На этом я допрос не закончила.

– А на женщин оно тоже действует?

– Думаю, пол не важен. Ты хочешь попробовать?

Кивнула с хитрющей улыбкой.

– Ты знаешь, я могу быть чересчур любопытной. Порой это не идёт мне на пользу, но… если ты разрешаешь… – оглядела кривые кустики снежноягодника, пасмурное небо и вернулась взглядом к другу.

– Эй, вы там! – рявкнул Барбас. – Хватит играть в гляделки! Шевелитесь, а то до ночи не успеем!

После его возгласа мы шевелились несколько часов подряд без привала и свернули с тракта направо на широкую тропу, ведущую к руинам одинокой сторожевой башни, которую заметили еще на подходе.

Свежая обглоданная туша серого оленя на обочине с выпотрошенным брюхом, меня сразу насторожила.

Следующим предупреждающим знаком стало глухое, до боли знакомое ворчание тролля, довольно пожирающего убитого человека. Тварь сидела мордой к нам, окровавленная, ссутулившаяся и выуживающая длинными пальцами куски органов из разодранного тела, словно из сумки.

Я призвала огонь, вытащила из ножен Сияние Рассвета, борясь с порывами тошноты. Думала, мир спасу и не буду ничего бояться! Оказалось, это далеко не так. Страх зудящим червем забрался под кожу, но у меня получилось не поддаться ему и трезво оценить обстановку. Тролль тоже мог испытывать страх, он боялся огня и надо воспользоваться этим знанием.

Оторванный от трапезы трёхглазый зверь встретился взглядом с тремя противниками: ощерившимся Барбасом, данмером в ладонях которого трепетали пламенные языки и мной, наверное, впервые вставшей в правильную боевую стойку самостоятельно.

Тролль отскочил от трупа, зарычал и попятился, испугавшись ещё не начавшейся атаки. Теперь я обратила внимание, что он чуть меньше тех, что встретились нам в Лабиринтиане. Молодой ещё, видать. Неопытный.

Жрец кинул огненную стрелу, с шипением и дымом пронесшуюся по воздуху, а чудище, в которого она даже не угодила, издало не то крик, не то визг и, бросив добычу, умчалось прятаться за башню.

– Знает, скотина, что мы ему не по зубам! – я с самодовольной ухмылкой вернула клинок в ножны.

Барбас подбежал к трупу мужчины, принюхался и фыркнул. Судя по виду и простым меховым одеждам, сшитым грубыми нитками из толстых медвежьих шкур, это был охотник.

– Да хранит тебя Мара в Этериусе, – промолвил жрец, преклонив колено и накрыв ладонью широко распахнутые, остекленевшие в предсмертном ужасе глаза жертвы.

– Норды верят, что отправляются в Совнгард, – поделился знаниями пес-даэдра.

– Это тоже часть Этериуса, – невозмутимо отозвался Эрандур.

В этот спор я встревать не стала – прения служителя богов с созданием даэдрической природы по вопросам души не та область, в которую стоит лезть.

Тропа свернула влево, приведя нас к обрыву, через который тянулся ненадёжный по всем признакам дощатый мостик с обледеневшими верёвками вместо перил. Барбаса внешний вид досок не смутил. Он легкой рысцой миновал его, в то время как я, осторожно ступила одной ногой и ухватилась за веревку, поняв, что мост шатается.

– Баланс, Джулия! Помнишь? – заволновался данмер. Я набрала в грудь побольше воздуха и принялась перемещать тело, стараясь сохранять свой центр тяжести примерно на одном уровне, понимая, что стоит заду качнуться влево или вправо, то кувыркнусь вместе с мостом в ледяную пропасть. Каменистое дно расщелины было очень далеко, а зубья скал при падении с такой высоты гораздо смертоносней клыков саблезуба. Стараясь поменьше думать о высоте и просто двигаться, ощущая подошвами слабые колебания моста, я преодолела путь и поскользнулась на наледи возле Барбаса.

– Всё хорошо! – крикнула я, подняв руку вверх. Пёс неодобрительно покачал головой.

Треугольный грот, откуда веяло могильным холодом, оказался искомой пещерой, в которой жил и проводил искания даэдропоклонник, зарубивший дочь.

Барбас храбро забежал туда первым. Я, озираясь по сторонам, вошла следом, держа меч наготове и немного пригибаясь.

