Бессилие снова стало обхватывать в кольцо объятий, и Гермионе захотелось заплакать от того, что ни судьба, ни сама она, не щадили её.

— Почему так происходит со мной? — в сердцах жалобно воскликнула она.

— Это всего лишь один день, Гермиона, — мягко заговорил Том, заставляя её прислушиваться. — Представь, если бы не было этого дня, и ты поступила бы, например, как сегодня? Ты сходишь с ума от повторений одного и того же, но взгляни на это под другим углом. Разве это не шанс увидеть истинное отношение к себе каждого человека, присутствующего в твоей жизни? Разве это не шанс увидеть их насквозь? Определить, кто друг, а кто враг. Понять самой, что тебя интересует, а что нет. Найти в себе глубоко спрятанные качества, которые могут помочь тебе в дальнейшей жизни преодолевать препятствия.

Том замолчал, сделал полшага к Гермионе и ещё тише продолжил:

— Этот день – шанс узнать себя по-настоящему и принять такой, какая ты есть.

— Значит, я… гнусная убийца и… слабая девчонка, которая не может постоять за себя.

Том с улыбкой покачал головой.

— Ты решительная, Гермиона, и если тебе придётся когда-нибудь участвовать в убийстве, то стойко перенесёшь ситуацию и её последствия…

— Боюсь, этот день наступит завтра, — тут же перебила его со злостью Гермиона, на что Том самодовольно улыбнулся.

— Этот день делает тебя ещё сильнее. Ты не слабая. Я уверен, даже сегодня ты нашла бы выход из ситуации.

— О чём ты говоришь?! — в ужасе воскликнула Гермиона, видя перед своими глазами уже не Тома, а картинки произошедшего. — Он меня почти поймал! Он меня!..

Её панический голос сорвался, и она оступилась назад, давая волю своим эмоциям. Руки закрыли половину лица, а глаза стали наполняться слезами, сопровождаясь протяжным воем.

— Этот день заставит тебя быть предусмотрительной и недоверчивой, — твёрдым голосом отозвался Том без улыбки и, видя, в какое ошалевшее состояние стала приходить она, ещё твёрже произнёс: — Смотри на меня, Гермиона. Перед тобой стою я.

Она попыталась сбить прерывистое дыхание и привести его в норму. Затуманенным взглядом Гермиона внимательно изучала черты лица Тома, пытаясь отогнать образ Маклаггена. Её рука прикоснулась к чужой рубашке, не почувствовав жаркого пыла, и разум стал постепенно отпускать ужасные воспоминания.

— Не отводи взгляда, — тише добавил Том. — Ты должна видеть только меня.

Он наблюдал за тем, как она жадно разглядывает его, цепляясь за каждое очертание и борясь с собой.

— Я не хочу так мучиться… — грудным голосом отозвалась она.

— Ты видишь меня?

Гермиона слабо кивнула.

— Прикоснись.

Она послушно поднесла вторую руку к Тому, и её ладони снова ощутили что-то необычайно мягкое и подавляющее. Наконец, Гермиона решилась сказать об этом, запрокинув голову наверх, чтобы видеть лицо собеседника.

— Что это?

— Чувства, — спокойно отозвался он.

Гермиона с непониманием посмотрела на него, сдвинув немного брови.

— Чувства?

— Они есть в каждом человеке.

— Н-но… — ничего не понимая, протянула она. — У меня такого нет.

— Это есть у всех, иначе, откуда браться магии, если нет чувств?

— Это чувства, а не магия?

— Это магия.

Гермиона озадачилась, забыв о недавних переживаниях.

— Почему я у других людей не чувствую этого?

— Наверное, тебе стоит поискать ответ в себе? — легко отозвался Том.

Она прислушалась к своим ощущениям. Слабый, едва ощутимый поток тепла разливался по рукам, поднимаясь к плечам и дальше. Его было слишком мало, но он был слишком приятен, вселяя уверенность и придавая сил, отчего хотелось получить больше, зная, что это возможно. Она уже получала больше.

— Это… очень сильно притягивает, — произнесла Гермиона вслух, — как магнит. Откуда столько тепла?

Том слабо улыбнулся ей, но ничего не ответил.

— Ты слишком жесток, чтобы иметь столько тепла.

— Ты слишком тепла, чтобы быть жестокой.

