– Когда прибудут каджиты? – поинтересовалась я.

– Хорошо-Знает-Болота вспомнил, что они были здесь около недели назад. Следующий караван торговцев прибудет не раньше чем через неделю.

– А твои сородичи не будут против, что мы пока поживём у вас?

Аргонианка не ответила, её леска неистово задёргалась и умелой подсечкой она вытащила из воды вихляющегося лосося. Только поместив его в бадью, Бегущая-по-Траве продолжила разговор:

– Мои сородичи не слишком любят данмеров. Память о прошлом. Я понимаю их, но мне вовсе не кажется, что прошлое должно влиять на наши решения.

– Бегущая, – я в недоумении воззрилась на подругу. – Кто ты такая? Ты точно скорняк? Твоим речам даже жрец Мары может позавидовать!

– Я обычная аргонианская девушка, – скромничая, ответила она. – Просто многое пережила.

Моя удочка задрожала в руках – рыба схватила приманку. Растерявшись, я вцепилась в удилище и принялась стремительно наматывать леску. Лосось усиленно сопротивлялся попыткам вытащить его. Никогда не думала, что у рыб столько сил! Когда серебристая чешуя сверкнула над водой, моё лицо озарила улыбка. На несколько мгновений удалось позабыть обо всем, через что мне довелось пройти.

Вытянув на берег довольно крупную рыбину, отцепила её от крючка и рассмотрела, заметив, что она больше и темнее обычного лосося, с растопыренными длинными плавниками и вытянутой головой. В широком рту необычной рыбины различался ряд острых зубов. Она с усилием продолжала извиваться в руках, норовя вырваться, и топорщила жабры, задыхаясь.

– Это рыба-убийца? – рассмеялась я, бросая улов на берег. Чешуи этой рыбы можно будет использовать в алхимических практиках, а на вкус она довольно необычна.

– Верно, редкая в этих краях, – заметила Бегущая, одобрительно кивнув. – Хорошо, что ты улыбаешься. Это даёт надежду на то, что всё образуется. Кстати, твой друг знает о случившемся?

Проглотив язык, я отрицательно мотнула головой. Мимолётное счастье растаяло как утренний туман под палящим полуденным солнцем.

– Ты же понимаешь, что придётся всё ему рассказать? – с нажимом продолжала аргонианка.

– Вообще не хочу, чтобы кто-нибудь еще знал, – выговорила я, чувствуя, как от злости краснеют щёки.

– Он имеет право знать.

– Я сама решу, кто имеет право, а кто нет! Это моё дело. Надеюсь, ты ему не расскажешь?!

– Нет. Это только ваше бремя, которое вам нести вместе или идти разными дорогами.

Эти слова словно ударили меня под дых. Я никогда не думала, что могу остаться одна. А если и останусь, то, что буду делать, куда пойду? Нищая, опозоренная женщина. В лучшем случае смогу устроиться на кухню в Сером квартале и работать на данмеров за еду и спальное место. Либо стану служанкой в «Очаге и Свече» и буду терпеть приставания перебравших нордов. Зимой не удастся отыскать ингредиентов для продажи, а чтобы покинуть Виндхельм, нужны деньги. Что если Эрандур, узнав правду или обидевшись на мою ложь, действительно решит уйти?

***

Жизнь среди аргониан была не так уж и плоха. По крайней мере, я не голодала и не мёрзла. Однако неделя, проведённая в блоке, показалась самой долгой за всю мою жизнь. Чтобы хоть как-то отработать доброту и оказанное гостеприимство, помогала всем, чем могла. Я чистила котелки и кастрюли от сажи, готовила, сменяя Бегущую на кухне, драила полы как корабельную палубу, носясь с тряпками и бадьями по всему общежитию. Не скажу, что довела всё до блеска, но стало заметно чище. Чем только не займёшься, чтобы избежать неудобных разговоров, тем более что жрец после отравления заметно сдал позиции – вставал и ходил с трудом. Очень долго спал, словно яд выкачал из него всю жизненную энергию. Исцеляющие чары помогали, но не так как бы мне хотелось. Может, я колдовать разучилась?

Десятого числа месяца Заката Солнца в блок посреди дня вдруг ворвался Хорошо-Знает-Болота. Он откинул капюшон с головы и оскалился в открытой улыбке, глядя на меня.

