Точно. Алдана не успела прочитать их историю — только имена. Декая и Виной, и, судя по чёрным беличьим хвостам за ушками и пустым ножнам на бёдрах, «умерли» они Белками. Они были точным отражением друг друга: одежды изорваны и макияж наложен симметрично, не говоря об отсутствующих конечностях. Дав зрителям рассмотреть себя, эльфы снова бросились в пляс. Удивительное зрелище, и правда какое-то призрачное: настоящие фантомы, с которыми приходилось сталкиваться ведьмачке, которые кучились в «проклятых» местах, тоже были похожи друг на друга, как капли воды. Только они не танцевали. Не балансировали, не подкидывали друг друга в воздух, будто пушинки, будто отсутствие ноги не мешало им крепко стоять, а руки поднимать друг друга. Зеркальным был и их танец — они делали каждый выпад, каждый элемент и прыжок дважды, поочерёдно. Цири, сидящая прежде с разинутым ртом и глазами-блюдцами, заулыбалась: она почувствовала, как с ней заигрывают, ведь с первого раза она и правда не могла уследить, понять, как эльфы вообще это делают, как двигаются. Как это возможно физически?! А им было всё равно на физику и ограничения тела, которых у них будто и не было — они просто танцевали.

Вдруг новая фигура появилась на сцене — тёмный силуэт человека с краю, напротив музыкантов. Человека в рогатом шлеме, с двумя мечами за спиной. Дети начали замечать тень, ползущую к эльфам, пытались обратить на неё внимание танцующих, но пара никого не слышала. Даже Цири заволновалась. Вдруг крик: это тень закричала, блеснул в её не руке — клешне — металл.

Ведьмак метнул нож. Ровно в призрачных эльфов, но те отпрянули, как вспугнутые водомерки, каждый в свою сторону, прочь со сцены. Кинжал просвистел между ними прямо в музыкантов. Зал ахнул.

Зря — великан Айаай схватил его за рукоять. Железный язычок замер в считанных дюймах от лица низушки, а та так и играла, будто ничего не произошло. Только осознав тишину — ритм ей никто больше не отбивал — она открыла глаза и затихла. Народ зааплодировал, пара женщин облегчённо выдохнула.

А Айаай медленно поднялся. На его месте выросли незаметно два синхронных эльфа: заняли роль оркестра. Ведьмак попятился, когда великан сделал шаг в его сторону, достал второй нож. Низушка, так и сидящая на плече Айаай, театрально испугалась. Перебралась, будто птичка по стволу, за его голову и повисла на шее за спиной, а в полутролля уже летел новый снаряд.

Айаай поймал его в дюйме — в этот раз — от своего носа. Ведьмак зарычал и достал следующий. Одновременно с тем, как засвистел по шею великана третий кинжал, Айаай подкинул один из рук в воздух. Поймал новый, тут же отправляя его в полёт. Секунда — и он жонглировал тремя ножами, ещё одна — четырьмя. Бросив пятый, Ведьмак схватился за голову в злом рыке. И Цири вдруг заметила, что одет он по-другому, отлично от остальных: не в чёрно-голубое рваньё, а в обычную одежду. На шлеме его блестели два жёлтых нарисованных глаза. Ведьмак был живым на празднике мёртвых.

Айаай жонглировал, когда из-за спины его показалась Риифа. Она поглядела на летающие ножи по-хозяйски, наигранно задумалась, гладя пальцами подбородок, а потом вдруг скорчила хитрую мордочку. Под макияжем она казалась скорее зловещей. Зрители, видно те, кто пришёл на представление повторно, захихикали в предвкушении. Долго ждать не пришлось.

Риифа уселась поудобней на шее Айаай, который так и стоял, перекидывая ножи, и если бы не его сосредоточенное, с высунутым языком лицо, ничего не выдало бы в нём напряжения. Хвать — и низушка поймала пролетающий кинжал. Великан повернулся к зрителям боком, чтобы им было лучше видно, и снова присел. Теперь Риифа была на одной высоте с ведьмаком. Она перебросила нож из руки в другую и прицелилась. Ведьмак наигранно перепугался.

Теперь кинжал свистел по его душу. Второй, третий… Вскоре все снаряды были конфискованы невзначай у Айаай, а низушка с ведьмаком жонглировали на пару. Человек ловил ножи клешнями немного странно, совершая будто кучу лишних движений — как мог, но всегда хватал и кидал обратно. Каждый пятый бросок он отправлял не низушке — а вверх — ловил шлемом и балансировал остриём на лбу, пока не решался снова вернуть его в игру.

