За день было переделано массу всего. Вычищен и украшен дом. Приготовлены и предусмотрительно обернуты пищевой пленкой праздничные блюда. Томилась на медленном огне индейка в духовом шкафу. «Подходили» в мультиварке коржи для пирога. Усаги усердно толкла в специальной ступке лесные орешки. Икуко чистила отварных кальмаров. Кенджи все пытался поустойчивее закрепить норовящую завалиться на бок елку, а Шиндо подметал на ступенях снег. Все были заняты делом. Приветливо мигали разноцветные огоньки, которые семейство вывесило на улице, «опутав» ими стволы деревьев и придомовой кустарник. Смеркалось. Время приближалось к восьми вечера. Мужчины раздвигали складной стол в большой гостиной. Женщины доставали скатерть, протирали бокалы и тарелки, носили из кухни всякие мелочи, вроде салфеток и плетеной корзинки с хлебом. Плазма показывала последние приготовления в городе, визиты «сильных мира сего» и репортаж с главной площади. Прямую трансляцию. Забылось на время и «опасное» поведение Усаги, и сложные выматывающие события прошедшего месяца. Все было, будто «как раньше». Девушка с улыбкой слушала, как мать отчитывала отца не то за «кривые руки» не то «за кривую елку». Как вполголоса стенал на «проклятущий снег, который через полчаса опять нападает», вернувшийся с улицы брат. Как аппетитно шкворчала готовая уже «дичь», одним своим ароматом вызывая неконтролируемое слюноотделение. Как поздравляли друг друга простые горожане из телевизора. Меж тем – на задворках сознания подступала тревога. Удастся ли отвлечь родню и выскользнуть из дома вовремя? Не опоздать по времени? Не напутать со всем остальным? Правда, того «остального» было не так-то много. Главное было сделано в больнице. Печать-привязка. Открытое безлюдное пространство Уса тоже уже подобрала. Причем – очень близко. Замороженная стройка через пару домов. Брелок-мишка лежал в кармашке домашнего свитшота и приятно грел сердце. Скор придет пора действовать. Она сделает последнее, что зависит от нее. Постарается всеми силами.
Усаги отчаянно зевала во весь рот, сидя за празднично-накрытым столом. У всех в бокалах искрилось шампанское. У Усы в бокале «искрилось» ситро, ибо, таблетки же. В центре стола возвышалось блюдо с жирненькой ароматной индейкой и кусочками картофеля по-деревенски, сдобренными заправкой из кукурузного масла и прованских трав. Икуко увлеклась блюдами разных стран и теперь вдохновленно экспериментировала. На столе, в числе прочего, было, например, такое: салат из отварных кальмаров с яйцом, консервированной кукурузой, зеленым лучком и майонезом; салат из острой моркови, шампиньонов, куриной грудки и ржаных сухариков; «корзиночки» с красной икрой и кусочками лосося; «конвертики» из лаваша, запечённые с разными сортами сыра, желтыми помидорами и чесночно-укропно-майонезной пастой, а также прочие деликатесы и вкусности.
Плазма показывала один из мюзиклов, что ставили каждый год различные тв-компании, соревнуясь за внимание и любовь зрительской аудитории. Ну и, конечно, стремясь как можно больше заработать. Не без этого.
Все сверкало и блестело так, что даже несколько рябило в глазах. Яркая мишура и огоньки гирлянд; золотистая фольга любимых семьей Цукино шоколадных конфет, что «прятали» у себя внутри курагу, миндаль или чернослив; отзеркаленные посудой блики всего и вся.
В доме ощущался праздник. А меж тем, стрелки часов подбирались к одиннадцати. Наскоро поев и косясь по сторонам на родных, девушка размышляла. Размышляла, как бы ей выбраться из дома незамеченной спустя час. Как «обосновать» свое отсутствие на «празднике жизни» и не вызвать этим подозрений. Разве что…
Сейлор Мун зевала все отчаяннее и отчаяннее. К тому же, она кривила губы и охала, трогая голову ладонью. Но, Икуко с Кенджи весело подпевали мюзиклу, а Шиндо «сидел» в своем смартфоне, не обращая внимания на сестру, так что, поначалу «маскарад» остался незамеченным. Уса удвоила усилия и Икуко встревожено оглянулась на дочь. Была измерена температура и давление девушки. Проверен график приема лекарств на сегодня, не было ли чего забыто. (Хотя, таблетки Уса глотала строго под надзором матери и при ней же запивала водой.) Блондинка стойко терпела всю эту кутерьму и все настойчивее показушно-широко зевала, «клюя носом».