– Приехали! – объявил аргонианин. – Каджиты! Я видел повозки и лошадей!

Новость, которая ожидалась целую неделю, не на шутку испугала и удивила, словно гроза посреди зимы.

– Ты уверен, что это были они? – недоверчиво поинтересовалась я. Не хотелось лишний раз высовывать нос из безопасного укрытия.

– Уверен, – твёрдо сказал Хорошо-Знает-Болота. – Спешить не обязательно, они пробудут здесь несколько дней.

Аргонианин отправился в доки, чтобы продолжить работу, а я повернулась к сидящему за столом жрецу, перехватив его встревоженный взгляд.

– Почему ты не сказала, что мы ждём каджитов? – Эрандур задал уместный вопрос. И действительно, почему я вдруг перестала делиться с ним планами?

– Ну, – и снова ложь! – Я украла кое-что, и это можно было бы сбыть каджитам…

– Украла?

– Пришлось. Хотела расплатиться с аргонианами, но не знала как, – объяснение звучало весьма сомнительно, особенно когда его украшала глупая натянутая улыбка.

– Да хранит нас Мара, – вздохнул Эрандур, тяжело поднимаясь с лавки. – Надо вернуться в Данстар. В Храм Призывателей Ночи, – заметив мой испуг, жрец добавил. – Там ещё осталось немного золота, и… мне нужно благословение Её Милости. Она может полностью исцелить меня от яда.

– Попробуем договориться с конюхами, – не верилось в то, что удастся дорого продать блюдо Авентуса и набрать достаточное количество септимов для путешествия.

Снарядившись в путь, хотя сложно было назвать сборами, то, что я взяла Ваббаджек, пустой рюкзак и прицепила к одежде капюшон-накидку, мы со жрецом направились в ненавистный город. Теперь особенно пугало, что Рольф и Ангренор могут встретиться на улице и отбиться от них не получится. Я больше смотрела под ноги, чем по сторонам, в надежде добраться до главных ворот без происшествий и приступов неконтролируемой паники. Если такое случится, пока мы идём, довольно сложно будет объяснить данмеру истинные причины подобного состояния.

Денёк выдался пасмурный и тихий – даже снег сыпался лениво, будто небо нехотя сбрасывало по снежинке на студёную землю Виндхельма. Ветра замерли среди обледеневших стен, погрузив город в гнетущую тишину. Шумно сейчас было лишь в доках и на рынке.

За воротами на мосту, как и прежде, дежурили стражники. Они проявляли мало интереса к покидающим город, радуясь, что чужаки уходят из их мрачной холодной цитадели. Я пыталась представить, что никаких Братьев Бури вокруг нет, но дрожала от ужаса, списывая это на мороз, и косилась на патрульных, громко комментируя красоты местной архитектуры.

Пока на глаза не попался низкий каменный парапет.

С моста открывался чудесный вид на реку, горы и доки, где сейчас стояли несколько кораблей. Я свернула к краю, вытащив из кошеля на поясе единственный оставшийся септим. Сжав монету в ладони, подошла к парапету и взобралась на него.

– Что ты делаешь? – обеспокоенный тон Эрандура, заставил вздрогнуть от неожиданности. Стоя на краю, я уставилась на септим и покрутила в пальцах. Холодное золото оживляло воспоминания о тьме, фалмерах и моей слабости.

– Джулия! – крикнул жрец. – Немедленно спускайся оттуда!

А внизу раскинулось широченное русло Белой реки. На дне, наверняка, острые камни и если прыгнуть с такой высоты, то можно умереть, если не от удара о ледяную воду, подёрнутую мёрзлой коркой, то о зубья массивных глыб.

Как голодное чудище река ждала «сломанных» девушек, чтобы заключить их в мёртвые объятия и выбросить в море или на берег ненужным мусором.

Септим притягательно блестел в руках а я, снова сжав его в кулаке, спустилась с парапета и остановилась с закрытыми глазами.

«Со мной такого не случится!» – подумала и бросила монетку через плечо. Золото пропало в реке, а в сердце родилась надежда, что вместе с септимом вода унесёт в открытое море и мою память.

– Джулия, – голос данмера прозвучал удивлённо. – Ты выбросила золото?

– Ну, да, – продолжая путь по мосту, ровно отозвалась я. – На свете есть вещи и поважнее. Ты же сам говорил.