Разбойники перепугались, такой скорострельной пальбы они не ожидали. Чудо-всадник казался башибузукам жутким кентавром, был неуязвим для сабель и стрел, и каждая его рука изрыгала смерть. После очередного двойного залпа Алимбай резкими крестообразными движениями рук взводил об грудь курки двух современных револьверов системы Кольт и продолжал стрельбу. Бандитам эти движения рук бойца казались магическими пассами, они решили, что сам ангел смерти спустился покарать их за неправедную жизнь. Противники с криками ужаса принялись разворачивать коней, и в этот момент у Алимбая кончились патроны. Всего пара минут нужны были Алимбаю, чтобы достать запасные пистолеты из седельной сумки. Это мгновение разделяло жизнь и смерть, обнаженные клинки бандитов уже были занесены над головой храбреца. И это мгновение сделал возможным Шер.
После первых минут боя Шер кинулся к коновязи, отвязал и вскочил на одну из цирковых лошадей. По пути Шон сунул в руки брата огромный цирковой меч, устрашающий на вид, но тупой и едва перерубающий тонкую ветвь. С этим бутафорным оружием мальчишка бросился в центр схватки. И вовремя. В резко наступившей после отчаянной стрельбы тишине наш герой во всю мощь заорал боевой уран5 казахских воинов – АЛГААА!!! Все участники сражения невольно обернулись на крик. Вид у приближающего всадника был мистически устрашающий. Весь в пене высокий цирковой конь мчался, как метеор, самого всадника было почти незаметно, но высоко поднятый внушительный, бутафорский меч сверкал на солнце, как огромный факел. Ворвавшись в гущу врагов, мальчишка завертелся на неоседланной лошади, уклоняясь от ударов сабель и нанося ответные. К сожалению, его меч почти не приносил вреда противнику, но испуганные разбойники избегали прямого столкновения с непонятным противником. В возникшей суматохе всадники начали рубить друг друга. Огромный круг орущих людей и лошадей завертелся вокруг отчаянно сражающегося Шера. Несколько сабельных ударов достигли цели, и окровавленный Шер свалился с коня.
Несколько минут скоротечной битвы одного подростка с полусотней вооруженных бандитов позволили Алимбаю достать запасное оружие, и частая пистолетная стрельба повергла башибузуков в окончательное бегство. Увидев падающего с лошади брата, Шон бросился к дерущимся, за ним бежали все цирковые. Но первым подоспел Алимбай, бережно поднял с земли мальчишку, отстегнул от поясного ремня фляжку со спиртным и принялся смывать кровь с головы. При этом он непроизвольно повторял как мантру.
– Рахмет, рахмет, баурым6. Ты герой, настоящий герой!
К счастью раны были неглубокие, но кровь текла очень обильно. Быстро перенеся раненого к цирковым повозкам, Алимбай обжег на огне конскую иглу и принялся зашивать рубленые раны мальчишки. После операции наложил на раны повязки из чистого холста, наклонился и поцеловал в лоб.
– Горжусь тобой. Ты настоящий батыр, кахарман7!
Во время операции Шер только тихонько постанывал, зато чуть в отдалении за двоих ревел Шон.
Знакомство с Алимбаем
До конца дня лечили раненого Шера, успокаивали испуганных животных, приводили в порядок походное снаряжение. После нападения караванщики решили не рисковать, и цирковые фургоны передислоцировали в середину общего походного строя. К вечеру задымили костры, и началась готовка нехитрого походного ужина. Крепкая иммунная система Шера быстро подняла мальчишку на ноги, и он с удовольствием похлебал каши из общего котла. Наблюдавший за ним мастер Чен с облегчением вздохнул.
– Аппетит у Шера есть, значит, обошлось без болезненных осложнений.
Поевшие артисты начали расходиться по своим фургонам, женщины захлопотали, начиная уборку и мойку посуды. Мальчишки затеяли игру в асыки8, бросали кости наудачу – «чик или бук». Тут в освещенный костром круг вошел их дневной спаситель – Алимбай.