Гермиона уже успела принять тот факт, что внутри неё сидела жестокость, спрятанная под вуалью искреннего тепла. Выходит, у Тома всё было наоборот? Ей было так странно осознавать, что в нём могут находиться такие тёплые и ласковые чувства, в которых хотелось пропадать и падать вниз, не боясь разбиться.

— Значит, ты стал жестоким не из-за этого дня? — спросила Гермиона.

Том качнул головой.

— Ты такой, какой есть, — утвердительно произнесла она больше себе, затем обратилась к нему: — Тогда почему в этом дне я выражаю свою скрытую натуру в виде жестокости, а ты – нет? Почему ты не выражаешь своё тепло?

— По-твоему, что я сейчас делаю? — усмехнулся Том.

У Гермионы дрогнули уголки губ в подобии улыбки. Она опустила на несколько мгновений взгляд вниз, затем снова посмотрела в тёмные глаза Тома.

— Расскажи мне свою историю? Как ты здесь оказался? — мягко спросила Гермиона.

Том посмотрел в сторону, а затем обратно на неё, произнеся:

— Вместе с тобой.

— Ты здесь не раньше меня? — уточнила Гермиона.

— Я же говорил тебе, что нет.

Та закусила губу, задумавшись. Это совсем не вязалось с её теорией о диадеме. Как он мог оказаться в одно и то же время с ней, если диадему брала только она? Скорее всего, Том снова врал ей.

— Ты… солгал, — выдохнула Гермиона.

— Нет.

— Тогда как?

Том насмешливо улыбнулся, снова посмотрев в сторону и обратно на неё смеющимися глазами, и ответил:

— Ты забыла о нашей договорённости? Все ответы будут тогда, когда будешь к ним готова.

— То есть бессмысленно искать, спрашивать?..

— Разве Макгонагалл сказала тебе что-то вразумительное? — продолжал насмешливо улыбаться Том.

Гермиона ничего не ответила, посмотрев вдаль на кружащие снежинки. Конечно, Том знал, зачем она пришла к профессору. Он даже видел её в этом момент, ровно как и в момент, когда она шла с Маклаггеном на стадион.

Гермиона резко повернулась к Тому и спросила у него:

— Ты знал, чем всё это кончится? Я видела тебя дважды!

— Было бы намного безопаснее, если бы ты подошла ко мне.

— Ты что? Мои неприятности чувствуешь за версту?

— Я хорошо вижу людей, которые тебя окружают, всего лишь.

— Мне стоит… восхищаться тобой больше, чем бояться, — с тяжёлым сердцем отозвалась Гермиона. — Я понимала, что нужно было идти к тебе, но… я тебя ужасно боюсь!..

— Я же говорил, что меня не нужно бояться. Если бы не это, ты бы избежала того, что случилось сегодня.

— Ты меня пытал, Том, и не один раз, — напомнила ему Гермиона. — Думаешь, после такого легко не бояться?

— Тебе же не мешает твоя боязнь жадно пользоваться моим теплом, — насмешливо заметил тот.

Гермиона тут же отдёрнула ладони от Тома, испуганно посмотрев ему в глаза. Ей было так хорошо и уверенно, что она даже забыла, что стоит напротив Тома и держит его в своих руках, пользуясь его магией.

— И твоё сегодняшнее происшествие не мешает мне касаться тебя безболезненно, — тише добавил он и легко положил ей руки на плечи.

Он был прав – она не испытывала ужаса и отвращения от его прикосновений. Его руки давали только тепло, которое манило её, как магнит, и это чувство привело к растерянности. Странное ощущение.

Вскоре Том отпустил её и повернулся к перилам, направляя взгляд вдаль. Гермиона ощутила опустошение и тоже посмотрела на хлопья снега, которых становилось меньше. Ветер немного утих, переставая играться волнистыми локонами Гермионы, и она устало прикрыла глаза.

Очень долго они стояли в тишине и смотрели на плохую погоду. Снег совсем перестал падать, давая разглядеть тяжёлое антрацитовое небо. Ночь была очень тёмной и мрачной.

— Я приблизилась к тому, чтобы получить ответы? — неожиданно спросила Гермиона долгое время спустя.

Том ответил на её взгляд, тихо произнеся:

— Да.

Что же такого она сделала, что приблизилась к ответам? Она закусила свою опухшую губу и спросила:

— Это потому что я с тобой сейчас?