1233

?

Хаулина ненавидит меня за то, что я далеко. У меня уже нет сил уехать — приглашаю её к себе, сюда, в родное наше имение. К маменьке с папенькой. А она если и пишет в ответ, то грубости. «К какому папеньке, не было у меня никакого папеньки, папенька мёртв уже двадцать лет». Глупая девочка, вот же он, сидит в саду, ждёт меня, как всегда.

1235?

?

Это случилось. Я предупреждала её, но она только грубила. Её жених умер, так же, как умер Хауль. А она на сносях. История повторяется. Глупая девочка, надеюсь, наш внук не повторит нашей судьбы.

?

Йуле?

Я вдруг заметила, что на дворе — зима. Давно уже. А я не топила печь, не грела дом и еду. Не собирала снег, чтобы умыться, чтобы было, что пить. Я больше не мёрзну, не ем, не умываюсь, не пью. В зеркале кто-то другой и странный.

Хаулю спокойно в моих руках. Но почему-то это не делает меня счастливой. Я больше не понимаю, как это, даже не помню. Не страшно.

Я осознала, что умерла. Мне не грустно.

***

Гуарин закрыл последнюю книжку.

— Выметаемся, — устало прошипел Марек и затёр глаз.

Снаружи стояли мрак и ливень, выметаться из-под крыши никому не хотелось, но ночевать в доме с привидениями не хотелось ещё больше.

У входных дверей ведьмак стормозил спутников. Полез в карман куртки и достал крохотную, по сравнению с предыдущей, бомбу.

— Он опять без присмотра. Я отвлекаю, вы идёте вдоль площади. Бежите.

Рыцари кивнули. Побежали. За их спинами ведьмак выпрыгнул перед бассейном, тут же увернулся от призрака. Бросил бомбу ему в ноги и положил знак. Такой слабый, что он распался через несколько секунд, но этого было достаточно — ведьмак рванул с проклятой земли. Серафим украдкой обернулась, чтобы ещё раз взглянуть на дедушку.

***

Три всадника неслись галопом по дороге, уже больше похожей на речку, в сторону Бан Глеана. Пересекли настоящую реку и ворвались в ближайший постоялый двор. Подлетела монетка — платила Серафим. Сил и желания есть ни у кого не было, троица купила последнюю свободную комнату, развесила мокрые тряпки и неожиданно оказалась в силах «поругаться» за койку.

— Серафим, я требую, чтобы эта кр’овать досталась вам по праву человека, пережив’шего сегодня много потрясений.

Серафим сдержала раздражённый вздох, развела руками, показывая что-то большое, затем на себя. Указательный палец. Затем на Марека с Гуарином, на постель — два пальца.

Марек не соображал, его голова всё еще ныла, благо, Гуарин озвучил шараду:

— Да, вы и правда зааймёте всю кровать, когда мы уместимся на ней вдвоём. М-м. Благ’ородно с вашей стороны, жертвовать спиной во спасение м’ногих. Но я точно не смогу заснуть на мягкой лежанке, зная, что вы ютитесь на полу.

— Я смогу, — зевнул Марек.

На этом и порешали. Ведьмак заснул на соломенной перине, а рыцари на полу, по обе стороны кровати.

Комментарий к Глава 5 - Дневники Карины

спасибо менестрель-анархистке за присоединение к работе в качестве беты <З

========== Глава 6 - Стрелы, стрелы ==========

Рыцари уже слились с окружением, когда Марек спустился на первый этаж «Хмельного Зайчишки».

Гуарин сидел в компании таких же рыжих, как он сам, низушков и громко обменивался с ними рыцарскими историями взамен на истории низушечьи. Он не привык к обществу, отличающемуся от человечьего, поэтому с интересом первооткрывателя впитывал чужую культуру и задавал много вопросов. Смеялся и удивлялся.

Серафим тем временем окружало уголовного вида мужичьё, компания куда более шумная и азартная — игрался гвинт. По лицу Серафим было видно: сражалась она изо всех сил и не очень успешно. Когда Марек присмотрелся (хотя присматривался он скорее к оппонентам), стало понятно: играют не один на один, а целыми командами советников. Серафим сидела без доспехов, но, судя по тому, что обращались к ней «мальчуга чернявый», это не давало никому подсказки о том, что она женщина.

