========== Часть 1 ==========
Городок выглядел невзрачно. Полуразрушенные одноэтажные бараки с проломленными крышами, редкие голые деревца на кривых узких улочках, под ногами слякотное месиво – колеи от проезжающего транспорта. Дилижансы в основном, телеги, да просто всадники на лошадях. Гнилостные запахи помоек вокруг, жужжание полчищ мух, всё грязное, серое, неприятное. В таком месте, даже если снять тёмные очки, то ровным счётом ничего не изменится – хуже здесь не станет.
По обочинам дорог истлевали залежи мусора. Гаргонат мельком разглядел обломки ветхой мебели, потрёпанные рваные книги, чернеющее от сырости тряпьё и мокрый труп старой пятнистой собаки.
«И что здесь вообще можно отыскать, кроме неприятностей?! Что ж, учителю виднее…» – его мысли стали унылыми как этот край.
Хлюпая массивными подошвами сапог по жидкой грязи, широко вышагивая и стараясь поменьше с опаской смотреть на серое небо, устелившее горизонт сплошным ковром плотных облаков, василиск пытался не упускать ни одной детали.
В оконном проёме близстоящего барака показался старик – лысый, морщинистый, беззубый. Отсутствие зубов, Гаргонат легко определил по втянутым губам, превратившим рот старика в чёрную тонкую полоску меж широкими ноздрями и квадратным выступающим подбородком. Старик был сухой, маленький и немощный, руки его беспрестанно дрожали, когда он тянулся к деревянным раскрытым ставням оконца. Крючковатые пальцы никак не могли достать до ручки, и василиск, скрепя сердце, разрешил себе вмешаться.
Он подошёл к окну и подвёл ставни старику. В древних глазах, впалых, блекло-голубых, без ресниц на тёмно-красных веках, на миг засветились слёзы благодарности. Старик то ли выдохнул, то ли что-то попытался сказать, и окно захлопнулось прямо перед носом Гаргоната, который продолжил свой путь, словно ничего не случилось.
Сам-то он успел разглядеть убогую обстановку дома, в котором жил старик – смятую постель, на которой комья шерстяных одеял напомнили увиденную недавно дохлую псину, а засаленные желтоватые простыни источали сильный запах немытого тела и рвоты. У кровати на кривоногом столе красовалась, практически сияя в полутьме, жестяная пустая миска. Есть ли кто-нибудь у этого старика? Кто заботится о нём?
Гаргонат отогнал прочь волнение о судьбе этого человека. Подумаешь, мало ли нищих во всех мирах! Василиск пришёл в это поселение с иной целью, так и не стоило от неё отступать и отвлекаться на незначительные происшествия.
Здесь, судя по словам учителя, жила одна женщина, у которой имелось какое-то особенное вещество для алхимических исканий. Гаргонату предстояло его забрать. Пока василиск терялся в догадках, с чего его первый самостоятельный выход за территорию Поля, начался с простецкого на первый взгляд задания – пойти в соседний город и принести ингредиент?
Поле принадлежало учителю. Местные жители иногда приходили к нему за помощью, звали его Травником, но настоящего имени своего он никогда не называл, утверждая, что набор букв смысла не имеет. Имело смысл лишь то, что он делал – рождённый разрушать, создавал! Зелья, оружие, амулеты и много такого, что могло принести пользу этому миру, однако жил этот странный древний василиск уединённо, пользовался магией, чтобы менять обличье, и выстроил целую сеть помещений под Полем.
Гаргонат три года провёл в подмастерьях под землёй – стал неплохим кузнецом. Только пока не понял зачем. Ковал заборы, мечи, булавы, топоры, мог даже тяжёлую стальную броню для рыцаря изготовить. Не очень изящную, но вполне добротную. Чем дольше Гаргонат совершенствовал своё кузнечное искусство, тем больше складывалось впечатление, что учитель, будучи не в силах прогнать его, просто хочет отделаться от ученика. Ему было обещано иное обучение: магия, тайны мироздания, изучение собственных сил, сотканных самим Хаосом и разрушительных для всего сущего. Он должен был узнать обо всём, что находится во власти древнего василиска, но пока ученик добрался вдоль разъезженной грязной дороги только до импровизированного центра соседнего городка.
