— Наверное, ты хотела мне помочь, — просто ответил он.

— Я никогда бы тебе не помогла в таком деле! — тут же отозвалась Гермиона с воинственным блеском в глазах.

— Возможно, ты так считаешь, — медленно ответил Том и снова улыбнулся: — Но делаешь по-другому.

У неё нет аргументов, как защитить собственные идеалы, потому что он был прав: она так считает, но делает иначе. Она противоречила самой себе. Нет, у неё не может быть такого! Она никогда не обидит человека, не сделает ему больно и не попытается помочь принять участие в совершении преступления!

Воображение тут же подкинуло воспоминания о ссорах с Лавандой, где им пришлось даже несколько раз сцепиться в драке. Она вспомнила о том, что сама нарочно ломала шарик, который был очень важен ей. Она ругалась с Джинни и успела со злости толкнуть её брата. Она накричала на многих присутствующих в гостиной своего факультета. Она кидалась на Тома и оскорбляла его. Она сломала нос Малфою без капли сочувствия. Она кинулась на Крэбба без предупреждения, хоть и переоценила свои возможности. Она тащила мёртвое тело Малфоя в лес, словно для неё это было обычным делом.

Это всё делала она. Она считалась со своими идеалами, но делала всё по-другому. Как она докатилась до такого?

Том едва ли сдерживал смех, который ещё сильнее изнурял Гермиону. Если бы это происходило не с ней, то она тоже посмеялась бы над этим, но это было с ней и это было совсем не смешно. Это было страшно.

Гермиона ничего не ответила на слова Тома, понурила голову и попыталась не думать об этом.

— Не беги от самой себя, — спокойно сказал Том, отчего та вздрогнула.

Он был прав, она пыталась убежать от самой себя. Она не хотела признаваться себе, что все деяния совершила именно она.

Том оттолкнулся от стола и подошёл к Гермионе, которая подняла на него взгляд.

— Ты же знаешь, что это ты…

Он на неё давил. Беспощадно давил её же страхом и её идеалами.

— Замолчи, — поморщившись, отозвалась Гермиона, ощущая отвращение к самой себе.

Это напоминало лицемерие, которое стало для неё, оказывается, чем-то привычным, хотя в себе до этого момента его не замечала.

— Ты ещё хочешь узнать, почему помогла мне?

Гермиона вопросительно посмотрела на Тома.

— Я спас тебя, — ответил он и замолчал.

— И что? — не понимала та.

— Я помог тебе, и ты решила помочь мне в ответ.

И вот тут в идеалах Гермионы был прокол. Она – отзывчивый человек, получая помощь, всегда старалась отплатить той же монетой. Ей помог Том, и она в ответ помогла ему, совсем не осознавая, что помогает в таком грязном деле. Выходит, он воспользовался её важным качеством характера специально, ведь он мог бы и сам взять в руки третью нить и утащить Малфоя в яму вместе со всеми остальными. Он сыграл на её же идеалах! Это действительно было умно!

Умный Том.

Он просчитал всё куда серьёзнее, чем казалось на первый взгляд, и теперь у Гермионы не было другого выхода, как слушать его. У неё даже не было желания сопротивляться, ведь недавно Том показал, что её идеалы совсем не идеальны. Он сломал их хитро и безжалостно, и снова был абсолютно прав.

— Я помогла тебе в таком… безобразном поступке…

— Благодаря мне ты осталась цела.

— Ты помог мне, потому что просчитал всё наперёд! — вырвалось у Гермионы со злостью. — Ты знал, что я помогу в ответ!

— Конечно, знал! — усмехнулся Том, опираясь одной рукой о стол рядом с Гермионой.

Та покосилась на его руку, затем снова посмотрела в глаза собеседнику и жалобно прошептала:

— Ты же мог справиться и без моей помощи.

— Мог, — согласился тот, — но я хотел, чтобы ты мне помогла.

— Ты хотел, чтобы я… снова мучилась?

— Я хотел, чтобы ты сломала свой наивный внутренний мир, — серьёзно ответил Том.

— Но зачем? — с ноткой отчаянья спросила Гермиона.

— Ты же хочешь выбраться из этого дня?

Та слабо кивнула.

— Я же советовал тебе прислушиваться ко мне, а не пытаться навязать свои правила. Ты мне не оставила выхода, кроме как сломать тебя, а не изменить это в тебе. Я ждал, когда тебе сделают больно.

