— Вот именно, что все личные вещи студентов проверили, и никто не смог бы пронести в школу запрещённый предмет. А предмет явно запрещённый, потому что, веря твоим словам, Горбин занимается всем, что хоть как-то связанно с тёмной магией. Малфой не мог пронести эту штуку в школу.

— Не мог, но у него был шанс получить её как раз в тот день, когда охрана школы ослабла, — произнёс Том, затем несколько секунд поразмышлял и добавил: — Или есть другой вариант: этот предмет находится в школе и всегда в ней находился.

Гермиона резко вздёрнула голову в его сторону и задумчиво стала рассматривать заострённые черты, словно решаясь на что-то.

— Говори уже, раз есть, что сказать, — протянул тот.

— Гарри обеспокоен тем, что Малфой исчезает с карты Мародёров. Его нет нигде в замке и его окрестностях.

— Что это за карта? Показывает присутствие всех обитателей?

— Да, она показывает местонахождение всех волшебников, причём без утайки. Не важно, под оборотным зельем ты будешь или…

— И ты молчала?! — мгновенно вспыхнул Том, отшатнувшись от спинки дивана, заглядывая прямо в глаза Гермионе.

Та растерялась, от испуга приоткрыв рот, и, сглотнув, произнесла:

— Я совсем забыла, что Гарри может увидеть на ней тебя…

Том ощутил, как чувства снова овладевают им, а магия начинает беситься из-за утери контроля. Его снова потянуло к Гермионе, но он пытался сконцентрироваться на спокойствии и самостоятельно заглушить тревожность. Закрыв на несколько мгновений глаза, Том глубоко вздохнул, открывая их, и со слабой улыбкой посмотрел на собеседницу.

— Карта не показывает только одно — Выручай-комнату, — попыталась успокоить его Гермиона. — Тебе не о чем переживать!..

— Выручай-комната! Малфой пропадает в ней. В ней находится тот самый предмет! — тут же отозвался Том с загоревшимися от осознания глазами.

— Точно! — воскликнула та, слегка удивившись, что случайно нашла ответ, куда пропадает Малфой с карты. — Но… проблема в том, что невозможно выяснить, какой образ приобретает комната для Малфоя…

— Если речь идёт о предмете, то достаточно попросить комнату, чтобы она приняла облик помещения, в котором есть всё когда-то спрятанное студентами с самого начала существования этой комнаты. Ты была в такой комнате. Там ты нашла мою диадему.

— Но там слишком большое количество вещей! Как можно найти то, что не знаешь?

— Думаю, там мало вещей с тёмной или необычной магией, а Горбин занимается только такими предметами.

— Это глупо, Том. И вообще, зачем тебе это? Зачем тебе знать, чем занимается Малфой?

— Скажем так: я заинтересован в том, чтобы вычислить планы Малфоя, — уклончиво отозвался он. — Если он замышляет что-то неправильное, то это может повлиять на мои планы, а я не привык не учитывать все обстоятельства, которые могут помешать мне.

— И что за планы у тебя?

— А вот это уже не твоё дело.

— Том, ты говорил, что когда-нибудь я смогу узнать, какую роль ты на себя берёшь, — осторожно произнесла Гермиона. — Неужели я до сих пор должна оставаться в неведение, что ты делаешь, и в чём я тебе помогаю?

— Тебе достаточно знать то, что я не помогаю Волан-де-Морту, об этом я уже сказал недавно.

Та вздохнула, отводя взгляд, немного подумала и снова посмотрела в глаза Тому.

— Тогда я не понимаю тебя! Ты не помогаешь ему, но волнуешься за его жизнь! Ты обещаешь не причинять вреда мне и моим друзьям, но интересуешься замыслами Малфоя и действиями Дамблдора! Как я должна это складывать в своей голове? Ты ни там и ни здесь, ты!.. Я уже ничего не понимаю!

— И не должна ничего понимать, — усмехнулся Том, насмешливо глядя на собеседницу.

— Мы договаривались, что можем доверять друг другу, — сбавив тон, возразила Гермиона, чуть притянувшись к нему. — Как я могу доверять тебе, если ты ничего не говоришь мне? Если я даже не знаю, в чём помогаю тебе своей информацией?