Вдруг ведьмак пропустил подачу: кинжал впился ему в грудь. Зрители ахнули. Второй пролетел мимо. Третий снова по ведьмаку. Вздох ужаса. Цири вздыхала вместе со всеми. Четвертый — промах. Последний опять в грудь. Ведьмак замер, схватившись за него рукой.

Кто-то из взрослых в зале уже начал ругаться в панике, но артист вовремя повернулся к зрителям в фас; ножи он зажимал подмышками. Разжал кулак у сердца — и клинок упал со звоном на землю. Актёр не ранен, только герой сражён. Публика выдохнула, но ведьмаку это не помогло: он был убит. Рухнул доской на спину, а вместе с ним затихла музыка. Шлем отлетел в сторону. Свет начал затухать — это маленькая тень, никем не замеченная, сновала вокруг сцены и подкидывала в факелы трескучего песка — он мешал огню.

Цири не поймала момент, когда эльфы вдруг выросли над сражённым ведьмаком. Они нависли, двумя тонкими, падающими навстречу друг другу башнями. Хвать — сцепились пальцами в поддержке. Их длинные рукава закачались над «телом», накрывая его.

А тело вдруг подняло руки. Эльфы оттолкнулись и бросились скакать. Снова схватились в танце, кружа теперь вокруг мертвеца. А мертвец вставал. Прямо как упал — доской. С прямой спиной и вытянутыми руками. Близнецы-отражения то и дело накрывали его тряпьём, но силуэт, обрамлённый ярким голубым пламенем из-за спины, просматривался хорошо и всё рос и рос — поднимался из мёртвых.

Когда ведьмак встал, он выглядел уже по-другому. Он больше не был ведьмаком, теперь он был одним из них: приведением в серо-голубых одеждах, с раскрашенным лицом.

Так началось представление Призраков.

========== Часть 2, в которой труппа цирка немного вырастает ==========

…И представление было просто потрясающим! Я вспоминаю его и не могу дышать! Знаешь, пап, иногда в путешествиях я ловлю себя на мысли, что наш мир, ну, скажу честно, слегка отсталый. Я имею в виду, он всё ещё потрясающий, но… Он во многом соответствует прошлому других миров? Немного неправильно говорить о таком, ведь я могу прыгнуть в любое время… Но я стараюсь не прыгать в будущее нашего мира, поэтому для меня он только такой, какой есть сейчас. А другие вселенные — нет. Их настоящее для меня сразу и в прошлом, и в будущем. И я говорю о том, что многие миры были похожи на наш в прошлом. А потом, можно сказать, шагнули вперёд. И театр со спортом тоже шагнули. Поэтому мне бывает неловко на представлениях из «прошлого», хоть и есть в них крупинка чуда, как всегда есть. Поэтому я не так часто хожу в цирк в нашем мире, особенно когда хочу чего-то нового. Кажется, я себя разбаловала, и «нашим» артистам теперь сложно меня удивить. Но вчера ночью я поняла, как сильно ошибаюсь.

Вчера ночью я видела что-то волшебное, и оно началось со смерти ведьмака (мрачновато…). Как ты там бубнишь после пятого бокальчика Помино? Что-то кончается, что-то начинается? Так вот, представление Призраков началось с восстания ведьмака из мёртвых (теперь в самый раз!). Его зовут Ииевирр (он квартерон, отсюда и мутация рук, и имя такое, немного эльфийское). Хотя у эльфов-близнецов какие-то не очень эльфийские… В любом случае, это не только имена героев, но и актёров. Они одно целое со своими ролями. Так они придумали, когда собрались. Придумали отказаться от прошлых имён и жизней. Почему? Потому что они все восстали из мёртвых.

Конечно, они не умирали, как написано у них в брошюрах (замажь, пожалуйста, эту строчку после прочтения, потому что это неправда, а я вру безбожно! ;-)), но точно начали жизни заново.

Ииевирр — не настоящий ведьмак. Он даже не всегда его играет. Говорит, они придумали про ведьмака всего месяц назад. По-моему, это мило: ведьмак умер и стал частью призрачного мира, на который всегда охотился. Однажды увидит, как сам выглядел со стороны. (Последнее как-то уже не мило. Кажется, все темы вокруг смерти — одно сплошное хождение по леске над пропастью. Оступился — рухнул из романтики в кошмар…)