Я упёрлась ладонями в его плечи и замотала головой, пытаясь сбросить с себя ставшие до боли неприятными прикосновения.

– Видишь, – спокойно ответил он, убирая руки. – А я даже не начал ничего рассказывать. Джулия, когда ты узнаешь всю правду, ты сама убежишь от меня прочь. Если не захочешь убить.

***

С утра я выглядела чуть лучше снежного тролля, скрещенного с хоркером. Лохматая, опухшая после ночи рыданий – лучше бы напилась.

На рассвете сели в повозку и покатили до горы Килкрит – отдать дань уважения «Дибелле». Барбас сидел на удивление смирно, только изредка бросал на меня взгляды, в которых я читала тревогу. Эрандур, который вчера красноречиво поставил точку в наших несостоявшихся отношениях, хлопнув дверью и доведя до слез помимо меня одну из служанок, одним только взглядом, держал меня за руку, то ли успокаивая, то ли извиняясь.

А я давно уже успокоилась – выплакала все глаза и теперь мысленно укоряла себя за глупость. Это ж надо было додуматься полезть жрецу в душу и требовать правды!

Гору Килкрит с вырывающимися из призм в затянутые облаками небеса белыми лучами света я заметила издалека, а Барбас весело гавкнул.

– Ты глянь, какой умный пёс! – ухмыльнулся возничий, останавливая лошадь.

– Умнее не сыщешь, – кисло отозвалась я, потрепав Барбаса по голове.

– Гав! – с чувством собственного достоинства подтвердил тот, спрыгивая с повозки, как только она остановилась у тропы, отмеченной высовывающимися из глубокого сугроба камнями.

– Осторожнее! – крикнул кучер нам вслед. – В наших краях очень свирепые волки!

Эрандур молча передал мне рюкзак и я, опираясь на Ваббаджек, пошла за Барбасом мимо храма Меридии. Тропа оказалась вполне проходимой, а снег примят следами.

– Как думаешь, Барбас? Патрули?

Пёс втянул носом запах и, перепачкавшись в снегу, обернулся ко мне.

– Имперцы, местные лесорубы, охотники… кто угодно!

– Искатели даэдрических артефактов, например, – добавил Эрандур, идущий позади.

– Да уж, – в сторону бросила я, задыхаясь от резкого тяжелого подъёма по холму.

– О, Топор Скорби не обычный артефакт! – Барбас радостно завилял хвостом, семеня впереди и ничуть не утомляясь от неторопливого бега. – Он был создан самим Клавикусом, если вам интересно…

– Идти-то далеко? – обречённо спросила, умоляюще глядя на неумолкающего и неунывающего пса.

– Ну, если вас не съедят снежные саблезубы, к закату доберёмся, – ответствовал он, приостановившись и подождав нас.

– Тогда рассказывай, что это за Топор такой.

Барбас странно похрипел, словно прокашлялся и размеренно начал:

– Однажды, давным-давно… Хотя, если быть точным, не так уж и давно, – пёс прервался и призадумался. – К Клавикусу обратился один маг. Его дочь подцепила ликантропию, а ему было невыносимо видеть, как девушка превращается в чудовище.

– И он её зарубил? – скисла я.

– Ну да.

– И всё?! – я ждала эпическую легенду о сделке с даэдра, драматическую развязку, да хоть что-то, что тронуло бы струны души переживанием. А получила банальный пересказ семейной драмы. Этого мне и так в жизни хватало сполна.

– А ты чего ждала? Песен, танцев и ряженых слоадов?

– Нет, – я поспешила оправдаться, – но всё могло бы быть интереснее. Например, дочь сама нашла топор и грохнула им отца, или отец не смог поднять оружие на дочь и Клавикус его проклял…

– Пиши пьесы для имперского театра и не придирайся к легендам! – недовольно проворчал Барбас и замолк. Наступившее молчание, однако, продлилось совсем недолго, и насладиться им не удалось. Как только подъём по перевалу завершился, мы вышли на дорогу, изрезанную свежими отпечатками колес недавно проехавших повозок и копыт лошадей. Тракт тянулся параллельно горной гряде по открытой холмистой местности. Могучие высокие ели и кедры остались позади, а тут по обочинам торчали только хлипкие кустики снежноягодника, абсолютно лысые без единой ягоды. Раздавалось со звучным эхом хриплое карканье ворон.

