается скрыть какую-то информацию?

Он или они скрывают то, что вызовет в нём нежелательные действия, влекущие неблагоприятные последствия? Если так, то Антонин пытается изменить будущее?

Но как он узнал что-то о будущем? Только он сам мог ему сказать, вернувшись в своё настоящее, в 1947 год! И если так уже и было, то каким образом Антонин может изменить это, если всё уже случилось, и Том вернётся когда-то назад и, очевидно, расскажет об этом Антонину?

Опять получалась петля, у которой не было ни начала, ни конца. Если это петля, то в ней ничего не изменится, потому что происходящее здесь, возможно, рассказано уже в 1947 году Антонину, а он в свою очередь ведёт себя так, как приказал ему Том после путешествия в будущее и вернувшись назад в прошлое.

Это значит, что он должен знать обо всём, и Волан-де-Морт может быть действительно здесь не причём, потому что цель Тома в этом времени, очевидно, — сдвинуть время так, чтобы эта петля изменилась.

Но она вряд ли менялась, потому что Волан-де-Морт, кажется, ничего не знает, а значит, вернувшись в своё настоящее и он не будет знать, что побывал в будущем. А Антонину подавно откуда об этом знать?

Здесь было что-то другое.

Как он может передать знания о будущем, если сам потом об этом, вероятнее всего, не вспомнит? Напишет себе письмо?

И вдруг Том резко остановился, спрятанные под одеждой свитки выпали, а сам он, наклонившись, тяжело задышал: здесь он напишет письмо не себе. Он напишет письмо Долохову, в котором по какой-то причине запретит говорить о том, что он помнит его скачок во времени.

И имеет ли смысл прямо сейчас же бежать к нему и выпрашивать знания, если на них стоит запрет? Или Том придумал себе целую историю лишь потому, что очень надеется, что хоть кто-то может ответить на его вопросы?

Он подобрал упавшие свитки, выпрямился и громко выдохнул, оборачиваясь по сторонам и вглядываясь в темноту.

Кругом стояла тишина, нарушаемая только тяжёлым дыханием, которое Том пытался усмирить. С минуту его взгляд внимательно обшаривал кругозор, затем он медленно двинулся дальше, выискивая место, где барьер заклинаний, окружавших школу, переставал действовать, и как только зашёл за невидимую черту, трансгрессировал к калитке дома Малфоев.

Два дня он не выходил из комнаты, пропуская завтраки, обеды и ужины, призывая эльфов носить еду ему в комнату. Два дня он прикидывал, кто и откуда мог знать о его появлении здесь, но пришёл только к одной мысли, — Волан-де-Морт однозначно либо никогда не попадал в своё будущее в годы молодости, либо по какой-то причине этого не помнит, но об этом знают другие: или Антонин Долохов (что скорее всего), или Августус Руквуд (это нужно проверить), или оба.

Лишь в конце дня Том выбрался из дома, чтобы встретиться с Тонкс, которая, казалось, поседела ещё сильнее.

— Какие-то проблемы на работе? — заботливо поинтересовался он, внимательно разглядывая мышиного цвета волосы, одну прядь из которых Нимфадора тут же схватила и откинула назад, а на губах позволила расцвести слабой улыбке.

— Нет, там всё в порядке. Кажется, тот инцидент улёгся, да и допросы прекратились.

— А что с тобой? Дома что-то случилось? — ещё больше заботы включил Том, чуть придвинувшись к той.

— Знакомые сказали, что… вчера обнаружили семью Вэнс убитыми.

Нимфадора тряхнула головой и посмотрела на кружку горячего шоколада, от которой исходил манящий пар. Том последовал её примеру, выражая сострадание, затем вздёрнул голову и произнёс:

— А что об этом говорит Дамблдор?

— Я завтра хотела как раз пойти к нему, конечно, после того, как встречу тебя и проведу в замок.

— В кабинет? — оживлённо уточнил тот, сбросив с себя недавнее напускное сострадание.

— Да, надеюсь, профессор будет на месте.

— Часто покидает школу?

— Тише! — шикнула Нимфадора, подняв глаза на Тома. — Об этом почти никто не знает.

