– Но она даровала ему ритуал изгнания Черепа Порчи и шанс на искупление! – вскипела я. – И вообще, почему я должна верить тебе?
– Потому что мы заключили сделку? Джулия, а ты никогда не думала, что боги тоже могут преследовать корыстные мотивы?
– Нет, не думала, – в возмущении ткнула в сторону Барбаса пальцем в угрожающем жесте. – Вы равняете богов на себя, но являетесь лишь тенью их величия! Меня так учили, и Мара не оставит жреца! Пусть аэдра проклянут меня все разом, но я не верю, что всё происходит из-за какого-то сраного зелья! А если ты не хочешь помогать мне с Оком Магнуса дальше, хорошо! Проваливай! Если мы выживем, то встретимся с тобой в Солитьюде и выполним свою часть уговора! – голос сорвался на хриплый надрывный крик, я насилу сдерживала рыдания.
– Тогда сделка совершена, – Барбас поклонился мне и устремился прочь с крыльца под покров вьюги. – Я буду ждать у конюшни. Удачи!
Когда он пропал из вида, я ещё некоторое время, тяжело дыша, пялилась в серый сумрак, заполненный снегом, и слышала, как волны обрушиваются на берег, потом ощутила ветер, от которого покраснели щеки, и холод, сделавший мои пальцы задеревенелыми. Вернувшись в таверну, пошла в комнату, не зная, с чего начать говорить с Эрандуром. Обида и злость клокотали в сердце, словно бурлящая лава в жерле вулкана, как то стальное, взъярившееся море, царапающее воздух ледяной солью.
Крики в таверне поутихли, но лишь потому, что Карита перестала играть и хлопотала за стойкой вместо отца, удалившегося, скорее всего, на кухню.
Я подошла к двери нашей всегдашней данстарской комнаты, и до ушей долетел приглушенный стенами и гомоном посетителей крик ужаса, который, услышав единожды, уже ни с чем не могла спутать. Торинг не продал жрецу брагу. Вермина или прошлое беспощадно терзали его в острых жестоких когтях. Застыла, не зная, входить или подождать, от слабости лбом уткнулась в дверь.
– Героиня Данстара? – окликнул меня кто-то. Я не ответила.
– Плохо ей, что ли? – подключился второй голос.
– Да, перебрала похоже… – по-отечески заботливый тон Торинга, мягкая ладонь на моём плече. – Не засыпай тут только.
Я вскинулась, посмотрела возмущенно, перекосившись от бессильного гнева и выпитого эля.
– Кажется, я очень-очень плохой человек, Торинг. Неси сюда свою чесночную настойку!
========== Глава пятьдесят четвертая. Как спасти мир. Краткое руководство для неофитов ==========
Я ворвалась в комнату с бутылкой под мышкой, осознавая одно – могу схлопотать. Скорее всего, случайно, но от этого тоже синяки появляются. Осторожно положив настойку на свою кровать, ещё раз с опаской обернулась на дверь и только после этого подошла к жрецу, призвав над головой магический свет.
Эрандур лежал на спине, его веки дрожали, из горла время от времени вырывались страшные крики и бессвязные невнятные слова. Смотреть на него в таком состоянии было страшно, стыдно и неприятно, а ещё больно вспоминать его бесстрастное, обычно немного печальное лицо. Поэтому пришлось, закусить губу, схватиться руками за его запястья и встряхнуть посильнее, чтобы вырвать из власти проклятой Вермины.
Данмер, проснувшись, узнал меня не сразу. Он резко дернул руками на себя, но я, упершись ногами, как упрямая ослица, устояла, стукнувшись коленками о кровать. В рубиновых глазах несколько мгновений пылал настолько далёкий и глубокий ужас, что изгнать его обычной крепкой хваткой и сосредоточенным лицом не удалось. Зато крики прекратились.
– Я принесла тебе брагу… – сквозь зубы цедила я, не отпуская его рук. – Нам обязательно надо вместе выпить и отметить нашу первую победу!
Неловкая борьба тоже быстро сошла на нет.
– Что ты делаешь? – непонимающе спросил он, тяжело дыша.
– Да вот, – ответила, переводя дух, – пришла пригласить тебя потанцевать под бретонскую плясовую, а ты спишь!
Убедившись, что он в порядке, разжала пальцы, заметив побелевшие следы на запястьях жреца. Эрандур тоже начал догадываться, что произошло на самом деле.
– Где Барбас? – он нахмурился, глядя в сторону двери.