– Нам туда, – Барбас рысцой побежал налево, где дорога плавно спускалась вниз.

– А почему от Солитьюда нельзя доехать сюда на повозке? – возмутилась я, указав на путь Ваббаджеком, и уперла свободную руку в бок.

Данмер угрюмо осмотрелся, задумчиво ответив:

– Может, эта дорога не для обычных повозок?

– В таком случае, куда она ведёт? – мы тревожно мельком переглянулись, но я быстро отвернулась от виноватого пылающего взгляда. Даже если Эрандур и хотел извиниться, это уже стало неважно – не хотелось поднимать вчерашние темы.

– Сделаем вид, что ничего не было? – снова попросила я.

– Это будет сложно, – отозвался жрец, следуя за убежавшим далеко вперед Барбасом, замершим на дороге в ожидании, когда мы соизволим идти и в очередной раз перестанем выяснять отношения.

Зашагала рядом, приосанившись и постукивая Ваббаджеком по наледи.

Над горами разнеслось раскатистое басовитое рычание, короткое, но в то же время угрожающее, а серебристая, почти неразличимая на фоне снега, зверюга, вдруг выпрыгнула из засады и, вытянув когтистые лапы, сгребла Барбаса на обочину.

Раздался скулёж, визг вперемешку с глухим рычанием, взлетели вверх клочья снега. Эрандур выхватил клинок и помчался к суматошной схватке двух зверей.

Я пыталась рассмотреть хищника, но в беспорядочном движении получалось различить только пятнистую шкуру, куцый короткий хвост и косматую морду, от которой гребнем тянулась по холке короткая грива. Прежде мне не встречались саблезубые тигры, и сердце кольнули одновременно восхищение и ужас перед движущейся горой мышц, смертоносной мощью зверя, острыми загнутыми когтями, размером не меньше железного кинжала и клыками, торчащими из раскрытой пасти.

Эрандур, подбежав к хищнику, пронзил его бок мечом. Саблезуб болезненно взревел, роняя брызги алой крови на снег, а данмер, ловко переступив с ноги на ногу, отпрянул в сторону от когтей гигантской кошки и нанёс меткий рассекающий удар по брюху тигра.

Эбонитовое лезвие с лёгкостью распороло прочную шкуру хищника, и на снег обрушился поток крови, в котором я с ужасом разглядела и внутренности, испускающие пар на морозном воздухе. Блестящие змеи кишок свернулись кольцами подле выпотрошенного умирающего саблезуба, жизнь которого прервалась последним метким ударом в горло.

Успев только добежать до места стремительной схватки, я брезгливо посмотрела на кровь, а потом перевела взгляд на Барбаса. По собачьему телу даэдра побежали багровые тонкие шрамы.

– Не трать магию, – высказал пёс, когда я наклонилась к нему, протянув руку для исцеления, – это заживёт меньше чем за пару минут.

Эрандур оглядел убитого зверя, перехватил поудобнее меч и ударил поочередно по клыкам, с хрустом выбив их из челюсти. Я с любопытством приблизилась к другу (ведь, мы по-прежнему друзья?).

– Дай посмотреть, – потянула загребущие руки к ценной находке. Зубы длиной почти с мою ладонь, перепачканные в крови, выглядели внушительно, но такому зверю, как саблезуб, да в таких краях, это служило лишь способом выживания.

Я вернула клыки жрецу, он убрал их в кошель на поясе.

– А для чего их используют, учитель? – подходя ближе, с самой невинной из всех улыбок спросила я.

Данмер приподнял забрало и его губы дрогнули в лёгкой улыбке.

– Помнишь, давно в Виндхельме Квинт Навал предлагал мне одно сильное зелье восстановления запаса сил? – рубиновые глаза сверкнули ох как недобро.

– Ты хочешь сказать, что это средство для?.. – смущенно, как юная селянка, прикрыла рот ладонью. В ответ мой наставник по алхимии коротко кивнул.

– В определённых пропорциях, конечно, – добавил он, замечая нежный розовый румянец, проступивший у меня на щеках совсем не от мороза.

– Запишу это себе в полевой дневник. А мы… сделаем из этого снадобье, да?

Барбас, ворча себе под нос, обогнал нас и рысцой устремился по дороге. На его боках не осталось и следа от смертоносных когтей саблезуба.

– Исключительно в обучающих целях! – данмер проводил пса взглядом.