Пожимая в приветствии сухую и сильную ладонь караванщика и вглядываясь в глаза этого мужественного человека, Чен подумал про себя: «Какой он купец? Настоящий воин, степной рыцарь!». Еще раз поблагодарив за защиту, Чен понял, что караванщик хочет поговорить с подростками, и ушел к своему фургону. Алимбай присел рядом с мальчиками и крепко обнял за плечи обоих. Мальчишки с радостью потянулись к земляку. Пламя костра почти угасло, только уголья тускло краснели из-под прогорающей золы. Необычная тишина охватила отходящий ко сну лагерь путешественников, утих даже лай караванных собак.
Чувство глубокого единения и родства объединило трех молодых людей. Магические ощущения словно перенесли их на родную землю и окружили родными людьми. В тесном круге стояли седобородые аксакалы, мудрые бии, бесстрашные батыры, заботливые ажеки, целители и шаманы-баксы, мастера слова – акыны. А в середине круга сидели наши герои, и каждый из них прямо сейчас ощущал глубокую сакральную связь с духовными наставниками и получал могучую энергию силы, добра и любви, исходящую от присутствующих Аруахов – духов предков казахского народа.
Ранним утром следующего дня караван продолжил свое путешествие к городу Урумчи, столице провинции Синьцзян.
Кудай – тамак
Синьцзян был территорией бывшего джунгарского ханства, захваченного Цинской империей в конце XVIII века. Джунгары (они же ойраты) – воинственный и свободолюбивый народ, близкий по языку и обычаям к монголам, были почти полностью истреблены, либо покинули эти территории в результате жестокой неравной войны с китайцами. Завоеванные земли китайцы назвали Синьцзян, что означало «новый рубеж». Агрессивная политика Китая на границах вызывала настороженное внимание со стороны северного соседа – России. Территории казахских ханств уже входили в состав Российской империи, поэтому караваны, следующие из Казахстана по маршрутам Великого шелкового пути, имели двойную задачу: торговля и разведка. Впрочем, эти задания выполнялись еще со времен Чингисхана. Во время путешествия наших героев в провинции Синьцзян проживали в основном тюркоязычные народы: уйгуры, казахи, киргизы и дунгане.
Ближе к полудню караван подошел к водному источнику. Большой родник пробился на поверхность у подножия горы, над ним возвышалось и давало тень большое дерево джигиды – среднеазиатской маслины. Караван-баши Мусабай подъехал к роднику, слез с верблюда и с удовлетворением огляделся. Место для стоянки понравилось. После вчерашнего удачно отбитого нападения банды разбойников нужно было поблагодарить бога и духов предков: помолиться, совершить ритуальное жертвоприношение и отведать совместной жертвенной пищи – дать кудай-тамак. Алимбай подъехал к товарищу узнать о причине остановки, услышав «кудай-тамак беремiз», только рукой махнул, мол, ясно, это мероприятие до утра.
Услышав про предстоящий ритуал, караванщики одобрительно загудели и споро принялись укладывать и освобождать от поклажи верблюдов. Люди начали очищать и углублять русло ручья, чтобы напоить животных. Главный караванщик Мусабай уселся в тени дерева, прочел про себя короткую молитву и на несколько минут застыл в медитативном состоянии. Пришло понимание, что место для священного обряда было найдено правильное: у подножия гор, рядом с хорошим источником воды и, главное, с одиноко растущим деревом. Мусабай открыл глаза, еще раз осмотрелся. Среднеазиатская джигида редко отличается высоким стволом, это скорее кустарниковое, низкое растение. Но это дерево возвышалась над землей на четыре метра, в диаметре крона дерева был почти такого же размера. Несомненно, это было физическим проявлением выхода сакральной энергии, «местом силы».
Мусабай удовлетворенно улыбнулся.
– Аруахтар показали дорогу в хорошее место, пусть покровительствуют они вечно.
Потом он полез в свой коржын, нашел чистую белую тряпицу, завернул в нее несколько монет, прочел молитву и привязал подношение к высокой ветви джигиды. Вслед за Мусабаем все караванщики-казахи подошли к дереву, прочитали соответствующую суру из Корана, а вслед за этим совершили обряд поклонения предкам в виде подношения последним в завязанных на ветвях узелочках. Не прошло и получаса, как ветви дерева были густо обвязаны цветными узелками из материи, так что издали казалось, что на крону джигиды присела отдохнуть стайка пестрых, разноцветных птичек.