— Хорошо, зайдём в школу вместе, — расслабившись, заключил тот и притянул к губам чашку с шоколадом. — Было бы неплохо, если бы ты узнала, кто именно это сделал.

После этого разговора Том, наконец, отложил думы о Долохове в дальний ящик и принялся изучать свитки, взятые из Тайной комнаты. Он решил, что ему нужно хорошо подумать, прежде чем соваться к Антонину с вопросами и показывать всю свою осведомлённость. К тому же, сначала ему хотелось встретиться с Августусом Руквудом, который, как понял Том, испытывает крайнюю неприязнь к юному Тёмному лорду, что по тропе жизни извёл его сестру Астрид, а затем вообще подорвал перед предстоящей встречей в Лондоне.

Дамблдор — ещё одна проблема, которая волновала Тома, и Нимфадора невовремя (а может быть вовремя) напомнила о нём. Старик рыскал по его секретам и выдавал свои знания Поттеру с одной целью — уничтожить Волан-де-Морта, который вечно преследовал мальчишку. Единственным верным решением он видел пока возможность убедить Волан-де-Морта не трогать мальчика, но, к сожалению, на данный момент это казалось невозможным. Что же с этим делать? Насколько далеко Дамблдор ушёл в поисках кроме того, что знает о крестражах, а личный дневник Тома уже уничтожен только по случайности?

К утру Том поднялся из-за стола, сложив свитки, прошёл к кровати, упал на неё и закрыл глаза, чувствуя, как сходит с ума от числа волнующих вопросов и дел.

Проснулся он от того, что во снах завертелось слишком много знакомых лиц: Дамблдор, пристально глядящий на него поверх очков-половинок и держащий его дневник, Долохов, с заговорщическим видом что-то рассказывающий Волан-де-Морту, лицо которого удовлетворённо вытягивалось, а глаза наливались алым оттенком, затем раздражённый Руквуд, кричащий о мщении, а за его спиной Беллатриса уже пустила зелёный луч, стремительно летящий по направлению к нему, после чего вспорхнула чёрная мантия Снейпа, защитившая от убивающего проклятья, а когда исчезла, то Том увидел вдалеке Гермиону, которая держала за руки Поттера и бормотала что-то о любви.

Распахнув глаза, Том быстро поднялся, достал сигарету и закурил, пережёвывая недавний сон, который оставил неприятный осадок внутри.

Ему всегда снились тревожные сны, когда что-то было не так или переживания обрушивались с такой силой, что не возможно было жить обычной жизнью.

Докурив сигарету, он встал с кровати, оделся и направился в ванную, где в зеркало увидел уставшее отражение и потухшие глаза, приводящие в раздражение. Если Волан-де-Морт увидит его таким, то может снова поставить слежку, а выкручиваться ещё из одной передряги совсем не хотелось. Час мучений над своим внешним видом прошёл не напрасно, потому как Том вспомнил, что в этот раз Антонин к нему не заходил, а значит, опять происходит какая-то чертовщина.

Решив об этом не думать, сейчас это было не самым важным занятием, он устроился за письменным столом, достал свитки, которые изучал всю ночь, и принялся рассматривать схемы, описывающие перемещение волшебника в пространстве. Сказать, что это было легко и понятно, нельзя, однако Том чувствовал напряжение от того, что начался июнь, и ни Малфой, ни он не смогли справиться с планом Волан-де-Морта.

Прошло уже более трех месяцев с момента, как Том оказался в своём будущем, но за этот срок ему удалось только заслужить не самое приятное внимание Пожирателей смерти, хоть какое-то доверие Волан-де-Морта и, наконец, наладить связь с Грейнджер. Ни планы Дамблдора, ни секреты Долохова, ни задание Малфоя так и не вызнаны и не сдвинулись с мёртвой точки.

Вечером Том отложил свитки, один из них засунул во внутренний карман летнего плаща и вышел из комнаты.

— Зайди ко мне, — буквально через несколько секунд окликнул его шипящий голос.

Том направился за Волан-де-Мортом, который уже вошёл внутрь кабинета.

— Откуда ты узнал, что Малфой пытается починить шкаф?