Он охнул, когда нож вонзился в его глазницу, задергался, пытаясь вырваться, но лезвие быстро и плавно вынырнуло и вошло во второй глаз, а потом прочертило темную полосу на его горле. Толфгар побулькал, захлебываясь воплем и кровью, и снова упал замертво. Я вдруг осознала, что с каждым разом это становится все легче и интереснее. Каким же ещё способом лишить его жизни? Топор в руке Эрандура, хищно сверкая, намекал на четвертование, и я кровожадно оскалилась.

Крики Толфгара стали для меня музыкой триумфа. Кажется, именно этого я и ждала все бессонные ночи в Виндхельме, когда мечтала утопиться. Хорошо, что я победила свои страхи и выжила. Звук ломающихся костей врага – вот ради чего стоит жить.

Потом руки и ноги прирастали обратно. Оставалась только пролитая кровь, покрывающая каменный пол святилища сплошным густым слоем, сверкающим в ярком свете разгоревшихся факелов.

Мы отрезали и отрубали все, что можно отрубить и отрезать. Вскрывали, прижигали, вырывали, прокалывали и просто увечили. Наблюдали, как он беспомощно ползает, воет и гадит под себя. Я смеялась, когда он в очередной раз умирал. Эрандур оставался серьезным и сосредоточенным, как целитель на операции.

– Что ещё тебе от меня надо? – выл Толфгар. – Я все сказал и больше ничего не знаю… Мне очень жаль, что тогда…

– Извиняться не имеет смысла. Уже поздно, – оборвала я его невнятную сбивчивую речь. – Отрекись от бога, которому ты поклоняешься, он тебя всё равно не спасет. Прими власть Молага Бала, раз уж ты и так насильник…

Норд громко всхлипнул и часто закивал. Так часто, будто утратил способность прямо держать голову.

– Да-да… я согласен! Клянусь! Кто угодно, только прекратите! – пропищал он не своим голосом. – Я отрекаюсь от Талоса и согласен служить Молагу Балу! Отныне и навсегда!

Я отбросила нож в сторону, взяла булаву и вновь размахнулась. «Сломанный» Толфгар даже не сопротивлялся, лишь склонил голову в полном принятии своей участи.

Когда булава с хрустом опустилась на голову, оружие вдруг сверкнуло бледно-зеленым светом, а ржавчина ссыпалась с нее мелкой пылью. С удивлением отдернув оружие, увидела, что оно выглядит восхитительно и устрашающе. По острым блестящим шипам перетекали зеленые прожилки, в которых переливалась сила даэдра, как кровь по сосудам.

«Хорошо… Хорошо! – довольно прошипел Молаг Бал. – Алтарь и Булава восстановлены, а душа этого ничтожества будет вечно умирать и возрождаться в Хладной Гавани!»

– Во имя отмщения и во славу твою, лорд Бал! – с азартом произнесла я.

«Что ж, ты заслуживаешь награды! Можешь взять это оружие, если хочешь, а если нет… Хм… Я обещал снять с тебя проклятье… Так тому и быть! Ты свободна от пут предательницы и будешь благословлена мной!»

– Благословлена? – удивленно переспросила я, а голос Молага Бала с новой силой сотряс пространство святилища. Он загромыхал, заставляя трещать камни, составляющие свод пещеры.

«ТЫ ЗАБЕРЕШЬ МНОГО ЖИЗНЕЙ, И НИКТО БОЛЕЕ НЕ ПОСМЕЕТ СЛОМАТЬ ТЕБЯ, ДЖУЛИЯ ОКТАВИЯ! НО И ТЫ ВПРЕДЬ НИКОМУ НЕ ПОДАРИШЬ ЖИЗНЬ! ТАКОВО МОЁ БЛАГОСЛОВЕНИЕ!»

Лорд Насилия захохотал, но его смех скоро умолк, растворившись в воздухе и оставив от себя лишь зыбкое эхо и запах свежей крови.

– Что он имел в виду? – Эрандур встал вплотную ко мне и взглянул на останки Толфгара, лежащего в луже крови и превратившегося в то, что мы делали с ним весь вечер. Кучу истерзанной плоти.

– Не знаю… – я в замешательстве отошла назад, чувствуя себя как-то иначе. Не могла объяснить ощущение странной пустоты, поселившееся в разуме и груди. Я-то думала, что буду радоваться, когда узнаю имена, и наконец, отомщу, но теперь внутри остались лишь сомнения и усиливающаяся с каждой секундой боль в животе. Она жгла огнем и медленно спускалась вниз, скручивалась и нарастала.