– А я его выгнала! – гордо заявила, направившись за заветной бутылочкой.
– Выгнала? Куда? – данмер сел на кровати, провел рукой по волосам, заклинанием зажег две свечи, стоящие на тумбочке.
– От нас. Ненадолго, а может, насовсем, – откупорив пробку, понюхала и перекосилась. В нос ударил такой густой запах чеснока, что будь я вампиром, померла бы прямо здесь. – Ох, ни хрена себе…
– Где ты достала настойку? – всё ещё недоумевал Эрандур, поставив меня перед выбором: рассказать, что являюсь причиной происходящего или умолчать и придумать какую-нибудь невнятную околесицу.
– Торинг нашёл последнюю бутылку. Она упала за бочку. И передал мне её в зале. Я пришла вот, а ты кричишь опять во сне, – отводя взгляд к потолку, рассказала то, что первое пришло на ум.
– Честно сказать, я не хочу сейчас пить, – признался данмер, словно стыдясь своего былого поведения, – но спасибо, что принесла.
– Ерунда! – расплылась в фальшивой улыбке, думая только о том, понял ли Эрандур, что я вру или нет. – Потом выпьем, если выживем. А Барбас… – попыталась придать своей речи непринужденность, – этот кобель заявил мне, что не хочет спасать мир, а я ему и говорю: ну и беги отсюда к своему Клавикусу!
Жрец пристально вглядывался в мое лицо и, наверняка, почуял исходящий от меня аромат эля. И кислый запах бесстыжего вранья.
– Ты сама-то много выпила? – нотки беспокойства прозвучали в хриплом, сорванном криком голосе.
– Не-ет, – протянула, игриво махнув рукой. – Так, полкружечки… Нам ведь завтра надо срочно уезжать, потому что Барбас сказал напоследок, что шторм этот – магический! – подняла вверх указательный палец. Жрец улыбнулся и лёг обратно на кровать, накрывшись шкурой.
– А бутылку приберечь надо, – заметил данмер. – Как средство от вампиров.
Я разлеглась на кровати, ощутив, как щёки запылали от наступившего чувства спокойствия, смешанного с радостью. Прикрыла глаза. Незачем другу пока знать про игру даэдра, надо сначала разобраться с тем, во что ввязались.
***
Каково же было моё удивление, когда въехав на старой повозке в крепость Дунстад, обнаружилось, что никаких бандитов там и в помине нет. Вместо шайки головорезов за стенами нестройно маршировали отряды Братьев Бури, а на башне вывесили огромное синее полотнище-знамя с головой медведя.
Страхи вернулись стократно умноженные. Мало мне было волнения, что предстоит вернуться в Коллегию и подчинить Око Магнуса, теперь в разуме всплыли те ощущения боли и беспомощности, мороза и ненависти, заполнившие меня с такой неистовой силой, что сквозь зубы вырвалось грязное ругательство.
Эрандур в эбонитовой броне сразу привлек внимание привратных стражей, а кучер велел не ссориться с ними. Если от бандитов можно было откупиться, то Братья Бури, основываясь на своей власти на всём Белом Берегу, могли просто убить и прикрыться Ульфриком. Я с двумя посохами и мечом тоже не осталась без обыска. Сквозь прорези в глухом забрале вытянутого шлема меня придирчиво изучал плечистый мужлан.
– Хто такия? – грозно спросил он, и я уже собиралась назвать своё имя, но вмешался наш кучер.
– Это герои Данстара! Они искатели приключений! От некромантов нас спасли, а потом ещё музей богомерзкий прикрыли…
– Джулия Октавия, – промямлила после громкой тирады старого норда.
– Эрандур, – представился жрец, освободив голову от шлема.
– Серокожий… – не пытался скрыть презрения стражник, а я очень потрудилась, чтобы сдержаться и не плюнуть ему в прорези забрала. Во время обыска молчала, сжав губы, и смотрела только на свои ноги. Проверяли, кто едет, спрашивали, куда и зачем, выкинули все вещи из телеги, чтобы убедиться, что никто не спрятался. После чего нас завели в бывший трактир «Неловкий саблезуб», ставший теперь временным пристанищем для ночлега торговцев, беженцев и путешественников.
Пропадая по руинам в поисках артефактов, я совсем позабыла о гражданской войне. Вспыхнувшее с новой силой восстание, набравшее в свои ряды достаточное количество последователей, прочно укоренилось на востоке Скайрима: в Истмарке, на Белом Берегу, Винтерхолде и Рифте, сплотившись под знаменами Ульфрика Буревестника.