Том только что признался, что видел развернувшуюся ситуацию с самого начала. Он выжидал, когда её стукнут хорошенько, прежде чем он вступится за неё. Он не её защищал – он ломал её внутренний мир. Он хотел, чтобы та ощутила безвыходность ситуации и мечтала о помощи даже от него, даже о такой жестокой. И такая помощь её устроила. Том поступил беспощадно с ней. Это было безжалостно!

Безжалостный Том.

— Ты знал, чем это закончится, — медленно протянула Гермиона.

— Я даже знал, что ты сразу нарвёшься на неприятности после той ругани, что устроила утром в своей гостиной, — мягко произнёс тот и насмешливо улыбнулся.

— Откуда ты всё знаешь? — не понимала та, чувствуя ошеломление от этого.

Том коротко улыбнулся, отвёл взгляд в сторону, немного помолчал и повернулся обратно к Гермионе.

— Ты же считаешь, что это игра. Если это игра, то создатели знают всё. Я знаю всё.

Чёрт, он даже знал её мысли!

— Если это так, то почему ты её не закончишь? Тебе приносит удовольствие издеваться надо мной?

— В каждой игре есть конец, по прохождению которого игрока ожидает приз, награда.

— А какой тебе от этого толк, что я получу, как ты говоришь, награду?

— Создатели получают больше, чем можно подумать.

— Например?

— Например, любовь игрока к созданной игре. Это приятно, — улыбнулся Том.

— Поверь, мне с самого начала тошно играть в эту игру, — фыркнула Гермиона.

— Ты ещё не распробовала. Настанет момент, когда тебя будет не оторвать.

Та скрестила руки на груди и недоверчиво посмотрела на Тома.

— Глупости. Меня не волнует твоя игра, Том. Я сама по себе, и раз здесь всё постоянно повторяется, то я буду делать, что хочу.

— Ты уже начинаешь ощущать приятный вкус от того, что можешь делать здесь то, что тебе захочется, — заметил он.

Гермиона скрипнула зубами, понимая, что он прав.

— Я сама по себе, и я такая, какая есть!

— Да. Такая пылкая и злая, такая решительная и безрассудная, — мелодично говорил Том. — А сегодня мы выяснили, что ещё и отзывчивая.

Её поступок он назвал отзывчивостью! Это было сродни тому, что исцеление от своих же пыток он называл милосердием.

Гермиона поморщилась и снова ощутила в себе отчаяние. Она осознавала, что Том безвозвратно разрушил её внутренний мир, который никогда уже не станет прежним. Более того, своими точными словами он ломал и её.

Это всё не вязалось с его внешностью. Как такой ангельский на вид человек мог быть настоящим бесом?

— Хватит обо мне так говорить!

Том качнул головой и очаровательно улыбнулся, опустив глаза вниз. Гермиона отвернулась от него и спустя минуту молчания спросила:

— Если ты – создатель, то как мне следует закончить этот день?

— Со мной.

— Я не хочу сидеть здесь весь день и осознавать, что ты сделал со мной.

— Ты сама послушалась меня.

— Я не…

Том мгновенно оказался напротив неё и мягко, но давящим тоном произнёс прямо ей в губы:

— Ты сама послушалась меня.

Гермиона замерла и затаила дыхание. Любимый запах детства, красивое лицо и приятный голос никак не вязались со страхом, который тут же заполнил каждую частичку души. По следам страха крались отчаянье и безутешность. Они сдавили глотку и не дали возможности что-то сказать или пошевелиться. Осознание больно било в голову. Том сегодня был во всём прав. Но она не хотела быть такой «отзывчивой»! Слёзы навернулись на глазах, и Гермиона тут же ощутила, как рука Тома коснулась её волос и очень аккуратно проскользнула по всей их длине.

— Маленькая и беззащитная Гермиона, — с жалостью прошептал он ей в лицо. — Я не буду тебя обижать, если ты этого не хочешь, но тогда ты должна согласиться со мной.

Гермиона не сдержала тихий всхлип, но продолжила внимательно смотреть в густую антрацитовую бездну глаз Тома, которые были ровно напротив. Том её даже не злил. Ей безумно хотелось верить, что он хочет помочь, и его лёгкие поглаживания по волосам скорее успокаивали, чем раздражали.