- Пойду я, пожалуй, спать, – выдала девушка спустя 10 минут «активных действий» родительницы. – Не могу, как голова болит. Сил нет вообще. Вы ведь расскажете мне, что было дальше, да? Я имею ввиду, как вы отметили?
- Но, Уса, – удивленно привстал Кенджи, – а как же Новый Год? Осталось-то всего минут 45. Может, ты все же…
Девушка поморщилась и покачала головой.
- Знаю я, но… глаза просто закрываются. Мне сейчас уже все в тягость. Наверное, побочки у новых таблеток… Новый Год ведь продолжится еще и завтра, верно? А пока, повеселитесь тут за меня…
Родители переглянулись и мать проводила Усаги к ее комнате. По дороге женщина еще раз попыталась переубедить девушку, предлагая ей то кофе, то полежать возле них в гостиной на софе, но Уса стойко стояла на своем.
Тишина. Темнота. Кровать. Спать.
Повздыхав, Икуко подождала, пока дочь переоденется и ляжет в постель, дабы уютно подоткнуть ей одеяло со всех сторон, как в детстве. За окном уже мело. «Прогнозы» Шинго, насчет бредовости идеи об уборке снега, подтверждались. А вот Усе это было «на руку». Снег валил уже пару часов. Причем – не первый день. Задняя часть двора, куда выходило окно Усы, убиралась не так часто, как крыльцо и подъездная дорожка для машины. Это было хорошо. ОЧЕНЬ хорошо. Под окном Сейлор Мун красовался немаленький такой сугроб… очень удачно-расположенный сугроб… просто замечательный…
Уса лежала в кровати и старательно имитировала спящую себя, украдкой бросая взгляды на экран смартфона каждые 10 минут. Время было на исходе, следовало спешить, но девушка все еще не была уверена, что подходящий момент настал, а потому – выжидала. Мать уже два раза поднималась к ней «с проверкой», тихонько отворяя дверь и чутко прислушивалась. Усаги дышала ровно и размеренно, рот «во сне» приоткрыт и ниточка слюны тянулась от уголка губ к подбородку. Очень «натурально». Опасений и сомнений возникать было не должно. Потоптавшись какое-то время в дверном проеме, Икуко уходила, что Сейлор Мун распознавала по скрипу одной из лестничных ступеней. Четвертой сверху. Ступени, которую сама Усаги всегда рефлекторно перешагивала. Или перепрыгивала. Смотря по настроению.
После второго такого «посещения» времени не осталось практически от слова совсем. Следовало или действовать, идя на риск – или послать все нафиг. Блондинка откинула одеяло, спуская ноги на пол и напряженно прислушиваясь. Снизу старательно «выводила» арию в мюзикле какая-то крикливая дамочка. Очень хорошо. Эти завывания, если что, послужат прикрытием, если что-то пойдет не так: упадет или стукнет, к примеру. Блондинка шустро натянула на себя первый попавшийся свитер и брюки, умудрившись даже ничего не зацепить и не опрокинуть. В нижнем углу шкафа ожидали заранее подготовленные и необходимые предметы одежды, которым место было в прихожей: ботинки, толстый вязаный шарф и старая дубленка, которую обычно использовали для «закутывания» консервации. Чтобы все это перетащить, Усаги терпеливо выжидала, пока отец займется делами во дворе, брат слиняет за приставку, а мать отлучится в ванную комнату. Устроить любимую куклу с похожими, как у Усы, волосами в постели – тоже труда не составило. Предсказуемо, конечно, но лучше, чем ничего. Издалека и не включая свет – могло казаться, что девушка уткнулась лицом в подушку и мирно смотрит стотридцатьпятый сон. Во всяком случае ЭТО – не пустая постель. Оставалось надеяться, что, поднимавшаяся уже два раза Икуко угомонится, и на следующую «проверку» отправит мужа либо сына, которые были, ожидаемо, гораздо менее внимательны к деталям.
Усаги на цыпочках прокралась к двери, напряженно прислушалась. Даже глаза прикрыла, дабы полностью сосредоточиться на слухе. Признаков опасности пока что не наблюдалось. Тогда Сейлор Мун стала действовать дальше. Она обула ботинки и тенью скользнула к окну. Громко щелкнул шпингалет. Блондинка подпрыгнула и чуть не выругалась вслух. В лицо ударил «залп» снежной крошки и поток морозного воздуха. Сглотнув, Уса высунулась наружу и с опаской глянула на показавшийся таким далеким сугроб.