Ведьмак предпочёл не отвлекать ни рыжего, ни мальчугу, и сел в углу завтракать. Корчмарьша сама принесла ему омлет с кровяной колбасой, и, явно смущённая ведьмачьим лицом, сообщила, что освободилась у неё ещё одна комната, даже с ванной. Рыцари покои уже купили, как и его завтрак, так что ведьмак может их пользовать. Этим он и занялся после приёма пищи и подслушивания обоих сборищ. Кажется даже, Серафим и советники проигрывали не в холостую.

Когда Марек закончил отмывать с себя пыль и грязь, постирал одежду и обработал дёсны, он снова спустился в зал.

Дождь лил всю ночь, все утро, лил и сейчас — рыцари с ведьмаком застряли на постоялом дворе. Что поделать, Каэдвенская осень. Марек задумался о зиме. Предыдущая, проведенная на тракте Редании, совсем не отзывалась теплотой в его сердце. Он подумал случайно, не провести ли эту в зимовке. Марек слышал, что Каэр Морхен пускает за свои стены любых ведьмаков, не перешедших, конечно, дорогу Волкам.

— Добр’ое утро, Марек Яр! — крикнул ему Гуарин, обнимающий кружку чая.

Марек махнул в знак приветствия. Рыцари уже сидели вдвоем: низушков видно не было, а картёжники переместились шуметь в другой угол комнаты. Ведьмак подсел к Серафим.

— Представляяете, уважаемый, — начал Гуарин кичливо. — Ученик скоро превзойд’ёт учителя. Серафим выиграла нам в колооду новую карту.

Гуарин положил на стол серо-рыжую карточку.

— Аэлирэнн, — хмыкнул Ведьмак. — Символично.

— Потому что мы в’стречали эльфов?

— Потому что завтра, или когда, мы пройдём через Шаэрраведд.

Серафим протянула ведьмаку записку.

«Мы выиграли Аэлирэнн, но проиграли Белого Волка и ещё три карты», — говорилось в ней. — «Гуре ни слова».

Марек сдержал ухмылку. Почему-то ему подумалось, что Гуарин не скоро обнаружит пропажи в своей толстенной коллекции.

— Предлагаю обсудить наканууне пережит’ое! С чего бы начать…

Марек засигнализировал корчмарьше принести ему чая.

— Ах да. Как я поонял, я один не в’идел фантомов?

— Обычные люди не видят призраков. Ведьмаки видят, — Марек указал на кошачий глаз.

— Не в обиду вам, Серафим, рыцарю, н’есомненно, выдающемуся… Но вы же, например, человек обычный и не в’едьмак, а видели…

Серафим показала указательный палец, ткнула на себя и махнула куда-то назад.

— Она видела только того, с кем связано её проклятье, — зевнул ведьмак.

— То есть… Хауля?

Серафим кивнула.

— Расскажите, как он в’ыглядел!

Серафим посмотрела на ведьмака, но он только развёл руками.

— Ну, большой худой… эльф.

Рыцарь поняла, что от Марека не добиться нужных Гуарину описаний и застрочила.

«Очень похож на меня. Глаза тоже синие и волосы чёрные. Был одет по-праздничному в эльфийские белые одежды с цветочным венком. В ожогах, как Велес.»

Ведьмак посмотрел украдкой в записку, хотя она предназначалась не ему. Подумал, что Гуарин, должно быть, знает, кто такая Велес, раз Серафим не скрывает её имени.

— Ох… А второой дух? Б’абушка Карина. Почему Серафим её не видела?

— Думаю, — Марек потянулся, — она застряла в нашем мире, потому что не смогла упокоить мужа. Не из-за проклятия. Она обычное привидение, если такие есть вообще… Хотя вот, может влиять на агрессивное.

Гуарин охнул.

— Скажите, в’едьмак, а почему фантомы вообще агресс’ивные? Согласно днеевнику Карины, Хауль вряд ли предавалс’я злодеяниям при жизни.

— Не все призраки сохраняют личность того, кем были. Разве что отголоски, привычки, — Марек закашлялся, глотнув горячего чая. — Они, — кх, — почти все со временем теряют человечность. Кто-то раньше, кто-то позже. Особенно непредсказуемы умершие в момент ярких переживаний. Даже хороших, как свадьба.

— А как выгляд’ела госпожаа Карина?

— Призрак, женщина.

Серафим вздохнула. Положила обрывок бумажки в центр стола.

«Мы должны искать Горисвета?»

— Да, — хрипнул ведьмак, — скорее всего, он ещё жив, раз магия действует.

Марек устал болтать и решил не вдаваться в подробности. Не озвучивать, что чародей мог привязать проклятие к источнику магии, к Хаосу. В этом случае, чары бы действовали и после его смерти.