В пещере оказалось непривычно светло, но вместо жаровни или костра свет заиндевелым сводам давала сотканная из языков пламени женщина, плавающая по воздуху на скалистом возвышении. Её очертания, изящные, но в то же время ужасающие, сияли ярко-рыжим огнём. Части обугленной брони прикрывали грудь, руки и бедра. Из головы вверх по двум спирально-изогнутым рогам вилось дрожащее пламя – настолько горячее, что вокруг него колебался промерзлый воздух. Мне не составило труда узнать огненного атронаха по описаниям, виденным ранее в книгах.

Рядом с магическим созданием вдруг с треском шевельнулась коническая глыба льда, которую я поначалу приняла за часть стены. Безликая, источающая вокруг себя белый пар скала развернулась, и в её неровном, бугристом рельефе четко различались массивные руки и короткие ноги.

Огненный и ледяной стражи чувствовали прибытие незваных гостей, но не спешили атаковать, словно в последний раз предупреждая нас о том, что ещё можно развернуться и уйти. Барбас, конечно, побежал в бой первым. Эрандур встал возле меня, приготовив в ладони пламенные чары.

– Против огненного атронаха огонь бесполезен, но нам с тобой ни к тому, ни другому подходить нельзя, – быстро консультировал он. – Аура ледяного может нанести морозные ожоги, и это крайне неприятно.

– Поняла, – кивнула, вложив меч в ножны и достав из-за спины Ваббаджек. В случае с огненным, несмотря на Барбаса придется уповать на удачу.

Огненный атронах грациозно перевернулся в воздухе, словно пловец под водой, вскинул руку вперед и с неё слетела огненная стрела, от которой Барбас едва увернулся. Ледяной медленно двинулся к нам по спуску с возвышения, но Эрандур уже встречал его, поочередно бросая пламенные стрелы.

Я прицелилась Ваббаджеком в огненного атронаха. Алая нить устремилась к противнику, но магическое создание уклонилось, впрыгнув на алтарь и продолжив осыпать Барбаса огнем.

На шум из глубин пещеры вышел и немолодой колдун, облачённый в длинные чёрные одеяния и, только завидев сражение с его атронахами, принялся творить магию.

Не зная, какое заклятие нам уготовано, применила Ваббаджек против мага, который мгновенно, как подкошенный рухнул на ледяной пол и больше не шевельнулся. Даже не поняла сразу, что случилось, но атронахи после смерти колдуна никуда не пропали: ледяной продолжал целенаправленное движение к нам, а огненный совершал завораживающе плавные кульбиты в воздухе.

Я подбежала чуть ближе к ледяному и призвала Пламя на ладони, проку от которого оказалось ничтожно мало. Атронах был настолько холоден, что огонь, касаясь, его исчезал. Создание развернулось, замахнулось рукой и опустило её, ударив по полу. Во все стороны устремилась обжигающая холодом волна, от которой хотелось бежать к огненному атронаху, чтобы хоть чуть-чуть согреться.

– Барбас! – в озарении крикнула я. – Веди его сюда! Стравим их друг с другом!

Пёс прислушался ко мне, также как и жрец. Эрандур нарочно оббежал глыбу льда, чиркнув по поверхности эбонитовым острием и вынуждая его развернуться. Барбас ринулся обратно к нам.

Огненные стрелы озарили свод пещеры и разбились о ледяную корку атронаха. Барбас ловко крутился вокруг, и создание, потерявшее контроль колдуна, медленно двинулось обратно на возвышение, чтобы сразиться с бывшим соратником.

Поняв, что план сработал безукоризненно, я принялась наблюдать за битвой двух магических существ – схваткой текучего пламени с непоколебимым льдом.

Когда ледяной атронах ударил огненного, тот осыпался вниз безвольной почерневшей куклой и вспыхнул последним взрывом, от которого опалённый противник развалился на части. Меня даже издали обдало волной жара.

– Признаться, я впечатлён! – восхищенно выдал Барбас, вышагивая к возвышению через зал. – Откуда ты знала, что он станет атаковать огненного?

– А я не знала. Просто подумала, что колдун ими управлял.

– По сути, так и было, – подтвердил жрец. – Все призванные существа управляются волей призвавшего. Если воля ослабеет, то можно утратить контроль и погибнуть от меча собственного дреморы.