К чему нужна была эта жертва, если Дамблдору можно было повременить со своей смертью и помочь мальчишке выжить? Отсрочить хотя бы на пару месяцев, чтобы не отдать школу в руки Пожирателям ещё на какое-то время?
Том уставал наблюдать за Гарри, уводя свои мысли куда-то дальше. Он снова возвращался к главной задаче: забрать Гермиону с собой в прошлое. Много думал о Волан-де-Морте, о его крестражах, приходил к мыслям о Долохове и его роли во всём происходящем.
И однажды он решил написать письмо, которое будет обращено к Антонину, если вдруг петля замкнётся снова, а Гермиона в очередной раз не сможет попасть в его время.
Он стал припоминать всё с самого начала, как оказался здесь, подробно описывал события, разговоры, ситуации, выводы и прочие мелочи, выставляя временные рамки каждого из событий. Он писал на рассветах и закатах, изо дня в день припоминая всё больше деталей, выставляя их в хронологическом порядке. Он записывал всё, что знал, о чём думал и догадывался и, сравнявшись с наступившим днём, стал делать пометки на каждый прожитый день, вплоть до места нахождения.
После всего он складывал это во внутренний карман плаща и продолжал следить за обстановкой среди друзей.
Дни снова складывались в недели, и настало время пользоваться согревающими чарами.
Уизли было уже невозможно слушать, и однажды Том не сдержал себя.
— На какой чёрт он здесь вообще сдался?! — выкрикнул он в глухую темноту.
— Тише! — шикнула Гермиона, испуганно посмотрев вдаль, где в палатке должны были спать друзья.
Том выдохнул изо рта пар и медленно прикрыл глаза, мысленно успокаивая себя. Вечное недовольство и нытьё Рона изрядно трепало нервы: он абсолютно ничего не делал, ходил мрачнее тучи, заряжал плохим настроением остальных и всё время пытался уединиться с Гермионой, чтобы выговориться о том, какой Поттер безнадёжный идиот. Крестраж, покоящийся в ладони, спрятанной в кармане, подливал масла в огонь, тихо нашёптывая, что наглеца нужно просто уничтожить.
— Он здесь, потому что этого хочет…
— Он здесь, потому что не хватает смелости бросить вас, — проскрежетал Том, поднимая веки.
— Хватит! Мне надоело, что мы постоянно ссоримся из-за Рона! — скрестила руки на груди Гермиона, приняв воинственную позу. — Оставь его в покое…
— А тебе не кажется, что он испытывает к тебе что-то большее, чем дружбу? — сменившимся тоном спросил тот. — Если ты считаешь, что он не перетягивает тебя на свою сторону, то для чего он постоянно шастает возле тебя, не оставляя даже на каких-то полчаса одну?
Гермиона ответила не сразу, отводя взгляд в сторону.
— Я не знаю, что он думает. Мне плевать.
— Прекрасно! Ей плевать, что за ней носится по пятам мало того, что бунтовщик, так ещё и ухажёр!..
— Том, прошу тебя, не начинай, — простонала та, очевидно, страшась, что он вспыхнет.
Она тут же взяла его за руку, но тот, подстёгиваемый неведомой силой, моментально схватился ей в горло, сдавливая артерию.
— Я буду говорить то, что считаю нужным, — глухо проговорил он и смутно понял, что слышит себя со стороны.
За спиной что-то начало пощёлкивать, и Том тут же ослабил хватку, понимая, что пробудил своё внутреннее чудовище, приготовившееся драть об него когти.
— Прости, — выдохнул он, концентрируясь на тёмных глазах Гермионы, которая в немом ожидании осталась неподвижной.
— Давай больше не будем говорить о нём, хорошо?
Том опустил взгляд вниз, а после посмотрел на неё из-под полуопущенных ресниц.
— Ты можешь ему не отвечать? Не показывать свою взаимность?
— Разве я её показываю? — нервно усмехнулась та, лёгким движением сбрасывая с себя руку Тома.
— Дело в том, что и мне ты ничего не показываешь.
Та искренне удивилась, тряхнув копной спутанных волос.
— Я думала, тебе нужна моя магия.
— Иногда мне нужна ты.