— Если ты помнишь, то мы договаривались, что я ставлю тебя в известность на своё усмотрение. В данном случае я не вижу никакой перспективы рассказывать о своих планах, а значит, тратить на это время. И обрати внимание, что я предложил договор, а не принудил тебя. Мне ничто не мешает прямо сейчас кинуть в тебя Империус и заставить выполнять то, что мне хочется. Подумай, стоит ли портить со мной отношения, когда я проявил снисходительность к тебе?

Гермиона долго всматривалась в тёмные глаза, плотно сжав губы, затем грудным голосом произнесла:

— Я ненавижу тебя, Риддл.

— Зачем ненавидеть того, кто довольно благосклонно относится к тебе? — мягко заговорил Том, склонив немного голову. — Вдумайся в мои слова о снисхождении ещё раз. В конце концов, если ты хочешь узнать от меня больше, то, кажется, в повторяющемся дне я доказал, что злость, как и ненависть, не помогут. Прояви и ты снисхождение, если желаешь обладать моими знаниями, и, возможно, я смогу тебе верить.

— Ты никому не доверяешь, — фыркнула Гермиона.

— Верно, я не доверяю, но умею верить, а это разные вещи.

— Сейчас ты не веришь, что я буду молчать о твоих делах?

— Послушай, Грейнджер, ты хочешь знать обо мне, потому что переживаешь за себя и своих друзей. Я убедил тебя в том, что меня не интересует смерть Поттера или твоя, в противном случае, что мне мешает прямо сейчас выцепить мальчишку и пришить его? И раз это единственное твоё переживание, и я всем своим видом показываю, что эти переживания напрасны, то не вижу смысла рассказывать обо всём, ибо мои заботы никаким образом не относятся к твоим переживаниям.

Гермиона опустила голову, немного подумала и тихо произнесла:

— С кем ты дрался несколько дней назад?

— Ты что? Беспокоишься за меня? — наигранно удивился Том, растягивая губы в улыбке.

Та исподлобья посмотрела на него, запрокинула голову и, глядя в потолок, устало выдохнула:

— Будто бы я одна это делаю.

Том усмехнулся и демонстративно отвёл глаза.

— Поверь, если бы не магия, всё было бы совсем по-другому.

— Значит, ты окончательно решил, что не будешь избавляться от этого? — опустив взгляд, уточнила Гермиона.

— А ты до сих пор держишь эту мысль в голове? — ответив на её взор, невинно поинтересовался тот.

Она ничего не ответила, опустила ноги на пол и немного отвернулась.

— В следующий раз ты должна проследить, чтобы Поттер не использовал свою карту в момент, когда сюда прихожу я, — серьёзно произнёс Том после недолгого молчания.

— Когда ты собираешься прийти? — не оборачиваясь, спросила Гермиона.

— Так же, через три дня. В это же время, — ответил он.

Та слабо кивнула и сцепила пальцы в замок, пока Том доставал сигарету из кармана. Зажав фильтр в губах и подкурившись, он внимательно изучил профиль собеседницы, затем произнёс:

— Если хочешь, можешь идти.

Гермиона обернулась и недоверчиво посмотрела на него, потом медленно поднялась, расправляя складки юбки, и приоткрыла рот, чтобы что-то сказать, но Том опередил.

— Если не хочешь, можешь остаться.

— Сегодня ты будешь здесь?

Он закусил губу, с любопытством и озорством посмотрел ей в глаза, кивнув. Гермиона несколько секунд стояла в нерешительности, затем отвернулась и направилась к выходу.

— Знаешь, Грейнджер, — задумчиво окликнул Том, выпуская дым, — когда мне чего-то хочется, я никогда себе не отказываю в этом.

Она обернулась и чуть сощурила глаза, когда он медленно перевёл с сигареты на неё взгляд и насмешливо улыбнулся.

— Учитывая, что я чувствую твои желания, мне можно не врать.

— Я не уверена, что хочу провести эту ночь в твоём обществе, учитывая твою способность — причинять мне боль.

— Тогда учитывай мою способность — делать тебе приятно, — легко произнёс Том, превратив насмешливую улыбку в невинную.

Гермиона пристально оглядела его с головы до ног, акцентируя внимание на том, как отлично гармонируют тёмные и белые цвета в одежде, и спросила:

— Ты хочешь поболтать?

— Ты это так называешь? — невозмутимо отозвался он и, увидев, как та начала хмуриться, озорным тоном добавил: — Ты не понимаешь шуток.