«Шра-Монрот» или «Шро-Манрон», название совершенно вылетело из головы Гаргоната – на деревянном столбе у города он мельком прочёл что-то похожее на это буквосочетание. Здесь в центре стояло здание, которое с натяжкой можно было бы назвать ратушей – два этажа, крыша куполообразная, но единственное строение в городе, со стен которого не отваливалась облицовка. Покрытие цвета пожухлой осенней листвы, оттенок светлой глины, разведённой в воде.
Перед ратушей находилось деревянное возвышение, похожее на сцену. Хлипкие мостики, лесенки – того и гляди рассыплются! – тянулись вверх, где твёрдо стояла основа основ закона и правопорядка. Очень популярная в этих местах виселица. Пустая петля неподвижно замерла, как круглое око, сквозь которое виднелся купол ратуши.
Гаргонат остановился и несколько секунд посвятил ознакомительному осмотру сцены, где разворачивались все интересные события этого, неказистого на первый взгляд, местечка.
Встреча должна была состояться здесь, после полудня, хотя насчёт местного времени Гаргонат сомневался – на ратуше не было городских часов. Здесь время измерялось не так, как в Мире-без-Лун. Никаких электронных и механических приспособлений с цифрами, только угол падения тени на примитивные вертикальные указатели. Сегодня выдался пасмурный день, теней не было видно, словно само небо скрывало Гаргоната от солнца!
Прямые лучи местного светила, как и большинства прочих звёзд, не полезны для василисков. Кожа может вмиг волдырями покрыться, а проклятая кровь закипит, обличье человека растает как воск, и тогда он точно привлечёт к себе много нежелательного внимания.
Сейчас он, стоя около виселицы, внимание к себе своим видом может и привлекал, но никто ничего странного не видел. Учитель дал Гаргонату чёрную длинную рясу, объяснив, что в таких одеяниях ходят те, кто служит здешнему богу. Этим людям обычно никто не задаёт вопросов и местные их уважают.
Вокруг василиска и по площади неторопливо прохаживались обыватели, и вид их был невзрачен под стать местечку, в котором они проживали. Крестьяне. Женщины в плотных головных уборах, платьях до пят, толстые, крепкие, ладные. Наверняка у каждой под этим верхним платьем ещё несколько слоёв сорочек. Мужики, как и везде – небрежно-грязноватые, потасканные, с усталой обречённостью в глазах. Гаргонат успел пожить в трёх мирах, видел много смертных мужчин, и все были такими. Кроме учителя. Но, наверное, дело было в том, что учитель не человек, он и одевался иначе – не в холщовые рубахи, не в меховые жилеты, а в костюмы, состоящие из шелковых накидок, сияющих жемчугом и монашеские рясы, носил наручи или перчатки, часто бродил по коридорам Поля босой, а глаза завязывал широкими атласными лентами. Ученик только и успевал поражаться его странностям. Сперва он даже думал, что Травник сошёл с ума в этом мире, но в каждом нелепом с первого взгляда действии скрывался глубокий смысл, который Гаргонату только предстояло понять.
Площадь вздрогнула от гула, исходящего из-под купола ратуши, василиску показалось, что плитки на площади под его ногами тоже затряслись. Звуки причиняли если не боль, то неудобство. Гаргонат ненадолго ощутил себя совершенно потерянным и даже не посчитал, сколько раз ударили в невидимый колокол.
Неожиданно он встретился взглядом с девушкой, совсем юной, бледной что луна, большеглазой и испуганной. Она походила на призрака, вымазанного дорожной грязью. На ней было старое коричневое платье грубого покроя, а голова покрыта льняным белым платком, так, что только девушки лицо было видно. Она держала в обеих руках свёрток пёстрой клетчатой ткани.
– Идите за мной, сэр! – сказала она.
Гаргонат с трудом понял её говор – изъяснялась девушка со здешним деревенским акцентом, а василиск хоть и изучал местное наречие, но оказалось, что знание без практики почти бесполезно. Он отправился вслед за незнакомкой вдоль улицы, огибая бараки, пока, наконец, она не остановилась в уединённом дворике, где под искривлённым деревом с гладким стволом было развешено выстиранное белье – простыни, наволочки и прочие постельные принадлежности.