Он осторожно прикоснулся к холодной щеке Гермионы, легко провёл пальцами к скулам и за подбородок запрокинул ей голову, после чего наклонился и прижался к прохладным губам. Увлекая в осторожный поцелуй, он стал сильнее налегать на неё, с жадностью сдавливая губы, а после крепко прижимая к себе за плечи. Гермиона ответила пылко, но в тот момент, когда его пальцы принялись расстёгивать ей молнию на кофте, та немного отстранилась и, тяжело дыша, прошептала:
— Ты в своём уме?!
— А ты замерзнуть боишься? — усмехнулся Том ей в губы.
— Том, может быть…
— Заткнись, — горячо выдохнул он и проник холодными ладонями ей под кофту.
Та вздрогнула, но, видимо, решила не сопротивляться, отвлекаясь на тонкие губы, страстно заласкавшие её.
Словно одержимый, Том быстро стянул с Гермионы кофту, проник губами к шее, а ладонью внутрь джинс и вызвал с женских губ первый грудной стон. Её руки задрожали, неуверенно распахивая края его плаща, чтобы ладонями прижать к груди, а затем спуститься ниже, и в этот момент Том не сдержался и мгновенно вытянул из её уст белоснежную нить, засверкав белизной в зрачках, с удовольствием ощущая приход магии, дарующую превосходство и силу. Гермиона немного ослабла, пропитываясь сжигающим теплом, и позволила ею управлять, прижимаясь к стволу дерева, приготовившись обмякнуть и сползти вниз.
Упиваясь волшебством, Том крепко держал её в руках, жадно впиваясь в губы и срывая с них поцелуи, и когда мир превратился в размытые пятна, а в ушах гулко затрещал ток, он расстегнул штаны, повалил Гермиону на кучу пожухлых листьев и вошёл в неё, вызвав глухой вскрик, прозвучавший слишком отдалённо, чтобы понять, насколько вокруг их было слышно.
Гермиона закатывала глаза, временами заглядывая в его белизну каким-то странным взором, словно находясь между двумя мирами, лихорадочно хватаясь за воротник его плаща, ритмично сжимая и разжимая ткань, и когда Том остановился, последний раз вытянув заветное и манящее волшебство, она вздрогнула ресницами и посмотрела на затянутое тучами небо, потусторонним голосом произнеся:
— Скоро будет дождь.
Том перекатился по земле вбок, а потом сел перед ней, тяжело дыша, пытаясь поймать на себе взгляд.
— Обычно после секса говорят немного другое.
Та наконец посмотрела на него, и оба показали друг другу насмешливые улыбки.
— Помоги мне встать, — глубоко вздохнув, попросила Гермиона, наблюдая за белоснежными точками в глазах напротив.
Том поднял её, и оба, приведя себя в порядок, вернулись к палатке.
На следующий день, казалось, стало легче дышать. Том проснулся в одно и то же время с Поттером, который, как всегда, первым вышел из палатки. Впервые ему не захотелось сразу же подняться и приходить в себя после сна. Вместо этого он вытянулся в тёплом спальнике, несколько раз зевнул и облегчённо вздохнул, понимая, что ни одна плохая или тягучая мысль не вертится в голове. Тело было абсолютно расслабленным, кажется, он был даже полон сил и готов что-то изменить в этих скучно тянущихся днях.
Появилось желание действовать.
Спустя час ребята собрали свой лагерь, убрали все следы и по старой схеме приготовились трансгрессировать. В этот раз Том привёл их в молодой лес, в котором ещё ласково трепетали пожелтевшие листья, однако небо было так же затянуто тяжёлыми облаками, предвещая сильный дождь.
Вроде бы ничего не изменилось, но настроение Тома прекрасно отражалось на лице Гермионы: она перестала по привычке хмуриться и иногда на её губах залегала тень улыбки, стоило ей посмотреть куда-то в сторону. Когда она неподалёку от лагеря собирала хворост, Том подошёл к ней и спросил:
— Поттер так и не знает, какого вора ищет Тёмный лорд и что он украл?
Та отрицательно покачала головой.
— У меня даже нет мысли на этот счёт, как и у Гарри.
Днём Гермиона взялась жарить щуку, пойманную недавно Гарри, и когда трое уже заканчивали с едой, Рон откинул от себя тарелку и проворчал:
— Это уже невозможно есть!
Гарри и Гермиона перестали жевать и отрешённо уставились на друга, а Том, прислонившись к дереву, закатил глаза, откинув голову к стволу: это было уже нереально видеть, не то чтобы слушать.