Выйдя из святилища, я поняла, что больше не в силах сделать и шага, согнулась пополам и, положив Булаву на ближайшую бочку, прижала руки к низу живота. Осознание подействовало больнее и неприятнее ощущения, поглотившего меня.

Эрандур испуганно наклонился ко мне, придерживая за плечи.

– Я поняла… – прерывисто прошептала, жмурясь от мучительных спазмов и выступающих на глазах слез. – Я знаю, что забрал у меня Молаг Бал…

Данмер поднял меня на руки и перетащил на кровать наверху. Боль буквально выжигала всё внутри, а в глазах темнело. Сердце поглотили обида и злость.

– Тоже мне благословение! – яростно шипела я. – В Обливион его Булаву! Он не должен был…

– А он никому ничего не должен, – ледяным тоном произнёс Эрандур.

Друг присел рядом и положил руку мне на плечо. В его глазах я не увидела ожидаемого сочувствия, которое он как-то назвал «скорбью».

Боль вскоре отступила, но я не торопилась вставать с кровати. Мысли спутались в клубок, в воспоминаниях кружились кровавые образы возрождающегося и вновь умирающего Толфгара, но при этом не появилось никаких угрызений совести. Я твердо считала, что он заслужил такой участи, пусть даже у меня забрали кое-что взамен. Пока не получалось понять, насколько важен для меня дар материнства. До случая в Пещере Мертворожденного, я даже не задумывалась над этим, а сейчас и вовсе…

– В бездну! Всё и всех в бездну! – держась за живот, я села на кровати и подвинулась поближе к Эрандуру. – Надо бежать из города. Отправимся к форту Сангард. Найдем второго. Селкира. Наверняка, он точно знает, где находится Нелмар.

– Хорошо себя чувствуешь? – данмер пристально посмотрел на меня. – Ты бледнее, чем обычно.

– Все нормально, – я попыталась улыбнуться, но улыбка получилась как оскал. Боль отступила, но мерзкое ощущение пустоты никуда не делось. Во рту скопился металлический привкус, будто я напилась крови на грязной оргии Молага Бала.

Некоторое время мы сидели молча. Собирались с мыслями перед очередным путешествием. Я уже начинала представлять стены форта, возвышающегося где-то недалеко от бескрайних равнин Вайтрана. Оставалась самая малость – добраться до Картвастена, куда уже отбыл Ворстаг с лошадьми и почти всеми нашими вещами. Я даже Ваббаджек ему доверила – лишь бы этот мерзавец дождался нас в поселке! Себе мы с Эрандуром оставили только немного монет на еду и дорогу и плащи. Мы опасались, что план может сорваться, поэтому Эйрин тоже уехал за день до «дела», чтобы его никак не связали с нами в случае чего.

– Надо умыться, – я медленно встала с кровати и поплелась на кухню. Там в котелке меня поджидала теплая вода, чтобы смыть ощущение липкой крови с рук. После жертвоприношения на ладонях осталась засохшая коричневая пленка, больше похожая на простую грязь. Жаль, что характерный неприятный запах выдавал её истинную природу.

Пока я приводила лицо и руки в относительный порядок, Эрандур дошел до двери и осторожно выглянул за порог.

– Светает, – сообщил он, возвращаясь ко мне. – Успеем за день добраться до Картвастена даже без повозки.

Я согласно кивнула – все равно у меня не было никаких иных идей на этот счёт – взглянула на мутную воду в котелке и направилась к двери. Данмер напоследок помыл руки и лицо, бросил быстрый взгляд в ровно горящий очаг затихшего дома и пошел за мной.

Утро выдалось холодным. В лицо ударил промозглый, совсем не весенний ветер. По небу на город с гор наползали темные кучевые облака, несущие непогоду. Возможно, прогулка до Картвастена окажется менее приятной, чем я предполагала.

Пока мы, кутаясь в плащи, шли до рыночной площади, мне не раз хотелось сорваться на бег, но присутствие Эрандура меня останавливало. Около рынка данмер внезапно схватил меня за руку и крепко сжал мои пальцы. Я ненадолго почувствовала себя спокойнее.

Около ворот дежурили трое сонных Братьев Бури, спасение казалось очень близким. Еще немного и мы окажемся на свободе! Осталось сделать всего несколько шагов!

Но увидев нас, стражники вдруг зашевелились, оживились и слаженно выступили вперед, рывком выдернув мечи из ножен. Я замерла как вкопанная и потянула к себе Эрандура.

– Стоять, именем ярла! – приказал нам один из стражников. – Вы обвиняетесь в преступлении против Скайрима и его народа! Не смейте сопротивляться и будете жить долго… В шахте Сидна!